метив, что тот недовольно поморщился.

Маноло нехотя отложил книгу, пересек двор и, отвя¬

зав лошадь, повел ее поить. Когда лошадь напилась, он

опять привязал ее и вернулся под навес. Но, едва он сно¬

ва взялся за книгу, Пабло, который вместе с Хулией пы¬

тался разобрать какую-то фразу, спросил:

—      Глянь-ка, как это читается?

Мануэль, разозленный тем, что его снова оторвали от

чтения, обругал его:

—      Отстань, осел!.. Ты мне надоел!..

Панчо посмотрел на сына, но тот, не замечая его взгля¬

да, язвительно добавил:

—      Такой верзила, а тупица тупицей!

В другое время Пабло пропустил бы это оскорбление

мимо ушей, но на него смотрела Хулия, и, чувствуя себя

поэтому вдвойне униженным, он пригрозил:

—      Ты мне за это заплатишь!

—      Вот как?! Пожалуйста, хоть сейчас!—с вызовом

ответил Маноло, подступая к нему.

Но тут раздался свист, неповторимый свист Панчо, сра¬

зу охладивший воинственный пыл Маноло. Он посмотрел

на отца и молча сел на свое место, но продолжал обмени¬

ваться с Пабло вызывающими взглядами. Хулия встала

и ушла к матери, оставив их наедине.

Панчо продолжал чинить шлею. Равномерно кладя сте¬

жок за стежком, он размышлял о слухах, ходивших по

округе. Многие фермеры получили повестки, в которых им

предлагалось явиться в суд с документами, подтверждаю¬

щими их права на владение земельными участками. В сто¬

лице наследники генерала Вильялобоса возбудили против

фермеров судебное дело, и в селении появились стряпчие,

вызывавшиеся их защищать. Панчо по настоянию Элены

отдал Эмилио подписанную Вильялобосом бумагу, но сде-

180

дал это лишь для того, чтобы успокоить жену, а не потому,

что сомневался в законности документа.

Панчо привел в порядок шлею и понес ее в сарай. По

дороге он увидел, что Пабло и Маноло, отойдя в сторону

от ранчо, дерутся на кулаках, но, не задерживаясь, пошел

дальше. Повесив шлею и осмотрев подпругу, которая тоже

нуждалась в починке, он направился назад и, взглянув на

ребят, убедился, что они продолжают драться. Усевшись

под деревом, Панчо проколол шилом ремень и начал шить.

Он едва поднял голову, когда Хулия вышла из ранчо и

стала искать Маноло и Пабло. Не сдвинулся с места он

и тогда, когда она закричала, зовя мать. Элена выбежала

разнять драчунов.

—      Панчо!.. Панчо!.. Посмотри на этих сорванцов! —

крикнула она.

Только тогда Панчо прервал работу и не спеша подо¬

шел к месту происшествия. Элена удерживала Маноло, а

Хулия с плачем повисла на руке Пабло.

—      В чем дело? — спросил Панчо так равнодушно, слов¬

но речь шла о драке двух задиристых петушков.

Потом, посмотрев на фонарь, красовавшийся под глазом

сына, и на разбитый в кровь нос Пабло, проговорил та¬

ким тоном, что только Элена уловила в его голосе

иронию:

—      Подрались?.. Ну и ладно, а теперь пожмите друг

другу руки и дружите крепче прежнего.

Разгоряченные ребята оторопело посмотрели на него.

Взгляд Панчо не был суровым, и все же его слова маль¬

чики поняли как приказ. Пабло стало стыдно, и он протя¬

нул руку Маноло. Но тот продолжал угрюмо смотреть на

отца, всем своим видом показывая, что не желает мириться,

и шрам на его лбу казался глубокой морщиной. Однако

во взгляде отца была такая властная сила, что он не мог

ей не подчиниться и нехотя пожал руку Пабло.

Война, продолжавшаяся четыре года, кончилась, и куку¬

рузу больше не жгли в паровозных топках. Теперь коши

опустели, а амбар был полон мешками с кукурузной му¬

кой. Панчо наконец осуществил свое желание и приобрел

сельскохозяйственный инвентарь. Возле сарая красовался

свежевыкрашенный, новенький двухлемешный плуг, на не¬

давно поставленной мельнице вертелся жернов. На ферме

181

не осталось ни одной пяди необработанной земли. И, хотя

было время сьесты, вдали виднелась фигура фермера, пра¬

вившего лошадьми, впряженными в сеялку.

Вблизи ранчо не было ни души, только Маиоло впря¬

гал лошадей в борону. Он очень вытянулся и, хотя ему

было всего шестнадцать лет, почти догнал отца. Он был

худощавее, чем Панчо в его возрасте, но в остальном по¬

ходил на него, и выражение лица у него было такое же-

упрямое и решительное. Запрягал лошадей он с видимой

неохотой, время от времени рассеянным взглядом следил

за отцом, а потом о чем-то задумывался. Из задумчивости

его вывел топот лошади, и, как только он узнал всадника,

лицо его осветилось радостью:

—      Дядя?! Каким это чудом ты здесь?

—      Чудом? — флегматично отозвался Сеферино, спеши¬

ваясь с узлом в руке.— Просто годы не те, малость отя¬

желел, вот и тянет к родному гнезду.

Пожалуй, и в самом деле годы умерили его былую

живость. Теперь он держался степеннее и говорил рассу¬

дительнее. Но, несмотря на седые волосы, глаза его по-

прежнему блестели жизнерадостно и лукаво. Он был

слишком проницателен, чтобы не заметить восхищения, с

которым к нему относился юноша, и старался, хотя и не

всегда успешно, не говорить при нем лишнего.

—      Где Клотильда? — спросил он.

—      На кухне,— ответил Маноло, с интересом глядя на

узел.

Сеферино перехватил его взгляд и со смехом ска¬

зал:

—      Я привез свои вещи, чтобы она их постирала.

Раньше многие женщины сами вызывались поухаживать за

Мной, а теперь ни одной не осталось, кроме Клотильды.

В глазах его мелькнули озорные огоньки.

—      Ничего не поделаешь,— добавил он.— Мне уже не

двадцать лет, верно?

Но его слова не произвели впечатления на Маноло, для

которого Сеферино оставался таким же, как прежде. Он

еще не успел заметить, что дядя больше не щеголяет в но¬

вой нарядной одежде, что на поясе его давно уже не по¬

блескивают монеты, что ездит он уже не на горячих, по¬

родистых лошадях, что отлучается уже не так часто и

возвращается быстрее, чем раньше, и что не привозит,

как бывало, богатых подарков.

182

Сеферино направился было к ранчо, но вдруг остано¬

вился и, достав из узла истрепанную книжку, протянул

ее Маноло:

—      Как-то я был в одноЗ лавочке и вспомнил про те¬

бя... Я знаю, ты охотник почитать, вот и подумал, что тебе

понравится такая книжонка, ну и купил ее. Это история

гаучо Мартина Фьерро.

—      Зачем вы беспокоились?—проговорил Маноло.

—      Какое же тут беспокойство!.. Мне было бы неприят¬

нее приехать с пустыми руками, — искренне ответил Се¬

ферино и пошел к кухне.

Маноло, вместо того чтобы снова приняться за дело,

стал перелистывать книжку. Первые же строки так захва¬

тили его, что он позабыл обо всем на свете и не отрывал¬

ся до тех пор, пока Хулия, показавшись в дверях дома, не

крикнула:

—      Маноло!.. Мама говорит, что папа рассердится, если

ты сейчас же не поедешь боронить!

—      Иду! — проворчал он и, с досадой засунув книжку

за пояс, запряг лошадей и поехал к полосе, которую надо

было взборонить. Скоро он уже работал, то приближаясь

к сеялке, двигавшейся медленно, но безостановочно, то

удаляясь от нее.

Маноло почти не обращал внимания на лошадей, при¬

вычных к этой повседневной работе. Обширность поля уг¬

нетала его и вызывала у него иные мысли, чем у отца,—

он не думал о севе. Он думал о стихах, прочитанных в

книжке, которую подарил ему Сеферино. Он вытащил ее

из-за пояса и, забыв о лошадях, снова начал читать и не¬

заметно для себя декламировать вслух. Увлеченный чте¬

нием, он глотал страницу за страницей, не замечая, что