— Эх, Святозар, — горестно проронил Аилоунен, и похлопал друга по лежащей на ложе руке. — Твоя душа за последнее время так изболелась, что она уже из всего делает беду… — Правитель на миг прервался, внимательно осмотрел наследника, и, вздохнув, добавил, — но я готов тебе уступить… Готов, только при одном условии. Если ты более не будешь никого излечивать, и вообще не будешь использовать магию до приезда в Асандрию. Святозар самую малость помедлил с ответом, вспомнил яркую утреннюю звезду Денницу, и, порывисто кивнув, очень четко ответил:

— Обещаю, друг мой, никакой магии вплоть до Асандрии, даже если ты меня об этом попросишь.

— Уж об этом я, тебя, точно не попрошу, — улыбнувшись, отозвался правитель, и, неторопливо поднявшись с ложа, шагнув к сиденью у изголовья, принялся одеваться.

Глава шестнадцатая

Прежде чем отправиться в путь правитель и Святозар плотно поели.

Затем Аилоунен, несмотря на возмущение наследника, еще раз просвистел над ним тихой трелью, от которой кажется и вовсе отступила слабость. И как только глаза Святозара заблестели, и он повел своими крепкими плечами, ощущая в себе бодрость и жизненную силу, правитель убрал шатер, и костер, да скомандовал своим воинам по коням. И вновь отправились в путь, правитель Аилоунен, наследник Святозар, гетер Лесинтий, и триста воинов, туда к Асандрии, куда так настойчиво их звал ДажьБог и где ждали их четыре тысячи воинов, знаменитый тофэраф Люлео Ливере, пажрец, и царь Манялай. Святозар снова ехал по правую руку от правителя, и все время поторапливал его. Но чем ближе был престольный град, тем больше деревень им встречалось на пути, тем больше жило в них людей, и тем чаще приходилось останавливаться в них. Аилоунен заезжал в каждую деревню, заставлял их жителей познавать истинную веру, пробуждал их и оставлял напутственные слова, как надо жить и трудиться. При этом он зорко приглядывал за наследником, чтобы тот не смел никого лечить. Впрочем, Святозар помнил свое обещание, помнил звезду Денницу и понимал, что сейчас необходимо сохранить силы перед Асандрией, да и, честно сказать, ощущал в себе еще большую слабость и затаившуюся где-то глубоко внутри хворь. Слабость в теле наследника появилась после полудня и сызнова стала наваливаться на него, словно возложенный на плечи мешок с камнями, а к вечеру опять принялась кружиться голова. К концу дня выехав из очередной деревни, и немного проехав по дороге, да выбрав место для стана, расположились на ночлег. Святозар утомленный дорогой и обрушившейся на него слабостью, спешился с коня, и чуть было не нарушил обещанье данное правителю. Желая, как можно скорей прилечь на ложе, он решил немедля создать намет. По привычке протянув вперед руку, он уже было открыл рот, намереваясь произнести повеленье, но во время вспомнив про обещанье, поспешно прервался. Медленно повернувшись вполоборота, наследник увидел Аилоунена. Тот стоял в нескольких шагах и в упор смотрел на него.

Голубые, обжигающие глаза правителя смеялись, губы растянулись в широкой улыбке, а узрев несколько виноватое лицо наследника, он и вовсе гулко засмеявшись, сказал:

— Это у тебя уже стало дурной привычкой, как я погляжу, Святозар… Но ты, мой друг, просто молодцом держался весь день, а потому заслужил отдыха. Аилоунен вытянул руку вперед и просвистел тихой трелью, и тотчас на том месте, где дотоль, намеревался создать намет Святозар, появился высокий, серебристого цвета шатер.

— Иди, иди, мой друг, отдыхать, — все еще улыбаясь, добавил Аилоунен. На следующий день лишь солнце поднялось на небосвод правитель, Святозар и воины уже были в пути. В этот день, Святозар даже не позволил Аилоунену свистеть над ним, потому как ощущал себя многажды бодрее, да и желал он сохранить силу и в теле друга. И вновь замелькали перед глазами пустые, безжизненные степи, грязные деревни, жрища и обиженные, исхудавшие лица людей. К середине дня дорога резко пошла вверх, так словно она устремилась к предгорьям Ултакских гор. И верно, поднявшись на низкий бугор, на каковом ездовая полоса взяла круто влево, увидели, как она запетляла между невысокими грядами холмов, покрытых низкорослыми кустарниками, с пасущимися на них отарами овец. На дороге встретилось несколько развилок, которые уходили на восток и запад страны, а по ним в направлении к Асандрии двигалось множество повозок, порой даже целые обозы, груженные стволами деревьев, поленьями, мешками с зерном, бочками с живой рыбой, копченым и соленым мясом, овощами. Аилоунен поглядел на двигающейся впереди него обоз и повелел воинам захватить повозки, а на людей ведущих их наложил познание истины. Теперь в руках воинов Аилоунена была еда предназначенная для царя, знати, жрецов и войска направляемая городами Неллии на их содержание. Вскоре войско во главе с правителем и Святозаром, обогнув очередной холм, выехали к прекрасной, широкой долине, поросшей зеленой травой. С запада эту долину окружали приземистые холмы Ултакских гор, постепенно переходящие в уже более высокие склоны. На востоке и севере этой долины раскинулись луговые степи и поля, на которых, к удивлению Святозара, трудились люди, вскапывая черно-бурую землю, а прямо посередь той низменности лежал мощный, большой город. Сквозь весь город точно дорога, проходила широкая река, которая вытекала с предгорий Ултакских гор, и, миновав город, устремлялась куда-то вдаль на восток страны. Город был обнесен крепкой, каменной, крепостной стеной, имеющей овальную форму. Плотно подогнанные меж собой камни в стене, были гладко обтесаны, оттого все сооружение смотрелось вельми ровным. Навершие крепостной стены венчали узкие, невысокие, каменные зубцы, а сразу за ними находилась неширокая площадка, по которой вышагивали вооруженные воины.

Множество высоких башен внутри крепостной стены были точно облеплены маленькими окошками и переходами, в оных жили воины, хранилось оружие и припасы пищи. Обнесенный глубоким рвом полным воды, город зрился не преступной крепостью. Широкий, опускной, деревянный мост связывал ездовую полосу с городом, проем в каковой прикрывала ноне наполовину опущенная чеканная, железная решетка. Эту решетку охраняли воины, их было человек пятьдесят не больше, и они находились не только около входа в город, но и на самом мосту, выделяясь своими шлемами и кольчугами с недлинными поднятыми вверх копьями. По мосту также двигались в сторону Асандрии повозки, колымаги и люди верхом да пехом. Но войти в город Аилоунену и его воинам не было возможности, потому как прямо перед рвом расположилось два военных стана. Один справой стороны от дороги, другой слева. Святозар, Аилоунен, Лесинтий и воины, обогнув холм, проехали немного по дороге, и, придержав поступь коней, огляделись. И сразу приметили, различие меж расположившимися пред ними военными станами.

Потому как слева в стане не было видно ни порядка, ни воинов, ни чистоты. Треугольные шатры стояли беспорядочно, лошади либо теснились прямо подле шатров, либо вовсе их не было и видно. Также невозможно было определить, где поместились шатры тофэрафа и сотвизов, да и вообще самих тофэрафа и сотвизов тоже не зрилось.

Зато, вспять левому, в правом стане царил полный порядок. Низкие, треугольные шатры стояли стройными рядами, возле них были разведены костры и суетились воины. И враз можно было узреть шатер тофэрафа, потому как только на дороге показались наследник и Аилоунен, оттуда навстречу непрошенным гостям, точно поджидая их, выехали пятьдесят воинов во главе со старшим пожилым мужчиной, сидящем на гнедом жеребце. Пока воины неспешно приближались, Святозар смог разглядеть их старшего. Это был очень красивый мужчина, с длинными, почти до плеч, седыми волосами, и такой же длинной седой бородой и усами, с вельми светлой кожей и мужественным, необычайно волевым лицом и взглядом. Он подъехал совсем близко, и, остановив коня, шерсть на котором блестела и переливалась в ярких солнечных лучах, четким и громким голосом спросил: