Не сделаешь ли мне любезность помочь в этом вопросе?

Твой брат Борис».

Лерман повертел в руках письмо, но более ни строчки, ни слова.

Складывалось впечатление, что Борис изменился в лучшую сторону. Три года путешествия по миру долгий срок для жизни, но не для резких перемен в поведении, подумалось Петру Павловичу. Может быть, стоит доверять немного больше людям, а не видеть в каждом из них каверзные намерения. Интересно, кто такие эти Антонина Николаевна и Дашенька. Имеют ли они какое—либо отношение к трагическому происшествию на Мытнинской улице или случайные люди, волею судьбы упомянутые в письме..

Вино оказалось немного терпким, но приятным на вкус, после каждого глотка долго стоял вкус винограда с едва уловимым земляничным оттенком.

Городовой ростом не вышел, что и примечательного непроницаемое лицо без тени улыбки и короткие светлые волосы, выглядывавшие из—под форменной фуражки стоял на порученном посту, заложив руки за спину. Вид скучающего мужчины, которому до чёртиков надоела служба.

Чтобы начать собирать сведения про городового, Жуков сперва решил взглянуть на полицейского для определённого впечатления, ведь о нём предстоит собрать сведения, не сухие формулярные: родился, женился, поступил на службу, а то, каким человеком предстаёт перед сослуживцами и начальником полицейский, несший службу почти напротив дома, в котором произошло такое дикое убийство.

Городовой прохаживался по улице в светлой льяной гимнастёрке, подпоясанную ремнём, но котором висела шашка. На голове фуражка, на тулью которой был натянут светлый коломянковый чехол, чтобы не так выцветала верх чёрной фуражки на солнце. На груди красовались две медали, полученные на военной службе.

Итак, Семён Иудович Семёнов, Миша прикинул, сорока– сорока трёх лет, унтер—офицер, городовой. Кто ты таков?

Первым делом Жуков направился в Школу полицейского резерва, которая располагалась на территории Александро—Невской части, ибо все желающие определиться на полицейскую службу, как служащие нижние чины, так и вольноопределяющиеся, подвергались экзамену по установленной программе и медицинскому осмотру на предмет удовлетворительного состояния здоровья.. Так просто туда не попадёшь, для этого требовалось умение не только читать, но и писать. То, что полицейские должны быть сметливы, расторопны, это без раговоров, но вот самое основное, что о вновь поступающих собирались подробные справки о поведении по месту жительства и работы или службы.

Классные чины резерва, оставленные в школе на постоянной основе, и поэтому очень хорошо знавшие службу, разъясняли нижним чинам резерва их обязанности, обучали математике и письму под диктовку. Курс обучения продолжался до двух месяцев. За это время могли немного понять преподаватели, с кем имеют дело. И если дали рекомендацию на освободившееся место, то будущий городовой либо не привлёк к себе внимания, либо проявил себя с лучшей стороны. Так что кое—какие сведения можно получить из первых рук.

– Унтер—офицер Семёнов поступил в Школу резерва в семьдесят пятом году после службы в Восьмом Эстляндском полку. Прекрасная рекомендация, лестные отзывы с места жительства, притом обучен чтению, письму и арифметике, что не каждый гимназист так умеет. Более сказать ничего не имею.

– Направлен на нынешнее место службы сразу после окончания курсов?

– Именно, так.

– Благодарю, – Миша поднялся со стула.

– Извините, – поинтересовался начальник резерва, – почему вас заинтересовала данная персона? Если это не является тайной?

– Отнюдь, – спокойным голосом ответил сыскной агент, – на Мытнинской улице, где находится пост Семёнова произошло трагическое событие…

– Убийство я полагаю?

– Совершенно верно, но как…

Начальник резерва указал на утреннюю газету.

– Я и забыл, что журналисты не теряют времени даром. Да, убийство.

– И вы полагаете, – полицейский не продолжил мысли.

– Что вы? Мы просто ведём следствие и проверяем всех, кто был рядом с местом преступления.

– Меня удивляет только в Семёнове одно, что столь честолюбивый человек до сих пор занимает место городового, хотя мог бы сдать экзамены и давно занимать пост околоточного.

Итак, грамотен, знает счёт, честолюбив. Странно, но ничего особенного, подумал Миша, вот он уже семь лет, правда с перерывами ходит в помощниках Путилина и ничего.

Следующей остановкой на пути Жукова должна стать Софья Михайловна Лисунова. Так просто к ней не пойдёшь спрашивать:

– Не будет ли так любезна сказать, госпожа Лисунова, с кем это она провела предыдущую ночь?

Подойти, конечно, можно, но сразу же доложит своему ненаглядному, а там… нет уж, надо действовать через соседей, но в первую очередь дворника или поздних свидетелей.

Пётр Павлович в Васильевской части узнал, что Борис Алексеевич Фролов, сын потомственного дворянина и поручика в отставке, в последние несколько лет здесь не проживал. Что ж отсутствие известий, само по себе хорошее известие.

Лерман решил вернуться к госпоже Кочкуровой, возникло несколько вопросов, которые незамедлительно стоило прояснить.

– Если говорить честно, то я ждала, что вы вернётесь, – снова в той же гостиной, но только в этот раз Анастасия Алексеевна предложила сыскному агенту присесть. – Насколько я понимаю, – она выразительно посмотрела на Лермана и улыбнулась концами губ, – вас интересует после прочтения письма, разговаривала ли я с Алексеем Сергеевичем, – назвала отца по имени—отчеству, что не укрылось от чиновника по поручениям, – о просьбе Бориса?

– Совершенно верно.

– Да, беседа состоялась и оказалось, что Алексей Сергеевич не держит зла на Бориса, но сперва воспротивился женитьбе младшего сына, но после моих увещеваний согласился на брак.

– Но почему тогда они не встретились, ведь, как я понял из письма Бориса, он больше месяца в столице?

– Вы не совсем правы, они встречались.

– Как?

– Да, встречались, но не у Алексея Сергеевича, а в этой самой гостиной.

– А Наталья Ивановна?

– Алексей Сергеевич воспротивился их встрече.

– Но по какой причине?

– У Натальи Ивановны было слабое сердце, – на глаза Анастасии навернулись слёзы, – Алексей Сергеевич оберегал её от таких потрясений.

– Не скажите, о чём шёл разговор?

– О женитьбе и о передаче имения в Тульской губернии Борису. Алексей Сергеевич настаивал, чтобы брак был заключён там же.

– Никакой ссоры не было?

– Что вы! Они расстались в благодушном настроении, Борис и Алексей Сергеевич остались довольными встречей.

– Так вы не знаете, где проживает Борис?

– Я вас уже говорила, не знаю.

– Но для встречи необходимо было списаться о времени?

– Не пытайтесь меня поймать на слове, – Анастасия Алексеевна улыбнулась, – я достаточно прочитала романов о следствии. Борис приходил сам в то время, о котором мы условливались заранее.

– Больше вопросов не имею.

– Господин Лерман, если вы подозреваете, что Борис мог совершить это ужасное преступление, но смею вас уверить, что вы ошибаетесь и идёте не по той дороге. Ищите настоящего убийцу и не тратьте понапрасну время на моего брата.

Только на улице Пётр Павлович вспомнил, что письмо так и не отдал, хотя ранее снял копию и теперь оригинал стал не нужен.

Снова мысли охватили сыскного агента. Если отец с сыном помирились и пришли к соглашению, то пропадает мотив убийства. Зачем? Если господин Фролов и так готов помогать не только деньгами, но и другими способами. Наверное, там, в Твери имел определённый вес и мог Борису подобрать достойное место в местном дворянском обществе и, возможно. на службе. Но это известно только со слов сестры. Может быть, дело обстояло иначе и Анастасия Алексеевна старается отвести подозрения от брата? Зная, наверняка, что он замешан в гнусном преступлении?

Мысли прыгали и каждый раз обвинение в убийстве накрывалось новым аргументом, этот новый аргумент снова становился битой картой и так по кругу, пока Лерман совсем запутался, махнул рукой и снова направился в Адресную Экспедицию, имея твёрдое намерение добиться того, чтобы господин Шубин (здесь Пётр Павлович скрежетнул зубами) именно сегодня выдал нужную справку, но чем ближе подходил к Большой Садовой тем меньше оставалось воинственного запала, а уж в самом Столе сыскной агент простоял внизу рядом со входом, прежде чем решился подняться на второй этаж.