Милава прижалась к Святозару, чуть слышно всхлипнув и затрепетав от радости да пережитого волнения и торопливо кивнула. Наследник же выпустив женщину из объятий, неспешно направился в комнату, где его ждали наставники и Стоян. Пока Святозар отсутствовал, в комнату принесли два ложа, для Дубыни и Стояна, и поставили вдоль пустой стены, малеша сдвинув стол. Наследник вошел в комнату, где со стола уже убрали пустые блюда, оставив лишь выпечку и кувшин с молоком, да чаши. Наставники, Воислав и Стоян, как и прежде сидели за столом и беседовали, а увидев Святозара, замолчали и уставились на него, Воислав же беспокойно привстал с лавки. Наследник сел подле Стояна и мотнул головой большаку, а когда тот опустился на лавку, успокаивающе сказал:

— Воислав, хорошая у тебя дочь… И, знаешь, такая она светлая и чистая. Завтра утром она проснется здоровой, и более не будет болеть это дар ей за ее смелость. Дар, который послал на нее ДажьБог, — Святозар замолчал, и погладил полыхающим белым светом камень на перстне.

— Дар ДажьБога, — смущенно вопросил Воислав. — И чем же мы такое заслужили?

Наследник оторвал взгляд от камня, зыркнул прямо в зелено-карие глаза Воислава, и, усмехнувшись, пояснил:

— Да, это не вы заслужили. Ни ты, ни твоя жена… Это заслужила твоя дочь, потому что она всегда славила наших Богов и ничего не просила у них. Потому что она смелая, вольная девочка смогла победить врага веры своей.

В комнату вошла Милава принесла глиняный кувшин с горячим сбитнем, поставила на стол, и, поглядев на присмиревшего от слов наследника мужа, дернувшимся голосом произнесла:

— Нет жара, нет жара у Благушки… Лежит, лапушка, тепленькая, щечки розовые, дышит спокойно и не кашляет. — Она ступила к Святозару ближе с нежностью поцеловала его в густые каштановые кудри волос и мягко добавила, — ах, свет вы наш, наследничек! До чего же вы замечательный мальчик! — и, смахнув с очей набежавшую слезу, вышла из комнаты.

Стоян налил Святозару сбитня и подал полную чашу. Наследник принял чашу, и, поднеся ее к губам, принялся потихоньку пить горячий сбитень. Он свел вместе брови, насупил лоб и, было сразу видно, что-то напряженно обдумывал. Большак сидел весьма тихо, напротив наследника, и смотрел благодарно ему в глаза, а Стоян неторопливо разливал сбитень и передавал чаши наставникам.

— Воислав, — наконец очнувшись от своих раздумий, спросил Святозар. — А, тот вестоплет, больше ни в каких деревнях не объявлялся, не знаешь?

— Знаю, ваша милость, — откликнулся Воислав, принимая чашу со сбитнем от Стояна. — Мой сын, его как выкинул со двора, он тут же сел на коня и ускакал. А на следующий день я отправил третьего моего сына в близлежащие деревни, чтоб он, предупредил большаков, насчет этого вестоплета, чтоб значит, коли объявится, гнали они его поганой метлой. А когда сын вернулся, то рассказал, что этот вестоплет в тот же вечер приехал в деревню Радостную, она самая близехонькая от нас. Остановился у тамошнего большака, и тоже начал разговоры вести про веру. Но тока Домаш, так большака зовут, его сам из дома, то и выкинул, да кол из забора вырвал и изгнал его из деревни… колом значит изгнал.

— А у Домаша, никто в семье не заболел, после этого вестоплета? — поинтересовался Святозар.

— Нет, никто не заболел, — качая головой, ответил Воислав. — Мои мужики ездили туда, после того как моя дочь заболела, и говорили, что там все спокойно, никто не болен.

— А, ты, чего, Святозар, думаешь, он теперь на всех колдовство будет накладывать? — поспрашал с тревогой в голосе Дубыня.

— Да, все может быть, Дубыня, все может быть…,- протяжно откликнулся Святозар. И миг спустя опустил чашу на стол развернулся к Стояну и молвил, — ты, друг мой, помнишь наш разговор с Эрихом про Нука? — Стоян кивнул в ответ головой, наследник муторно вздохнул и будто сотрясся всем телом, а увидев в глазах наставников беспокойство, пояснил, — Нук говорил Эриху все тоже про Чернобога. Все те же слова, что и этот вестоплет… И хотя я уничтожил Нука, но наверняка остались те, кто прислуживал ему… Те кто украл меня… и может этот вестоплет один из его людей.

Милава опять бесшумно вошла в комнату, теперь на ее лице сияла улыбка, она принесла еще один кувшин горячего сбитня, сама налила в пустую чашу напитка, и, придвинув ее к рукам наследника, добавила:

— А, это, ваша милость, клюквенный, попробуйте, уж такой он вкусный, когда горячий.

Святозар, наставники, Стоян и хозяева просидели за столом до позднего вечера. Милава еще не раз уходила из комнаты, чтобы принести для наследника горячего сбитня, пытаясь хоть так отблагодарить его за излечение дочери. Наутро Милава напекла для гостей расстегаев и высоких, круглых пирогов, и в этом ей смогла помочь Благослава которая, как правильно сказал Святозар, поднялась совершенно здоровая и принялась напевать, словно соловушка, восурские песни, наполнив дом и души находящихся в нем радостью и счастьем. Метель, утихшая к вечеру следующего дня, завалила снегом не только дорогу, но и дворы, и путникам пришлось задержаться на сутки в деревне.

Рано утром следующего дня снабженные провизией наследник, наставники и други покинули гостеприимную деревню Ясную, ее светлых жителей и необыкновенно чистую и гордую девочку Благославу. Святозар заговором расчистил дорогу от снега, и путники отправились в дальнейший путь.

Дорога, по которой ехали путники, пролегала прямо сквозь могучие, хвойные леса, с двух сторон от ездовой полосы теснились многолетние, темно-зеленые, раскидистые ели, высокие сосны, образующие на верху стволов из ветвей развесистые шапки-ушанки, широкополые красавцы кедры и тонкие, точно в девичьих расклешных сарафанах пихты.

Зимний, морозный воздух был наполнен чистотой и запахом хвои, изредка перелетающие с дерева на дерево, вороны громко каркали, а длиннохвостые сороки без умолка стрекотали и трещали при виде людей, порой негромко ухали серые неясыти. Леса жили своей постоянной, повседневной, никогда не останавливающейся жизнью. Частенько на дорогу выходили неуклюжие, горбоносые лоси, небольшие стада пятнистых оленей, прямо из поваленных деревьев выскакивали белые, длинноухие зайцы, рыжие плутовки лисы, в густых, ярко-желтых шубах, а иногда показывались и одинокие серые волки, любопытным взглядом оглядывающие людей.

Погоняя лошадей, большую часть дороги ехали мелкой рысью. Святозар все время старался пустить галопом своего коня, но каждый раз был сдерживаем Храбром, который, ни на шаг, ни отпускал наследника от себя, остужая его беспокойство и горячность. Еще много раз на Святозара и сопровождающих его налетала метель, снега ложились и ложились на прекрасную восурскую землю, на леса, реки, деревни и города. И каждый раз приходилось путникам пережидать вьюгу в деревнях в домах большаков, или в городах в домах вельмож и воевод.

Глава двенадцатая

Хвойные леса тянулись вплоть до Валадара и к середине месяца сечень путники наконец-то увидели, впереди реку Валу, а на левом ее берегу крупный город Валадар. Когда Святозар, наставники и други миновали покрытую толстым слоем льда реку Валу и вошли в город, то поразились его красоте. Приподнятые над землей дома, в Валадаре, были сложены из бревен хвойных деревьев, гладко обтесаны, и искусно украшены разнообразной резьбой, покрывающей крыльцо, перила, окна, ставни, крышу, а иногда и стены домов. Каждый дом был украшен своим рисунком, где-то это были деревья, где-то цветы, а где-то звери, каждый валадарец старался на свой лад. Все дороги и мосты в Валадаре были также выложены из залащенных стволов, и очищены от снега. В центре города стояла высокая, деревянная башня, венчающаяся не широкой наблюдательной площадкой, на которой сидел дозорный оглядывающий город и предупреждающий о пожарах. Храбр направил коня к вышке в центр города, потому как именно там находился дом воеводы Велемудра, молодого, крепко-сложенного мужчины с не густой цвета ковыли бородой и такими же волосами, да с темно-карими глазами. Стоило наследнику, наставникам и другам подъехать к невысоким деревянным воротам, и спешиться, как из калитки вышел сам воевода, а слуги его уже открывали ворота, принимая у уставших от дороги путников лошадей.