- А сколько должен стоить доллар, чтобы вы не остались в убытке?!

Максим называл цену, и купюра переходила к нему. Вечером в пятницу он преспокойно сдавал ее в банк, где ни о каких трудностях с Польшей и не слыхивали, а разницу клал себе в карман.

В итоге, после выплат Пеле, меньше трехсот долларов «чистоганом» не набегало. Огромная зарплата для городка Шахтерский в 1995 году! Но, как ни странно, на квартиру было отложено всего двести долларов, и прибавить к ним хоть полтинничек никак не удавалось.

Появилась куча совершенно необходимых трат. Димке купили велосипед, Вике – полушубок из кролика. Наташке удалили гланды, и Надя, хоть и нехотя, была вынуждена взять на это деньги у Максима. После операции девочка восстанавливалась плохо, потребовалось усиленное питание, в которое входила и красная икра. Покупая красную икру для своей бывшей семьи, Максим счел несправедливым обделять в качественном питании семью нынешнюю, и хоть икра в доме Вики и не появилась, сыры, колбасы и фрукты были теперь на столе постоянно. В доме родителей сделали то, что нужно было сделать еще два года назад – поменяли на крыше шифер. Благо, успели до зимы – иначе старикам опять пришлось бы зимовать в холоде и сырости.

Проще говоря – деньги текли в руки Максима легко, и утекали из его рук с той же легкостью. Максим не очень переживал из-за увеличившихся трат – ему нравилось чувствовать себя богатым человеком, который способен заткнуть любую финансовую дыру.

Куда больше озадачивал его другой факт – деньги не приносили ему счастья.

Наладились лишь отношения со второй тещей, Ниной Семеновной. Она перестала упрекать Максима в чем-либо – ее второй зять был вспыльчив и под плохое настроение часто к ней придирался, но он приносил много денег, хорошо относился к пасынку, и это она, прожившая жизнь, могла оценить.

Первая теща, Марья Филипповна, не переставала напоминать Максиму, что дочь нуждается не только в деньгах, но и в общении с отцом.

Максим действительно почти не виделся с Наташкой - он забегал с утра, перед работой, лишь на минутку, чтобы отдать подарки и положить на угол стола очередную порцию алиментов. Упреки бывшей тещи доводили Максима до белого каленья - в конечном счете, он работал каждый день, и у него просто не было времени на то, чтобы пойти с дочерью в парк! Эх, Надежда защитила бы его, но с нею Максим пересекался крайне редко – в то время, когда он заходил, его бывшая жена уже была на работе.

Но хуже всего было со второй женой – красавица Вика, любовь всей его жизни, раздражала Максима все больше и больше. Теперь, когда муж разбогател, страх, что он бросит ее и уйдет либо назад к Надежде, либо вообще к какой-то другой женщине, не отпускал Вику ни на минуту. Она старалась угодить супругу как могла, на что он, не умевший прощать людям слабости, только злился.

- Слушай, куда подевался твой знаменитый характер? – спросил как-то он, когда Виктория бросилась выполнять какой-то очередной его каприз.

- А что такое? – удивилась она.

- Да ничего. Я тебя не узнаю – такая всегда была бойкая, а теперь какого-то моллюска бесхребетного мне напоминаешь!

Виктория закусила губу.

- Я стараюсь, и хочу, чтобы ты был счастлив, - глядя в сторону, сказала она.

- Что стараешься – вижу, да вот счастья их этого почему-то не получается! – заметил Максим. – Столько лет думал – вот, окажется Вика моей, счастливее меня человека на земле не будет, и вот – ты моя, но не та, что была! Какая-то другая. Вот и выходит - та, что любил, все равно мне не досталась, а? – закончил он с недоумением.

Вика молчала.

- Это, наверное, Жорик, падла, всю душу из тебя вынул, помял, и мне такую оставил – помятую?! – Максим повысил голос.

- А чего же ты от Надьки ушел?! – взвилась несказанно униженная Вика. – У нее душа не помятая, она с характером!

- А я ушел не от нее, - ответил Максим зло. – Я ушел к тебе. Если б не было тебя, хрен бы я когда ее бросил! И жили мы с ней, надо сказать, вдесятеро лучше, чем с тобой! Но люблю я тебя. И всегда любил. Тебя. Дуру!

Вика, в слезах, выбежала из комнаты.

На следующий день Максим впервые отправился после работы не домой, а в кабак.

Кабак располагался в том же Доме Культуры, где и знаменитая дискотека, только в соседнем зале. Пока молодежь прыгала по музыку и выясняла отношения в курилке, двадцати- тридцатилетние, ощущающие себя совсем взрослыми и далекими от этой суеты, чинно сидели за столиками, пили незамысловатые коктейли вроде кровавой Мери, и курили сигарету за сигаретой.

- О, какие люди! – приветствовал Длинный вошедшего в кабак Максима. - Присаживайся, присаживайся! – он пододвинул стул. – Не ждал, что ты заглянешь на наш огонек! Ты же в последние годы стал такой домашний!

- Да ну его, этот дом, - сказал Максим. – Работаешь, работаешь, а отдыха никакого. Расслабиться хочу.

- Расслабиться? Это можно. Знакомься, это Зоя, – Длинный представил сидящую рядом с ним яркую девицу. – Хочешь, мы попросим Зою пригласить к нам за столик какую-нибудь из ее подружек? По красивее, а?

- Нет, - Максим недовольно передернул плечами. – Мне баб и дома хватает – их там больше, чем надо. А вот от классной выпивки не отказался бы!

- Это можно. Сейчас организуем! – Длинный радостно хлопнул в ладоши. – Эй, Сережа! – крикнул он официанту. – Водочки нам. «Абсолют», по пятьдесят для разгона. И пару бутербродиков с бужениной!

- «Абсолют» пил? – спросил он Максима, когда Сергей пошел выполнять заказ. – Прекрасная водка, пьется легко, как вода, и на утро – ни голова не болит, ни запаха изо рта, если, конечно, жвачку поживать!

В тот вечер Максим пришел домой около полуночи. Сам разделся и лег не в спальне – там спали Вика и Димка, а в детской, в тесную Димкину кровать. Он заснул сразу, и спал без снов.

А Вика не спала. Она не смогла найти в себе мужества выйти к супругу, когда тот пришел, но подошла к нему, когда он захрапел. От Максима несло водкой, и поэтому Вика тихо прорыдала в подушку всю ночь – один муж буян и алкоголик у нее уже был.

5.

С тех пор Максим отправлялся в кабак каждый вечер - после работы.

Вокруг него собралась специфическая компания – ни одной женщины, только его сверстники мужчины - друзья и враги детства и юности – те, с кем в свое время дрался на улицах. Они вспоминали былые баталии, рассказывали, чем и как занимались после школы. Былая - надуманная – вражда, конечно, прошла. С Максимом выпивал и Иван Танич – он забегал после службы, и тихий, неприметный шахтер Виталий Корнеев. У Виталия уже закончился условный срок, который он заработал семь лет назад в том же «деле», в котором Фидель получил свои десять лет строгого режима. К ним частенько присоединялся мясник с центрального рынка Андрей Бригадиров, «отмотавший» после того же случая четыре года – причем не условных, а самых настоящих. Тюрьму Бригадир вспоминал с ужасом, и не было на рынке мясника честнее его. Так же, как и Виталий, он навсегда «завязал» с любым криминалом.

Вовка Башмаков, в подростковом возрасте носивший кличку Ботинок, сейчас «держал» первый в Городке компьютерный клуб, где детишки после школы просаживали в разные «бродилки» и «стрелялки» все, что давали им родители на обеды в школьной столовой. Ботинок считал себя культурным богатым человеком и часто пытался угостить Максима виски, на что тот кривился и плевался – он пил только водку «Абсолют».

А вот Замдиректора Центрального рынка Руслан Артурович Хачекян виски любил. И они часто встречались за столом Максима – бывший проспектовец Хачек, и бывший собачевский боец Ботинок. Никто, со стороны наблюдая за этими добродушными и веселыми собутыльниками, не поверил бы, если бы ему сказали, что много лет назад эти люди попортили друг другу много крови…

Коля Шварц работал на железной дороге стропальщиком на ремонтном поезде. Ему платили мало, но бережливый Коля умудрялся и содержать неработающую жену с двумя сынишками, и раз в неделю регулярно выпивать с приятелями в кабаке.