— Но ведь я не это имела в виду. Просто тревожилась за ребенка…

— Вот именно, если ее будет воспитывать такая, как я, это может принести несчастье. А теперь оставь меня одну! Я никогда не думала, что ты настолько плохого мнения обо мне. Зачем я только рассказала тебе! Женщина, которая обращается к абортмахеру, должна держаться от детей подальше! Признай, что именно так ты и думаешь!

— Нет, Аби, просто… — тихо пролепетала Аннабель, подошла к сестре, положила руку ей на плечо.

Абигайль прошипела:

— Ты хочешь угодить всем и всегда, правда? И этой Гвен, и мне, но ничего не выйдет. На этот раз ты все же встала только на одну из сторон, причем на сторону Гвендолин Фуллер. Ты же едва не умерла от страха, что я могу завоевать мужчину, которого люблю и который любит меня. Ах, Аннабель, я не могу винить тебя, но все равно, пожалуйста, оставь меня в покое. — С этими словами она высвободилась из ее объятий и стала укладывать чемодан, лежавший на кровати.

Оглушенная Аннабель вышла из комнаты сестры, но в дверях еще раз обернулась:

— Ты не скажешь мне, где Оливия и как она себя чувствует?

— Я бы сказала, что она уже стала прежней. Сегодня утром она довольно бодро заныла: «Эта вонь, Абигайль, эта ужасная вонь, как от тухлых яиц. Как люди могут добровольно жить в этом кошмарном месте, для меня было и остается загадкой».

Аннабель невольно рассмеялась. Абигайль настолько точно скопировала сестру, что ей показалось, будто говорила сама Оливия.

Потом Абигайль снова посерьезнела:

— Сэр Алан пригласил супругу на пару слов. И господин, похоже, был в ярости. Она прошла за ним в их общую комнату.

Аннабель еще немного постояла в дверях в надежде на примирение, но в голову не приходило ничего, чем можно было бы загладить неловкость из-за тех горьких слов, которые сказали вчера они обе. Мысль о том, что Абигайль снова уедет, разбивала ей сердце, но для младшей сестры это действительно было самым разумным — начать новую жизнь вдали от дома. Если она останется здесь, наверняка случится катастрофа.

— А ты не хочешь позавтракать? — беспомощно спросила она. — Можешь съесть это, а для Оливии я еще приготовлю.

Но Абигайль, судя по всему, примирение не интересовало, потому что она молча покачала головой и перестала обращать внимание на сестру.

Перед дверью в комнату Оливии Аннабель резко остановилась. В комнате полным ходом разгоралась ссора.

— Как ты могла зайти настолько далеко и устроить такой скандал? А потом еще твои невероятные слова о том, что я должен одобрить этот брак! Так могут говорить только пьяницы. Неужели тебе наплевать на нашу репутацию? — кричал Алан.

— Нашу репутацию? Не смеши меня! Это ты разрушаешь нашу репутацию в Окленде, посещая свою шлюху!

— Шлюху? Не смей так говорить! Она — вдова одного из моих добрых друзей и очень уважаемый в обществе человек!

— Так женись на ней!

Аннабель подумала, что нужно срочно уходить, но стояла как вкопанная, держа в руках поднос и напряженно прислушиваясь.

— Мне надо было тогда согласиться с матерью и жениться на девушке нашего круга, но так уж вышло, что я влюбился именно в тебя. Ты обещала очень много, а потом оказалась холодна как лед. Противно вспоминать о том, как ты охмурила меня своими лживыми уверениями в любви, как наигранно отдалась! Сегодня мне все ясно. Ты любила только мои деньги. Но о разводе, в ходе которого ты хочешь предстать жертвой, милая Оливия, не может быть и речи. И если ты будешь продолжать напиваться и позорить меня, все поймут, почему я решил оставить тебя и уйти к ней. А ты не получишь ни пенни!

— Значит, с твоей драгоценной репутацией все в порядке, когда ты ходишь к вдове?

— Нет! К счастью, я не единственный мужчина в Окленде, вынужденный искать любовь на стороне. И в этом нас обвиняют только жены, столь же расчетливые, как ты. А ты, милая моя, не можешь позволить себе флиртовать с кем бы то ни было! Впрочем, люди вот-вот заговорят о тебе и твоем адвокатишке! А я-то, идиот, считал, что ты любишь именно меня, но ты всех нас обвела вокруг пальца. И только моя мать не поддалась, она на смертном одре сказала мне: «Мальчик мой, она не любит тебя!» — В голосе Алана звучало презрение.

Аннабель бросило в пот. Значит, вот как обстоят дела в том браке, который мать всегда ставила ей в пример, когда Гордон вдруг начинал вести себя, как фермер, говорить, как фермер, и есть, как фермер. «За Гамильтона тебе не пришлось бы краснеть», — не уставала повторять Марианна. И теперь выясняется, что все это ложь?

— Если любовь для тебя так священна, докажи это! — закричала в ответ Оливия. — Благослови своего сына и эту девушку! Стань выше себя! И пусть оклендское общество судачит о нашей невестке.

Аннабель затаила дыхание. Может, она ослышалась? Или ее высокомерная, избалованная сестра Оливия, всегда считавшая себя лучше других, действительно вступилась за Дункана и Пайку?

— Неужели алкоголь лишил тебя остатков рассудка? Этого я точно делать не буду, милая моя! Если мой сын осмелится жениться на этой маори вопреки моей воле, я лишу его наследства. Слышишь? Лишу наследства и отрекусь от него. Пусть тогда сам думает, как прокормить свою туземку. А теперь собирай вещи! Я хочу уехать сегодня же. Вместе с нашим сыном.

Аннабель услышала приближавшиеся к двери шаги. Самое время исчезнуть. Она едва успела уйти в конец коридора, прежде чем ее могли застать за подслушиванием. Женщина торопливо вошла в кухню.

— Мисси, вам нехорошо? — сочувственно произнесла Руиа.

— Нет, нет, просто плохо спала, — ответила хозяйка и принялась готовить завтрак для остальных.

Когда она накрыла стол в гостиной, спустилась Оливия. Увидев ее, Аннабель испугалась. Выглядела сестра очень изнуренной. Красивое лицо опухло, под глазами темнели круги, а обычно идеально уложенные волосы спутанными прядями спадали на лицо.

— Доброе утро, как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Аннабель. Она не хотела показать, что внешний вид сестры пугает ее.

— Хорошо! — равнодушным тоном ответила Оливия. И словно мимоходом поинтересовалась: — А где Пайка?

— Уехала в деревню на пару дней. — Аннабель едва успела прикусить язык, чтобы не поинтересоваться, с каких это пор Оливия стала другом маори.

— Что-что? Уехала? А я думала, они с Дунканом пара. Не может же она так просто взять и исчезнуть! — Голос ее дрожал от возмущения.

Аннабель лишь пожала плечами.

Вдруг Оливия застонала и сжала руками виски.

— Эта проклятая голова! Я больше не вынесу. Куда делась девчонка? Мне срочно нужно поговорить с ней!

Дело становилось все более и более запутанным. Аннабель очень хотелось узнать, что все это значит. Что нужно Оливии от Пайки? И почему она вдруг так настаивает, чтобы ее сын женился на девушке-маори? Именно Оливия, которая еще ребенком воротила нос от грязных детишек маори в Охинемуту?

— Ты действительно не знаешь, где сейчас твоя служанка? — Упрек в голосе Оливии был недвусмысленным. Она невольно вздохнула. — Хорошо, значит, придется остаться здесь, пока она не вернется.

Аннабель, несмотря ни на что, больше не могла сдерживать свое любопытство.

— А зачем тебе вдруг понадобилась Пайка?

— Чтобы помочь счастью своего сына! — насмешливым тоном ответила Оливия.

— Ты? Ты собираешься устроить счастье своего сына с маори?

— Именно так!

— А если Пайка этого не захочет? — поинтересовалась Аннабель.

Оливия расхохоталась.

— А вот в это, милая моя, я не верю. Какая же маори упустит шанс выйти замуж за пакеха и войти в одну из лучших семей Окленда?

Аннабель, у которой на языке вертелся вопрос, действительно ли эта семья «лучшая», едва сдержалась. Скорее, богатейшая!

— А теперь убери у меня в комнате! Я остаюсь! — заявила Оливия.

— Поскольку Пайки нет, а мне нужно ухаживать за мамой, вынуждена просить тебя заняться этим самостоятельно, — резко ответила Аннабель. Ей было неприятно, что Оливия относится к ней как к служанке.