— Не тревожься Аилоунен, завтра я буду здоров, — улыбнувшись, сказал Святозар, в целом не очень на это надеясь.

— В том то и дело, что нет, друг мой, — горестно молвил Аилоунен, и, взяв несколько дров из горки, лежащей подле на земле, подбросил их в костер, а после легохонько взмахнул рукой и на месте убывших поленьев, появились новые. — Завтра ты здоров не будешь, но я надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, и будешь мудро тратить свои силы, друг мой. — Правитель отряхнул с ладоней остатки деревянной трухи и ласково погладил Святозара по волосам. — И лучше, если ты вернешься к себе на ложе и поспишь, сон всегда приносит выздоровление.

— Я полежу немного здесь, — протянул каким-то просящим голосом Святозар, и лихорадочно передернул плечами. — А после перейду, тут так хорошо дышится.

— Ну, хорошо, хорошо, полежи, — согласно откликнулся правитель, и, взяв в руки палку, начал вновь шебуршить угли и горящие поленья в костре. Святозар некоторое время смотрел на вылетающие из— под палки Аилоунена красные искорки, устремляющиеся высоко вверх, а после перевернулся, лег на спину, и направил свой взор в высокое, темное небо, на котором уже стали появляться далекие и близкие, звездные светила. Ночной воздух наполнился свежестью и чистотой, дневная пыль осела на пожухлые, желтые травы, темно-зеленые, мутные воды рек.

Легкий ветерок, который хотел днем обжечь крупинками земли наследника тоже стих и где-то спрятался в бескрайних степях. В темноте слышалось лишь тихое ржание лошадей, которые перешептывались между собой, может возмущаясь плохой еде, а может просто рассказывая друг другу о пережитом за сегодня. Откуда-то издалека долетало тихое уханье ночной птицы, которая наверно вышла на промысел в надежде найти хоть, что-то съестное. А в прекрасном, черном небе неярко мерцали звезды, они вздрагивали, как капли росы на листке, и своим колебанием словно хотели, что-то передать наследнику, поведать ему тайны земли и звезд, тайны Млечного пути и небесной Сварги, те тайны, которыми владели лишь Боги и они, далекие, далекие звездные светила. Святозар еще долго смотрел туда в небесную высь, где в высоких чертогах, за пиршественным столом, сидел сам Бог Сварог, его сыновья Семаргл и Перун, и любимый внук, прародитель восурского народа и отец Святозара, мощный витязь ДажьБог! Проснувшись на следующее утро очень рано, наследник обнаружил себя сызнова лежащим на ложе в шатре, наверно его туда опять перенесли воины. Напротив него, на соседнем ложе, лежал Аилоунен и крепко спал. Святозар посмотрел в лицо правителя, которое за эти дни, после снятия забвения, так повзрослело и наполнилось мудростью, посмотрел на сомкнутые глаза, плотно сжатые, алые губы, и понял… каждая черта его лица, как и все лицо в целом, явствовало о нем, как о человеке великой силы воли и огромной, пламенной души. И Святозару стало радостно и одновременно стыдно перед Аилоуненом. Радостно, потому как было очень приятно, что ему выпала такая возможность вновь встретиться с этим мудрым и чудесным человеком, встретиться в Яви, жить вместе и помочь ему, великому кудеснику и правителю, сыну Бога Семаргла. А стыдно, потому как и правда, прав Аилоунен, своим глупым отношением к собственным силам он, Святозар, днесь подвергает опасности всех этих воинов которые идут вместе с ним к стенам Асандрии. Наследник неслышно, так, чтобы не разбудить правителя сел на ложе.

Медленно обулся, и, хотя в теле все еще ощущалась слабость, но уже обитала и явственная бодрость, дарующая возможность не качаться и чувствовать свое тело, неторопливо поднявшись на ноги, испрямился.

Он повязал на стан, дотоль пристроенный на сиденье, пояс, да все также бесшумно направился к выходу. Осторожно отодвинув полог шатра, Святозар вышел наружу и глубоко вздохнув, потянулся. Костер возле шатра почти потух, но горка поленьев, точно сотворенная недавно, оставалась на прежнем месте, да и укрывало его все еще лежало обок них. Святозар опустившись на укрывало, подкинул в костер несколько поленьев, а посем взял палку и принялся шерудить ее тупым концом, не прогоревшие угольки. Вскоре пламя неторопливо принялось окутывать собой поленья, и костер принялся разгораться. Наследник огляделся, костры около которых приютились люди, почти потухли, а сами воины, кроме дозорных крепко спали. Невдалеке паслись лошади и чуть слышно ржали, боясь разбудить своих верных товарищей— воинов. Ярко-алое светило начало тяжело выкатываться, словно вылезать из-под земли.

Огненные летающие кони Бога Хорса вывозили колесницу на небосвод, освещая ее теплом, светом и радостью всю Явь. И вспомнился Святозару сказ ожившей птицы Алконост, слышанный им на борту ладьи: «Иди, Солнце, в свои синие луга. Ты должно подняться в колесницу свою и взойти с Зарей на Востоке».[5] Святозар перевел взгляд и посмотрел на утреннюю звезду Денницу, возвещающую начала дня, которая стала меркнуть и уходить на покой. И вспомнился ему рассказ Бури Яги Усоньши Виевны о сыне Бога Хорса, юноше Деннице. Оттуда из небесной, бледно-голубой дали, смотрел сейчас на Святозара, он, Денница, глупый сын великого, солнечного Бога Хорса, когда-то, так давно, что об этом забыли и сами Боги, сгубивший свою жизнь, желанием стать и быть выше своего отца. И Святозару вдруг подумалось, что он точно, как этот Денница, также глуп в желании исправить все и сразу в Неллии, также глупо использует то, что даровано и получено такими огромными усилиями, такими страданиями и болью. Внезапно легкий порыв ветра коснулся его волнистых каштановых волос, высокого лба, темных, изогнутых дугой бровей, прямого носа, алых губ и голубых глаз, и кто-то нежно погладив и поцеловав, едва слышно добавил: «Мальчик, мальчик, торопись, торопись! Наберись сил и иди! Скорей, надо идти скорей!» и наново заколыхав волосами, улетел. «Отец!» — прошептал наследник и резко вскочил на ноги, а внутри него надрывисто застонала душа, словно предчувствуя какую-то беду.

Святозар развернулся и быстрым шагом направился к шатру. Приподняв и закрепив сбоку полог так, чтобы шатер наполнился светом поднимающегося солнца, наследник не мешкая вошел вовнутрь и двинулся к ложу, на котором почивал Аилоунен. Остановившись подле правителя, наследник положил руку на его плечо и несильно потряс, намереваясь разбудить, да тихим, вкрадчивым голосом, молвил:

— Аилоунен, проснись. Правитель тотчас открыл глаза, беспокойным взглядом уставился на наследника и резво сев, встревоженным голосом вопросил:

— Что, что случилось Святозар? Тебе плохо?

— Нет, нет, друг мой, мне хорошо, — поспешно ответил Святозар, снимая руку с плеча правителя и присаживаясь на его ложе. — Но сейчас я опять слышал повеленье отца, он сказал, чтобы мы шли, и торопились. Поднимайся Аилоунен, надо отправляться в путь.

— Друг мой, вчера поздно ночью, когда ты спал, — успокоенным голосом заметил правитель и широко зевнул. — Пришли подлазники, которые были посланы вперед, чтобы осмотреть дорогу. И они доложили, что к Асандрии подошли воины из Сомандрии и Товтории и стали станом возле города. Поэтому…

— Нет, нет, Аилоунен, — перебив друга, взволнованным голосом, проронил Святозар, и замотал головой. — ДажьБог не стал бы меня торопить, тем более он сказал: «Наберись сил и иди!» Он видел, что я захворал. Но раз торопит, значит, что-то происходит и нам надо поспешить, поверь мне.

— Святозар, чтобы там не происходило, — очень властным голосом, не признающим никакого другого решения, произнес Аилоунен. — Но сегодня мы не сможем никуда отправиться, тебе надо отдохнуть и выздороветь.

Я хочу, чтобы ты, мой друг, все же вернулся в Славград.

— Аилоунен, у меня хватит сил продолжить путь… хватит, — голос Святозар звучал единожды виновато— просящее. — И мы должны ехать, потому что если ДажьБог меня торопит, может… Может, что-то случилось там, в Восурии и моей земле, моему народу нужна помощь!

Аилоунен, прошу тебя, давай отправляться в путь, моя душа чувствует какую-то беду!