Халиль поднялся на нетвердые ноги и со словами «мне пора» стал прощаться. Мы обменялись рукопожатием и, как водится, трижды прикоснувшись щеками друг к другу, расстались.

– Аллах с тобой, Халиль Ула! Щюкрен.

– Щюкрен. – И он вышел из кабинета.

(Мне, вероятно, следовало чуть раньше сказать, что 1982 году он окончил ускоренный курс нашей Академии Генштаба, позднее занимал должность первого заместителя министра обороны ДРА.)

Жив ли ты теперь, генерал-полковник Халиль Ула?..

Я сдержал слово, данное тебе много лет назад. Тогда, в январе 1981 года, ты действительно был умнее и дальновиднее кремлевских политиков, да и кабульских. Умнее меня, верившего тогда в близкую победу над моджахедами в Афганистане. «Воюют все против всех. И все предают всех». Вот чего мы не могли ни понять, ни принять, вводя войска в Афганистан в декабре 1979 года. Я до сих пор вспоминаю тебя с уважением, Халиль, вспоминаю твою честность и твою преданную любовь к свой родине. И я ничего не забыл и о наших отношениях рассказываю теперь все как была.

В Кабуле по-прежнему действовал комендантский час. Управление ГВС находилось на казарменном положении. И я остался ночевать у себя в кабинете.

Около полуночи по «булаве» на меня наконец-то вышел Огарков.

– Догадываюсь, почему не звонишь. – И мягко спросил: – Герат?

– Пропади он пропадом, этот Герат, – ответил я.

– Прецедент, достойный быть приведенным в оперативно-тактическом учебнике, – спокойно сказал Николай Васильевич. – Без боя, без огня овладеть таким большим городом – мастерство!

– Кровь была. Особенно много ее пролили Наджиб и Борис Карлович. Я проклинаю те дни.

Николай Васильевич сказал мне в поддержку несколько слов и попрощался: «Обнимаю».

Я пишу эти строки 26 января 1994 года. Вчера на Новодевичьем кладбище хоронили Маршала Советского Союза Николая Васильевича Огаркова. Его знали и любили в войсках, в штабах, академиях и военных училищах, повсюду, где несут службу российские солдаты и офицеры. Я стоял у гроба в почетном карауле, с неморгающими, полными слез глазами, смотрел на заостренный нос, восковой лоб и поредевшие, некогда густые и вьющиеся волосы и думал о том, что мало прожить свою жизнь достойно – ее важно еще и достойно завершить. Почему-то вспомнились слова Миры Лохвицкой: «Я хочу умереть молодой…» Она и умерла в 35 лет… Но почему вспомнились мне эти слова у гроба Огаркова?

Судьба уготовила ему биографию, о которой принято писать в энциклопедиях. Но напишут ли?.. В августе 1991 года Огарков поддержал путчистов. Поэтому, наверное, ни один политик государственного ранга не пришел проститься с ним в тот январский день. Но пришли Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов и генерал армии Валентин Иванович Варенников, который выступил на митинге с прощальным словом…

Афганская зима была на исходе. Снежный покров еще не таял, но уже и не увеличивался. Земля пока оставалась твердой, небольшой слой снега покрывал ее на плоскогорьях и холмах. Глубокий же снег лежал в балках, распадках, расщелинах, где его спрессовали резкие и напористые афганские ветры. Температура держалась между тремя-пятью градусами мороза.

Кабул расположен на плато в юго-западной части предгорий Гиндукуша, по сравнению с другими землями Афганистана климат здесь более благоприятный. Здесь устойчивое атмосферное давление (680-700 миллиметров ртутного столба, что примерно соответствует условиям нашего Кисловодска с его Храмом Воздуха – эталоном чистоты и комфортности для человеческого организма). Но Кабульское плато, открытое с юго-запада, дважды в год – в мае-июне и сентябре-октябре – подвергается напору сильных ветров, которые в течение 45-50 суток обрушивают на эти места тучи мельчайшего горячего песка. И все кажущиеся природные преимущества перед другими районами Афганистана из-за этого бледнеют. Здесь даже белый день превращается порой в суровую огнедышащую ночь. Даже при плотно сжатых губах мельчайший песок все равно проникает в носоглотку и поскрипывает на зубах. Но, повторяю, длится это лишь определенное время.

В период расцвета картографической службы Генерального штаба России в 80-х и особенно в 90-х годах прошлого столетия и в начале нынешнего из России неоднократно, с согласия эмиров, направлялись в Афганистан научные экспедиции для изучения и описания рельефа и климата. Несколько раз эти научные экспедиции возглавлял видный ученый-географ Генерального штаба России А. Е. Снесарев. В то время название страны еще писали через «в» – «Авганистан»…

Кабульский учебный центр расположен в шести-восьми километрах от Кабула на слегка пересеченном пространстве. Министерство обороны полностью отвело эту местность под различные тактические учения, стрельбы, бомбометания, ракетные пуски – все, что нужно для боевой выучки любой армии в любом государстве.

В тот день на мероприятие было приглашено множество лиц из состава высшего политического, государственного и военного руководства, а также интеллигенции и женского движения ДРА. Ответственным за организацию и проведение мероприятия, за регулярное информирование собравшихся о происходящем назначили министра обороны Рафи. Заранее условились с афганской стороной, что наше присутствие ни в коей мере не подразумевает вмешательства в происходящее. Для нас, собственно говоря, и было важным, чтобы все мероприятие проводилось именно афганской стороной.

Первым пунктом программы был предусмотрен строевой смотр кадетского корпуса Пухантун. Корпус готовил младший командный состав, то есть сержантов для афганской армии. Подбирали туда более или менее образованную молодежь из зажиточных слоев. Обучали в течение десяти или немного больше месяцев. Корпус, насчитывавший пять-шесть тысяч человек, состоял из пяти батальонов: два пехотных, каждый численностью по тысяче человек (по пять рот в каждом батальоне), третий – танковый, четвертый зенитно- и ракетно-артиллерийский; в пятом батальоне готовились специалисты боевого обеспечения: химики, связисты, саперы, тыловики и т.д.

На смотр выставили по одной лучшей роте от каждого батальона. В пешем строю, в фуражках, но в зимней форме при знамени Пухантуна и под музыку сводного оркестра, они должны были промаршировать перед трибунами. Кстати сказать, оркестр собрали из музыкантов всех одиннадцати дивизий и самого министерства обороны.

Вторым пунктом программы можно назвать представление большого количества трофейного оружия. На стеллажах и на грунте красовались мины и взрывные устройства, безоткатные орудия, «стингеры» и гранатометы, стрелковое оружие американского, английского, пакистанского, китайского и иного производства. Все это было захвачено в боях или подобрано на поле боя афганскими или советскими войсками. Смотреть на эти горы оружия было и радостно и тягостно: еще и еще раз становилось ясным, сколь тяжелые и сколь масштабные сражения велись в стране.

Третьим пунктом значилось тактическое учение по теме: «Наступление усиленного пехотного батальона на поспешно перешедшего к обороне противника». Эта Teitfa дает возможность наблюдателю понять, насколько мощным является современный пехотный батальон, да еще усиленный танковой ротой и поддержанный двумя артиллерийскими дивизионами. Перед началом учебных боевых действий батальона истребители-бомбардировщики произведут бомбометания по выставленным в полосе наступления батальона мишеням. А непосредственно перед атакой пройдут три тройки вертолетов, штурмуя цели. И уже после этого с криками «Аллаакбар!» батальон устремится в атаку и в течение двух-трех часов последовательно от рубежа к рубежу будет уничтожать реальные цели (а их против батальона было выставлено около тысячи – это и пехотные, и артиллерийские, и противотанковые, и танковые, и авиационные цели). Так воссоздавалась картина, максимально приближенная к возможным реальным условиям, в которых пехотный батальон наступает на перешедшего к обороне противника численностью до тысячи человек при легком и тяжелом вооружении.

Четвертым и последним пунктом программы предусматривалось непринужденное общение наблюдателей и гостей, обмен впечатлениями, оценками, соображениями – военным людям, как правило, есть о чем поговорить после таких смотров.