— Иногда, лейтенант, — сказал он, внимательно наблюдая за мной краем глаза, — я хотел бы быть уверенным в том, что вы шутите!

— Пойдем лучше выпьем перед обедом, — предложил я. — Ночка сегодня выдастся тяжелая.

— Да. — Его лицо моментально просветлело. — Вы все-таки попробуете этого «Наполеона» лейтенант?

— Я тебе не советую иметь с ним дело, — посоветовал я. — А то окончишь свои дни на острове Каталины.

Я закрыл за собой дверь и пошел в гостиную. Подходя к комнате с бассейном, я услышал плеск воды и фырканье и уже решил, что сейчас обнаружу еще один труп.

Через секунду я понял, что беспокоиться нечего: труп был живой и лениво плавал вдоль бортика, облаченный в очень маленькое бикини.

— Ты опоздаешь к обеду, — сказал я. — И кто знает, когда у тебя будет шанс поесть?

— Не все ли тебе равно, — неопределенно булькнула Камилла, повернувшись на спину и полузакрыв глаза.

— Конечно нет, — сказал я. — Знаешь, что сделает голод с твоим изумительным телом?

Она скорчила гримасу, затем несколькими легкими взмахами подплыла к дальнему краю бассейна и вскарабкалась на невысокую стенку, окружающую его со стороны пляжа.

— Присоединяйся, Эл Крестьянин! — сказала она, встряхнув волосами и откинув назад голову. — Вода изумительная!

— Я предпочитаю принимать жидкость внутрь, — объяснил я. — Пошли лучше в бар.

— Еще раз окунусь, и все, — сказала она. — Пойди приготовь мне пока «Поцелуй Дьявола».

Она выпрямилась, приняв позу для ныряния, и, не удержав равновесия, сделала шаг назад. Предупреждать ее было слишком поздно. Стенка была узкой, и ее нога не нашла в воздухе никакой опоры.

Камилла взмахнула руками и внезапно исчезла из поля зрения. Я услышал глухой удар о песок и понадеялся, что кости все же останутся целы. Секунд через пятнадцать над стеной показалась ее голова.

— Ты бы мог предупредить меня, — обиженно заявила она.

— Честное слово, — сказал я, — просто не успел — все случилось слишком быстро.

Она опять взобралась на стенку и осторожно слезла на пол. К мокрой загорелой коже прилип песок с чисто уилеровским энтузиазмом.

— Черт побери! — просто сказала Камилла. — Пойду приму душ!

Она ступила на ковер и подошла ко мне.

— Смешай мне пока коктейль, — попросила она. — Мне он сейчас не помешает!

Я не ответил, так как был слишком занят разглядыванием отпечатков ее ног на ковре.

— Что ты стоишь как пень, Крестьянин? — сказала она нетерпеливо.

— Я сделаю тебе самый большой в мире «Поцелуй Дьявола»! — радостно сказал я, закончив рассматривать мокрый песок на ковре. — И я подарю тебе самый большой полицейский детективный значок!

— Что ты там болтаешь? — сказала она холодно. — Не думай, что я так горда тем, что со мной спит полицейский, и буду носить всякую дрянь, чтобы все об этом знали!

Мы успели выпить только по одному бокалу, когда нас пригласили к столу. Джуди Мэннерс изображала гостеприимную хозяйку, и это у нее получалось не так уж плохо. По одну сторону стола сидели Руди, Лютер, Камилла и Полник, по другую — Джуди, Харкнесс и я.

Беседа не заладилась, и к тому времени, когда подали кофе с ликером, я решил исправить положение: как-никак вечеринка была моей идеей.

— Почему бы нам не придумать что-нибудь, — весело предложил я. — Может, поиграем?

Джуди мрачно взглянула на Камиллу.

— Некоторые этим занимаются всю жизнь, — проворчала она, — и играют, и заигрывают.

— Как мы все любим перекладывать с больной головы на здоровую, — сказала Камилла, цинично взглянув на Джуди. — Я вычитала это в какой-то книге. Ты же знаешь, дорогая, что тебе никогда не удавалось удержать мужчину. Помнишь Джонни Кея?

— Не смей впутывать сюда Джонни! — резко сказала Джуди.

— Почему? — Камилла невинно улыбнулась. — Ведь это на мне он собирался жениться, помнишь?

— Я никогда не верила этому. — Она отчаянно пыталась говорить спокойно. — Ты просто не из тех, на ком женятся. Да и что ты можешь дать мужчине? Не говоря уж о доме и семье, ты даже не можешь приготовить ему обед!

Повисло напряженное молчание. Женщины смотрели друг на друга, как два боксера в разных углах ринга, ожидающие сигнала к бою.

— Я однажды был на вечеринке, — решительно встрял я, — так там придумали новую интересную игру. Называется она «Угадай почему». Хотите поиграем?

Харкнесс твердой рукой накладывал себе в кофе взбитые сливки и на секунду прервался:

— Что вы петляете вокруг да около, лейтенант? Все мы знаем, что Джуди Мэннерс получила письмо и что из-за этого вы собрали всех нас здесь. Если вы хотите задавать вопросы — это ваше право, но только перестаньте выдумывать всякие игры.

— Спасибо, — сказал я. — Так мы и сделаем. Я хотел бы поговорить именно о мотивах преступления. Начнем хотя бы с вас и поддельных подписей под контрактами.

— Они не поддельные, — сказал Харкнесс с горечью. — Спросите их, они подписали.

— Вы подписали? — Я взглянул на Джуди.

— Я уже говорила, что нет, лейтенант, — холодно ответила она.

— Это ложь, — сказал Харкнесс.

Я посмотрел на Руди, который нервно обгрызал ноготь на мизинце:

— Вы?

— Нет. — Голос у него внезапно охрип, он откашлялся и повторил: — Нет, я ничего не подписывал.

— Это ложь, — утомленно сказал Харкнесс. — Вся беда в том, что я никак не могу понять, почему он лжет? Может, потому, что пытается скрыть свою связь с этой Барбарой?

— Он лжет! — громко сказал Руди.

— Связь? — переспросил я.

— Я как-то пытался поцеловать эту Арнольд, — продолжал Харкнесс. — Она мне нравилась, и мне показалось, что ей, должно быть, очень одиноко здесь без друзей. Она ударила меня палкой. Я никак не мог понять, в чем дело, пока как-то раз не зашел сюда без предупреждения. На звонок никто не ответил, но машина Руди стояла у крыльца, и я решил, что он гуляет где-то на пляже. Я пошел туда, но никого не увидел. Но, проходя вдоль ограды бассейна, я услышал за стенкой какие-то голоса. Я перебрался через стенку и очутился в доме. Они лежали прямо на ковре. Поверьте, лейтенант, меня не легко смутить, но тут я впервые за двадцать лет покраснел.

— Почему вы не рассказали мне этого вчера, когда я задал вам вопрос о Руди и Арнольд?

— Я солгал, — подтвердил Харкнесс. — Я солгал. Я считал, что мне следует защитить своего актера. Но сейчас я не хочу из-за него совать голову в петлю.

— Правда — это всегда хорошо, — одобрил я. — В особенности когда деваться уже некуда.

Равель дико посмотрел на Харкнесса.

— Я разобью твою башку о стенку! — прохрипел он. — Он лжет, лейтенант, Барбара была секретарем. У нас с ней никогда ничего не было!

— А кем была Камилла, дружочек? — спросила Джуди ломающимся от ярости голосом. — Твоей служанкой?

— Я была его любовницей, дорогая, — лениво сказала Камилла. — Не обманывайся на этот счет. Служанку он мог найти у себя дома!

Лютер смотрел на происходившее ошалелыми глазами: у него было такое выражение лица, будто его только что достали из гроба, где он пролежал минимум неделю.

— С какой стати эта Арнольд стала бы мне лгать? — спросил он резко.

— Может быть, это была идея Руди? — предположил Харкнесс. — Может, он хотел от меня избавиться, чтобы, расскажи я о нем правду, мне никто не поверил.

Он повернулся к Джуди с измученным выражением лица.

— Вы позволите мне еще чашечку кофе? — спросил он торжественно. — И если можно, несколько пирожков. Я сам схожу, если они на кухне!

— На кухне, — коротко сказала Джуди, и Харкнесс быстро исчез за дверью.

Руди закурил сигарету, глубоко затянулся, затем заставил себя расслабленно откинуться на спинку кресла. Сигарета свисала с его нижней губы, и я услышал, как за его спиной оркестранты настраивают инструменты. Через секунду грянула бодрая тема главного героя.

— А если у меня и было что-то с Барбарой? — спросил он. — Так что с того? Я нравлюсь женщинам и знаю это. Не могу же я отталкивать человека, который хочет сделать мне приятное. Зачем мне быть жестоким? Вы знаете, что все мы придаем слишком большое значение половому вопросу. Это, конечно, не совсем нормально…