Под надписью так же старательно было выжжено изображение хищной птицы с пучками стрел в лапах.

— Ах негодяй! — воскликнул Миша. — Так вот кто он такой! Ишь на что замахивается!.. Интервенции новой ждет. И заявочный столб приготовил.

Когда Миша и Настя выбрались наверх, светила полная луна. Ясно видны были в избе тяжелый дубовый стол, на нем графин и два стакана, один из которых был опрокинут. Лунный свет искрился в небольшой лужице на полу.

«А ведь тут не так давно сидели двое», — подумал Миша.

В этот момент вдали раздался выстрел, за ним второй.

Миша выбежал на крыльцо.

— В Мерзлой пади стреляли, правда? — опросил он Панкрата, стаявшего с ружьем наперевес на берегу ручейка-

— Вон в том направлении… Версты полторы будет.

— Пойдем туда! Я уверен, это Ли-Фу. Мы должны задержать его.

Когда они выбежали из кустов, Миша повернулся к Насте.

— А ты иди домой в лагерь, — приказал он девочке.

— Вам без меня нельзя, — сказала Настя. — Утонете в болоте. Я одна знаю дорогу.

4

Они довольно долго бежали по дну оврага, продираюсь сквозь кусты, Обходя вслед за Настей топкие болотца, по внешнему виду ничем не отличавшиеся от полянок.

Лишь кое-где поблескивала ржавая болотная вода; легкий пар курчавился над нею. Это были опасные незамерзающие топи с теплой водой.

Вон и обожженная молнией осина недалеко от ручья, где находится «золотая россыпь», о которой рассказывал Мише Ли-Фу. Вдруг совсем рядом послышались глухой крик, хлюпанье воды. Среди низеньких кустов, окаймлявших небольшое болотце, засыпанное листьями, Миша увидел черную всклокоченную бороду.

— Гжиба! — воскликнул он, бросаясь к охотнику, которого уже почти по грудь засосало болото. — Держись, сейчас руку подам.

Настя схватила Мишу за полушубок.

— Нельзя! Утонешь…

— Стой, где стоишь! — крикнул Гжиба. — Здесь на каждом шагу топь.

— Но как тебе помочь?

— Возьмитесь друг за друга и тащите!..

Гжиба протянул им дуло своей двустволки. Но трясина держала его крепко. Миша, Панкрат и Настя тянули изо всех сил, казалась, что они сейчас оторвут ствол от ложа, однако охотник не двигался с места, скованный вязкой тиной. Видно было, что он сильно озяб. Руки у него дрожали, и дрожь передавалась ружью.

— Стойте, так ничего не выйдет! — крикнул Миша. — Нам неудобно держать за самый кончик ствола, руки скользят. Сейчас свяжем три дробовика. Это будет надежнее.

Ремнями, снятыми с брюк, плотно скрепили дробовики: два дробовика вместе, стволами внутрь, прикладами наружу, а третий посредине для прочности. Теперь вытягивали Гжибу рывками, по команде Миши. Наконец, совсем уже обессилев, выволокли охотника на берег.

— Вот спасибо, ребята! — пробормотал Гжиба, тяжело дыша. — Когда б не вы… — Он махнул рукой и стал бережно протирать мокрое, залепленное грязью ружье.

Пока выбирались из болотистой пади, охотник рассказал им о своей встрече с Ли-Фу и о том, как дунгану удалось бежать.

Ли-Фу шел впереди. Вдруг, поравнявшись с обожженной осиной, дунган застонал, вскрикнул и, схватившись за грудь, рухнул навзничь. Но едва Гжиба склонился над ним, Ли-Фу со всей силы ударил его ногой в живот и при этом крикнул на чистом русском языке с дикой злобой в голосе: «Вот тебе, собака, склад!»

Охотник покачнулся, отступил, стараясь сохранить равновесие, и вдруг провалился в трясину по пояс.

Ли-Фу вскочил и торжествующе засмеялся: «Говорил я тебе: берегись, плохой смертью помрешь. Вот и сдыхай, собака!..»

Он погрозил охотнику кулаком и, повернувшись к нему стайной, стал медленно удаляться.

«Погоди, я ведь с тобой еще не расплатился!» — крикнул вслед ему Гжиба. Он нащупал в тине выпавшее из рук ружье и выстрелил один раз, затем другой. Словно поскользнувшись, Ли-Фу упал на колено, но сразу же поднялся и побежал дальше, прихрамывая.

— Ранил, должно, в ногу, — пояснил Гжиба. — Далеко не уйдет. — Охотник пожал руки своим спасителям и побежал в лес.

— Подожди! — крикнул Миша. — Мы с тобой…

Но Гжиба не ответил. Через минуту он скрылся за деревьями.

ТАЙГА ГОРИТ

1

Миша с тяжелым сердцем отправился в эту рискованную экспедицию. Его угнетала мысль, что Кандауров не на шутку рассердится на него за самовольный поступок. Особенно приуныл Миша, когда сидел с Панкратом в кустах, поджидая Настю, ушедшую на заимку. Но землемеру было не до практиканта в тот момент. В лагере произошло несчастье. Умер Фома. Перед смертью к нему вернулось сознание. Он рассказал, что к исчезновению соли не имел никакого касательства, был уверен, что ее Гжиба взял. Но консервы действительно он спрятал, так как боялся Гжибы и тигра, хотел, чтобы отряд скорее вернулся в деревню.

В это время в лагерь нагрянул Ли-Фу, который, оказывается, давно уже тайно наблюдал за отрядом. Он поймал Фому на месте преступления и пригрозил, что если Фома не будет подробно осведомлять его о намерениях землемера, то он сообщит куда следует о его проделке с консервами и Фому немедленно арестуют. Если же Фома будет выполнять его приказания, то он вознаградит Фому так, как ему и не снилось. Ли-Фу говорил, Что вся эта земля принадлежит каким-то иностранцам, представителем и приказчиком которых является Ли-Фу. Скоро с их помощью все «достойные люди», вроде Фомы, получат Но большому участку в тайге в вечное пользование.

— Погубил, погубил меня, — повторял жалобно Фома: — обещал наградить, а сам отравил, как собаку.

Из дальнейших признаний возчика выяснилось, что он выполнял не все приказания Ли-Фу. Тот требовал, Чтобы Фома, будто нечаянно, уронил теодолит и сломал его, а Фома не решился. Хватило у него смелости только ленту сломать. Да и то страшно испугался, понял, что не сносить ему теперь головы: будешь приказания Ли-Фу выполнять — совсем в подлеца превратишься, а выйдешь у него из повиновения — отомстит, погубит. Чего боялся, то и вышло!..

Фома стал слабеть, захрипел, руки и ноги его свела судорога, взор потускнел. Он снова потерял сознание и через полчаса умер.

2

Всех охватило гнетущее настроение. Из-за чего погиб человек? Из-за собственной подл Ости, малодушия и жадности.

Умершего завернули в тулуп и вынесли из палатки. Такая беда в лагере! А тут еще пропали Миша, Панкрат и Настя. Кандауров, конечно, догадывался, куда они пошли, и был очень неспокоен за них.

Далеко в тайге кто-то выстрелил два раза подряд. Кандауров взял с собой Петра и пошел с ним на звук выстрела. Километрах р пяти от лагеря они встретились с Мишей и Панкратом, которые, отправив Настю в лагерь, бродили по тайге в надежде выследить Ли-Фу. Кандауров отчитал Мишу за нарушение его приказа, но несколько смягчился, узнав, что если бы не они, то несдобровать бы Гжибе.

По дороге они обменялись новостями. Миша принужден был сознаться, что Он еще недостаточно вдумчива относится к людям: жестокого, коварного человека, не имевшего Ни совести, ни чести, ни родины, он принял за доброжелателя, друга и всем сердцем доверился ему, а? человека, хотя и неуравновешенного, колючего, диковато-го, но справедливого и мужественного, горячо любящего родную страну, он считал врагом.

У Миши было такое чувство, что сегодня кончилась его юность. Он уже не наивный, смешливый, легковерный подросток. Его теперь трудно будет провести. Перемену в Мише заметил и Кандауров. Когда они вернулись в лагерь, практикант несколько рае ловил на себе его теплый, понимающий взгляд.

3

Землемер правил абрис при свете фонаря. Миша и Алеша вполголоса делились впечатлениями минувшего дня. Потом они умолкли и задумались, глядя, как отсвечивают» угли в железной печке. Было тихо. Только шуршали страницы абриса да ворочался и бормотал во сне Мешков.

— Что с Чалым? — спросил землемер, не поднимая головы.