Пайка в недоумении уставилась на него. Неужели он может читать мысли? Неужели его послало само Небо? Она хотела только одного: уйти отсюда как можно скорее. А Окленд достаточно далеко. Но разве Дункан не там живет? Ей снова стало дурно, но на этот раз от страха.

— Почему ты приехал за мной?

— Я хочу помешать тебе навлечь на себя беду. Брак с Дунканом Гамильтоном не пойдет тебе на пользу. Ты каждый день будешь чувствовать свою отверженность среди богатых пакеха. Поверь мне, я ничего не имею против парня, наоборот, он храбрый человек, но, несмотря на всю вашу любовь, однажды возникнут проблемы, корни которых кроются именно в вашем неравном происхождении.

— Дядя Анару, меня нет нужды убеждать. Я с тобой согласна. Я покину Роторуа, причем немедленно! Так что ты как раз вовремя появился.

— Тогда собирай вещи, дитя мое. Поезд отходит через час. Я буду ждать здесь.

Пайка робко обняла его. Но прежде чем пойти собирать вещи, она произнесла умоляющим тоном:

— Если он будет искать меня, придумай что-нибудь. Дункан не должен слишком волноваться, иначе я не отвечаю за себя. Не знаю, хватит ли мне сил уйти, если он еще раз обнимет меня. Я так люблю его!

Потрясенный Анару Рангити рухнул на скамью. Ему было безумно жаль девушку. Разве он однажды не страдал так же, как Пайка? В памяти сразу же всплыла первая встреча с надменной и чертовски привлекательной Оливией, и он почувствовал, как участилось биение сердца. А ведь он поклялся себе не думать о ней. Она разбила мечту, сделав его несчастным. И все равно мысли набросились на него, словно стая насекомых, а вместе с ними пришла боль.

Ему было очень нелегко приехать в Роторуа, чтобы попытаться оградить Пайку и Дункана от величайшей глупости. Он знал, как это больно, когда не получается осуществить свою мечту быть рядом с любимым человеком. Все эти годы он пытался вычеркнуть Оливию из своей памяти, но ничего не получалось. Оливия была и оставалась любовью всей его жизни, несмотря на то, что она так безжалостно прогнала его. Он снова и снова вспоминал бесконечно прекрасные мгновения их встреч, которые мешали похоронить обиду, нанесенную Оливией.

Несколько раз он встречался с другими женщинами, но ни с кем не было такой страсти, как с Оливией. До брака дело ни разу не дошло. Мужчина вздохнул. Не то чтобы ему так уж нравилась жизнь холостяка, но сердце не обманешь. Там, где прежде жила чистая любовь, теперь осталась только горечь.

Пока он размышлял, в сад вышла женщина. Стройная фигура, элегантное платье. Темноволосая и прекрасная! В глазах ее было нечто большее, чем просто изумление, когда она остановилась напротив него, недоверчиво оглядела с головы до ног, а затем смущенно откашлялась.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно поинтересовалась она.

Анару тяжело вздохнул и холодно ответил:

— Я прошел незамеченным через сад. Руиа сказала мне, что вы празднуете свадьбу. Я не хотел мешать. И, в первую очередь, не хотел встречаться с тобой, просто намеревался поговорить с Пайкой. И если бы дело не было таким срочным, я не стал бы рисковать наткнуться на изысканную леди.

— Пайка? Какое отношение ты имеешь к Пайке? — Голос ее звучал сдержанно, но в широко открытых глазах читалось смущение.

Анару хотелось съязвить, но он взял себя в руки и проглотил колкие слова. Вместо этого он холодно заявил:

— Она моя дальняя родственница, и я хочу забрать ее в Окленд, чтобы она вела домашнее хозяйство в моем доме. Но я не знаю, какое тебе до этого дело. Лучше возвращайся в дом как можно скорее и забудь о том, что я жду ее здесь, чтобы поскорее уехать.

— Ты не можешь так поступить! — энергично возразила Оливия. — Ты не можешь забрать ее. Мой сын Дункан женится на ней!

— Нет-нет, ни в коем случае! — резко возразил Анару. Он не мог смотреть ей в глаза. Анару боялся, что она, глядя на него, догадается, что он, несмотря ни на что, не переставал любить ее. Не в силах произнести больше ни слова, он в отчаянии думал: «Ну почему я не могу просто возненавидеть ее, почему?»

— Зачем ты вмешиваешься? Какое тебе дело до Пайки? — повысила голос Оливия.

— Думаю, ты догадываешься. Когда-то я тоже любил пакеха, но меня вышвырнули, словно мусор, как только я надоел госпоже. Я не хочу, чтобы Пайку постигла та же судьба… — Он запнулся и пристально посмотрел на нее. — И ведь это было бы вам по душе, милая госпожа. Зачем вашему сыну связывать свою жизнь с маори? Или же вы изменили свое отношение к развлечениям с темнокожими любовниками, леди Гамильтон?

Внезапно Оливия задрожала всем телом.

— Я хочу, чтобы эти двое поженились. Ты понял? — хрипло произнесла она.

Глаза ее влажно заблестели, но это совершенно не тронуло Анару. Он снова овладел своими чувствами и мог контролировать себя. Как же ему противно ее высокомерие! Да что она себе позволяет — требовать от него, чтобы он толкнул Пайку в пучину несчастья?

— Да, твой приказ достиг этого, — резко ответил он и постучал себя по голове. А затем указал на сердце. — Но сюда не добрался. Ведь мне на собственной шкуре пришлось прочувствовать твое отношение к смешанным бракам. А что говорит на этот счет твой супруг? Я даже представить себе не могу, чтобы Алан Гамильтон согласился на подобный союз.

Женщина в недоумении уставилась на него.

— Откуда ты знаешь моего мужа? Ты шпионишь за мной? — Она схватилась обеими руками за голову и застонала.

— Ни в коем случае. С удовольствием отказался бы от такого знакомства. Но я работаю в Земельном суде маори. А там его все знают. Особенно благодаря тому, что он требует себе землю, которую его отец приобрел, обманув маори. В суде же, кстати, я встретился с твоим сыном и вынужден признать: славный малый, но пакеха. К сожалению!

Услышав его слова, Оливия пошатнулась. Собравшись с последними силами, она устало опустилась на скамью.

— Ты знаешь моего сына?

— Знаю — это слишком сильно сказано. У нас был весьма интересный разговор, во время которого он убедил меня в серьезности своих намерений жениться на Пайке, даже вопреки воле родителей. Что ж, в любом случае у него больше храбрости, чем у его матери! И все равно я не верю, что он сумеет защитить свою жену-маори от насмешек оклендского общества. Кроме того, я не хочу, чтобы моя племянница выходила замуж за твоего сына. Короче говоря, Пайка поедет со мной! Этому браку никогда не бывать. К тому же Пайка разделяет мое решение!

— Пожалуйста, Анару, я не могу объяснить тебе, но ты должен… Нет, пожалуйста, поверь мне!

— Поверить тебе? Да ты шутишь. Тебе так сильно хочется, чтобы твой сын тоже насладился вкусом запретного плода, как его мамочка? Избавь меня от этого лицемерия! Ты же совершенно не хочешь, чтобы эти двое поженились!

— Анару, пожалуйста! Я понимаю, что ты ненавидишь меня, но давай забудем о прошлом. Благослови этот союз. Я больше всего в жизни хочу, чтобы они поженились. Они должны пожениться, пойми же!

Анару побледнел.

— Только не говори, пожалуйста, что Пайка беременна от него!

— Нет, нет! Но прошу, поверь мне, так будет лучше для всех нас. Пожалуйста, прошу, уезжай и позволь Пайке остаться и выйти замуж за моего сына. А если она боится, подбодри ее! Пожалуйста!

Анару удивленно смотрел на Оливию. Он никогда не видел, чтобы она так умоляла. Чего она этим добивается?

— И не подумаю! Я не позволю мучить ее. Кстати, она уже собирает вещи. Пайка не только очаровательная, но еще и очень разумная девушка, она прекрасно осознает реальность ситуации. Поэтому мы уезжаем следующим поездом. Этого уже не изменить. Пора бы понять это даже тебе, упрямица. Прощай, Оливия Брэдли! — С этими словами он резко поднялся, но Оливия всхлипнула и вцепилась в него.

— Пожалуйста, оставь ее здесь! Дункан так счастлив. Пожалуйста, поезжай один. Ты должен! — взмолилась она.

Анару вырвался и прошипел:

— Совсем спятила? Я ничего тебе не должен!

— Тогда сделай это не ради меня, а ради своего сына! Тайна его происхождения так навсегда и останется тайной только в том случае, если он женится на Пайке! — закричала Оливия, вне себя от отчаяния, но тут же зажала рот ладонью. Она не должна была этого говорить! Никогда не должна была этого говорить!