— Там еще замечательное эхо есть, — напомнил Миша.

Он понял, в чем заключается замысел землемера. Тайга был стиснута в этом месте между Долгим озером и огромным болотом. Там будет легче бороться с огнем. Может быть, они сумеют остановить его.

Зарево освещало им путь. Налетали клубы дыма, и тогда приходилось брести вслепую, задыхаясь, кашляя, вытирая кулаками слезящиеся глаза.

— А правильно ли мы идем? — опросил Петр.

— Да, озеро в этом направлении, — сказал Миша.

Он поднял голову — в багровом небе не было видно звезд. Практикант потянулся за компасом, но вспомнил, что сумка осталась в яме. В сущности, он не был уверен, что отряд не сбился с пути.

— Постойте-ка!.. — Мише казалось, что, обойдя болото, они изменили направление. — Где же теперь озеро?

Практикант взглянул на Кандаурова, которого, как показалось ему, тоже мучили сомнения, так ли они идут.

— Ну, скорее, скорее! — крикнул нетерпеливо Мешков. — Чего стали! Идемте куда-нибудь, только бы не стоять.

— Куда-нибудь нельзя, — возразил землемер, рассматривая схему участка. — Мы должны думать не только о себе.

— Озеро на севере, ну и идемте на север! — воскликнул Панкрат. — Почему остановились?

— Мы отклонились от прямого пути, — сказал землемер. — Возьмем чуть левее.

Время от времени их обгоняли согнанные со своих мест, обезумевшие от страха обитатели тайги. Чуть ли не у самых ног Миши промчался заяц с прижатыми к спине длинными ушами. По веткам деревьев, легко перепрыгивая с одной на другую, неслись проворные белки, среди валежника иногда мелькали полосатые спинки бурундуков.

— Правильно идем! — ободряюще крикнул Миша. — Звери тоже, небось, к озеру спешат.

В лесу было душно, пламя не хотело отставать. Но вот повеяло сыростью. Деревья расступились, и беглецы сошли на лед.

5

Выбившись из сил, люди лежали минут пять на льду, отдыхая. Иссиня-черные на фоне зарева и огня стояли огромные сосны. Они казались обуглившимися, хотя пламя еще не коснулось их.

Низкий, глухой, страшный гул, нарастая, рвался из тайги. Кипело пламя, подкатываясь к озеру. Палящий жар обжигал лицо. У Миши сжалось сердце. Он вспомнил о Гжибе. Где он сейчас, что с ним? Может быть, его окружил огонь и он ползет в тлеющей одежде среди загорающегося кустарника, задыхаясь от дыма, теряя последние силы…

Вдруг из-под лохматой ели, по веткам которой плясало пламя, вырвался огромный матерый волк с оскаленными зубами. Он шарахнулся в сторону, увидев людей, и побежал по льду.

— Ну, пойдемте дальше, — сказал землемер. -

Здесь есть место, где тайга узким горлом тянется между болотом и озером. Если прибавим шагу, может быть, удастся перехватить там огонь. Тогда все! Дальше пожар не пойдет. Правда, народу маловато, но попробовать надо.

Отряд продолжал путь. Люди почти бежали по льду.

К таежному берегу уже нельзя было подступиться. Березка у самого льда засветилась, из дымчато-голубой сделалась розовой, и кора, курчавясь, вспыхнула на ней от корней до верхушки; сырые ветки трещали, шипели, сгибались. Казалось, что они корчатся и стонут в огне.

Жар сделался нестерпимым. Люди обливались потом и жались к болотистому берегу. Огромные мощные шапки дыма выкатывались из-за деревьев и, сплющиваясь, растекались над озером. Дым щипал горло и колол глаза.

Ветла, росшая четырьмя отростками на одном корню, жарко пылала и, наконец, распалась на части. Один из ее стволов упал в озеро и обдал людей искрами и пеплом. Плавился лед у самого берега, и уже нельзя было смотреть на горящий лес. Огонь жег глаза.

Особенно трудно было идти Кандаурову и Петру, которые вели под уздцы Чалого. Конь все время вскидывал голову, рвался на болотистый берег и жалобно ржал. Искры и пепел летели на одежду, горячее злое дыхание пожара опаляло лица.

— Смотри, — сказал Алеша сдавленным голосом и схватив Мишу за плечо, указал на большой дуб, росший метрах в десяти от берега. По веткам дерева металась, белка. Видно, примчалась она издалека, спасение было уже совсем близко, но тут белка попала в кольцо: с трех сторон горели деревья, а до озера допрыгнуть не могла — среди орешника на берегу уже бушевал огонь. Белка, как молния, взлетела на верхушку дуба, но в этот момент откуда-то сбоку вырвалась струя огня, опалила несчастного зверька, и он камнем полетел в пылавшие внизу кусты. Миша отвернулся. У него сжимались кулаки.

«Погиб Гжиба», — пронеслось в голове. Миша посмотрел вверх и не увидел зарева: зловещий черный дым клубился вместо неба.

Люди шли молча. Теперь они проходили мимо той части берега, где деревья только-только загорались. Путникам удалось обогнать пламя. Вдоль берега тянулись заросли осинника, ольхи, дуба, — они горели медленно и тяжко, всеми своими соками сопротивляясь злой силе огня.

— Товарищи, поднажмем, немного осталось, — упрашивал Миша, шагая впереди всех и оглядываясь через плечо. — Каждая минута много значит!

Рабочие уже выбились из сил. Алеша провалился в полынью. Его быстро вытащили. Все же он промок насквозь и озяб. Правая половина одежды понемногу высохла, а левая покрывалась ледком. Но Алеша не отставал и не жаловался.

6

— Пришли, товарищи, — объявил землемер. — Это то самое место. Сейчас за излучиной, в двух шагах… Там лес мелкий. Прорубим просеку в самой узкой части перешейка; может быть, этого достаточно будет, чтобы огонь не распространялся.

Рабочие увидели впереди знакомое редколесье. На протяжении ста, ста пятидесяти метров вдоль озера тянулся мелкий и редкий осинник, сквозь который просвечивало розоватое от зарева небо. Именно здесь заканчивался лесной массив. Если бы им удалось вырубить осинник, огонь не смог бы перекинуться на другой массив, который чернел вдали и тянулся на десятки километров.

— Да, надо попробовать, — протянул Мешков. — Успеем ли только?.. Здесь часа на три работы, огонь же через полчаса пожалует. Де-ла!..

— А ты не теряйся, — крикнул Миша. — Грош цена нам тогда… Должны успеть.

— Должны-то — должны… — подтвердил Яков. — Что же, попробуем. Отчего не Попробовать.

Отряд повернул к берегу. Но что это? Издали, из мелколесья доносились удары топора по дереву. Кто-то опередил их, кто-то уже принимал здесь меры к тому, чтобы остановить лесной пожар. Все приободрились. Значит, решение землемера идти именно к этому перешейку было единственно правильным. Миша вдруг бросился бежать, радостно крича:

— Гжиба! Гжиба там!

Это было, конечно, только его предположение. На таком далеком расстоянии нельзя было рассмотреть среди деревьев в сереющем рассвете, кто борется за спасение тайги. Все, однако, ускорили шаг.

— Кто же еще! Конечно, Гжиба, — твердил Миша на бегу. Ему страстно хотелось, чтобы это было именно так.

Миша пулей вылетел на берег и бросился в осинник, откуда слышались удары топора.

Да, это был Гжиба. Могучая фигура охотника казалась гигантской на фоне предрассветного неба. Откидываясь назад, он поднимал топор высоко над головой и вдруг обрушивал его со страшной силой на стройную осинку. Он рассекал ее надвое одним ударом и, не взглянув даже на подкошенное дерево, быстро перебегал к соседнему.

Он, видно, работал давно. Просека была завалена срубленными деревьями.

Громко и радостно заржал Чалый, почувствовав, наконец, под ногами вместо скользкого льда лесную прочную почву. Гжиба оторвался от работы и обернулся.

— А, добро пожаловать! — сказал он. — Вовремя вы. А то я уж боялся, что не поспею. — Казалось, он нисколько не удивился, увидев весь отряд на просеке. — Ну, за топоры! — добавил он. — Поднажать придется.

— А где же Ли-Фу? — опросил Миша, подбегая к Гжибе. — Не догнал его?

— Сам видишь. — Гжиба указал на зарево. — Не до него, когда тайга горит.

— Ничего, поймаем его все равно, рано или поздно, — пообещал Миша, вынимая из-за пояса топор. — Какой злодей, тайгу не пожалел, поджег… Э, да что говорить! Берись за топоры!