Сингх вынул лупу.

— Мы можем только предполагать, что это был за документ.

— Вы правы, сэр. Может быть, проконсультируемся с Бартоном?

— Хорошая мысль.

— Только надо допросить Бартона до того, как он придет в себя, сэр.

— Верно.

Сингх пытался навести порядок в мыслях. Появилась какая-то связь между Эдди, смертью Рама Чанда и смертью Кауля. А Свами? Кто мог убить его? И для чего?

Главная задача теперь состоит в том, чтобы выяснить, кому выгодна смерть этих трех человек.

Сингх чувствовал, что он на правильном пути. Но пока ему не хватало информации.

— Вы обо всем подумали, Бартон?

Одетый во вчерашний спортивный костюм, Эдди чувствовал себя неуютно.

— Вы не имеете ни малейшего права меня задерживать. Я должен посоветоваться с адвокатом.

— Позаботьтесь, чтобы он был толковым юристом и сумел вас спасти в затруднительном положении.

— В каком таком затруднительном положении?

За окном уже сгустились сумерки, и Сингх зажег лампу на письменном столе.

— Вы не можете заслонить этот чертов свет?!

— Присаживайтесь.

Сингх закончил возиться с бумагами.

— Почему вы не сказали, что господин Кауль ваш отец?

— Кто вам это сообщил?

— Вы же знаете, что это правда.

— Это бесстыдная ложь.

— И вы, единственный наследник, убиваете господина Кауля? Так?

— Не заставляйте говорить то, что вам угодно. Кауль не мой отец, и я не убивал.

— Послушайте, Бартон, недавно тут была ваша матушка.

— Неужели? Значит, она воскресла!

— Я располагаю доказательствами…

— Черт бы их взял! — Губы Эдди задрожали. — Понимаете…

Прошла еще минута. Эдди будто боролся и победил свои колебания.

— Вы правы. Кауль мой отец. А эта женщина — моя мать. Я не хотел говорить. Думаю, что это не преступление.

— Если не сделано с преступными помыслами. Собственно, это уже другое дело. Когда вы узнали, что Кауль ваш отец?

— На прошлой неделе. Мне стыдно было сказать правду.

— Почему?

— Как я мог говорить об отце, который оказался мерзавцем?

— Вы так его ненавидели?

Эдди задумался.

— Трудно ответить на этот вопрос. Меня воспитал полковник Бартон, благородный человек и настоящий отец. Я счастлив, что ношу его имя. Мама вела себя недостойно. Она ушла от него к картежнику и шалопаю. Это меня глубоко ранило, а деньги, которые она иногда мне посылала, только увеличивали отвращение. Неожиданно она объявляет, что мой настоящий отец — Кауль. Разоблачая свое жалкое прошлое, она преследовала определенную цель. Хотела, чтобы я считал ее мученицей за то, что она сохранила в тайне правду о моем рождении.

— На это вы сами ее спровоцировали.

— Так вы тоже на ее стороне?

— Вы требовали у нее 2000 рупий?

— О!

— Учтите, Бартон, вас обвиняют в преступлении. В ваших интересах объяснить все подозрительные моменты.

Несколько секунд Эдди молчал.

— Ладно. Когда я просил деньги, она мне подсказала одолжить их у моей невесты. Потом стала настаивать, чтобы я объяснил, зачем они нужны.

— И тогда вы ее шантажировали.

— Почему вы так считаете?

— Ведь вы сказали, что никогда больше с матерью не увидитесь, если она вам не даст денег. При этом знали о своей власти над ней. Зачем вам нужны были деньги?

— Чтобы помочь одному человеку.

— Кому?

В голосе Эдди зазвучала сентиментальная нотка.

— Одной старушке — моей кормилице — по сути, моей матери, после того, как настоящая мать покинула нас — моего отчима и меня. У бедной старушки рак желудка. Ее может спасти только операция. Один венский хирург в Дели согласен ее оперировать за 2000 рупий. Вот, если вам угодно, вся истина!

— Вся истина?

— Что вы хотите еще знать?!

— Вы потребовали деньги у господина Кауля?

— Нет… то есть… я не потребовал.

— Не из-за этих ли денег ваша матушка назвала имя настоящего отца?

— Откуда я могу знать?

— Почему вы так яростно ссорились?

— Не понял?

— Я говорю о вашей ссоре с господином Каулем в ночь его смерти.

Эдди протер глаза.

— Но я его не убивал.

— Вы потребовали у него 2000 рупий?

— Да… некоторым образом. Я сказал ему, что это вопрос жизни и смерти.

— Вы ему угрожали?

— Угрожал? Боже упаси! Он вынул револьвер из-под подушки и сказал, что, не колеблясь, выстрелит, если я себе что-нибудь позволю. Но все же оказался не законченным мерзавцем. Упомянув о своем великодушии, обещал подумать о моей просьбе, только б я его не торопил.

— А вы вынуждены были торопить?

— Кто-то из нас сошел с ума!

— Но вам деньги нужны были в недельный срок!

— Кто это сказал?

— Ваша мать.

— Вас ввели в заблуждение.

— Расскажите мне о втором визите к господину Каулю.

— О втором визите?

— Вы мне не все рассказываете, Бартон.

— Но я больше ничего не знаю.

— А альбом с почтовыми марками? При ваших отношениях Кауль не мог одолжить вам ценную вещь. Впрочем, лучше, если вы сами все расскажете.

Взгляд Бартона помрачнел.

— Это верно… Я пошел к нему в комнату… примерно часа через два после нашей ссоры… чтобы извиниться за грубость. Я постучал и вошел. Он лежал в постели. Я сказал: «Привет». Никакого ответа. Я приблизился и поднял простынь, покрывавшую лицо. Глаза были безжизненны. Я остолбенел.

— Вы сразу ушли?

— Почти.

— Почти?

— На ночном столике я увидел альбом с марками. В конце концов, по закону он был моим.

— По какому закону?

— Может, Кауль и мошенник, но это мой отец.

— Почему вы никому не сказали, что нашли его мертвым?

— Уже было две смерти, и полиция искала козла отпущения.

— Гм… И вы считали себя вправе забрать альбом?

— Конечно.

Сингх пристально посмотрел на него и спокойно сказал:

— Может быть, вы были правы. Как потом попал альбом к вашей матушке?

— Я его ей передал.

— Зачем?

— Потому что не хотел, чтобы его нашли у меня. По крайней мере, в первое время.

— Откуда эти опасения?

— Я чувствовал, что вы меня подозреваете.

— Какие еще предметы из комнаты господина Кауля вы взяли?

— Больше я ничего не брал.

— Перед смертью господин Кауль сообщил, что оставит часть своего состояния Свами. Уверен, что вы помнили это. Шла об этом речь во время вашей ссоры?

— Со своей собственностью он мог делать что угодно.

— Вместе с тем, вы только что претендовали на права законного сына.

Смятенный, Эдди ответил:

— Это нужно было не для меня.

— И во всю эту историю вы впутались из-за умирающей кормилицы?

— Да!

— И пошли на убийство отца?

— Упаси Господь!

— Господин Кауль обсуждал с вами завещание?

Сингх повысил голос.

— Да или нет?

— Нет.

— Вы видели завещание?

— Нет.

Сингх открыл какую-то папку.

— Зачем же вы его изорвали?

Эдди растерянно посмотрел на кусочки бумаги, найденные полицейским возле санатория.

— Послушайте, Бартон! Я могу вам помочь, только если вы поможете мне. Отцеубийство не вызывает никакой симпатии у присяжных, но если вы убили в припадке ярости, то можете получить смягчающие обстоятельства.

Эдди стукнул кулаком по столу.

— Не убивал я его! Хотите выбить из меня ложное признание. Это вам не удастся.

Сингх нажал кнопку звонка. Появился полицейский.

— Отведите в камеру!

— Это все?

— Мы еще поговорим, Бартон!

— Да, сэр.

— Что с вами, Гулам Али?

— У этого человека каменное сердце.

Сингх отсутствующе кивнул. Полицейский медленно поднялся со своего стула и вышел.

Эдди, конечно, человек неуравновешенный. Признания его матери способствовали еще большей эмоциональной нестабильности. Рама Чанда он убил из-за Хильде Шнелл. Следующим был Свами, так как отец, решил отдать часть своего состояния для ашрама. И наконец, пытаясь завладеть завещанием, он убил собственного отца. Так рассуждал Сингх.