Из комы Ларри так и не вышел. А диск Моррисона — единственное, что осталось от него у меня. Эх, Ларри. Я много нарассказывал о нем Латину. Несмотря на то что, как и все, Ларри имел кучу своих недостатков, он все-таки был почестнее, чем многие из остающихся в живых.
Вот так умер Ларри.
У нас же с Латином начинается новая жизнь. Делать абсолютно нечего. Пока ждем маз от Родиона, а их нету. Целыми днями бесцельно мотаемся на тачке по городу.
Звонит телефон. Я уже и забыл его голос, настолько редко мне кто-нибудь звонит.
— Ты совсем ошизел? — врезается в меня визгливый голос папаши Лали. В ответ я молчу. Он что-то несет, гонит, угрожает. Из его криков я понял, что я крайний гаденыш, и теперь мне несдобровать. И типа он крайне недоволен, как я с его дружком, свинтившим на Сейшелы, обошелся. Я? Да я здесь при чем? Что за бредятина?
Кладу требешник и начинаю слегка догонять, откуда сливнячок прокамал. Говоришь себе по жизни, говоришь, что надо помалкивать, а все равно иногда всякая жизненная чепухень тебя за язык тянет.
Иду на кухню разбираться. Латин там «Gorrilaz» слушает.
— Совсем офонарел? — почти повторяю я папашу Лали. И давай ему мозги вправлять, де как меня он в первую очередь подставил. Не говоря уже о том, что не стоил типа этот экшн таких денежек.
— А тебе баксята не понравились, да? На них же сейчас живешь, кайфуешь. Да сам же ты говоришь, что на этот экшн не подписался. А нам — нормалек. И на тебя он подумал, так хрен что докажет. И не сомневайся ты насчет этого старого подонка, не переживай. Сам на тормозах и спустит. Он же не знает, какие с тобой расклады, вдруг ты сам предъявишь за то, как он тебе болтанул, а? Кто его заставлял болтать? Что он пацанам своим скажет? Поверь, он будет помалкивать. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я.
Здесь грустно мне так стало, и я даже спросил:
— Эти деньги все равно закончатся. Что делать будем? Может, работать все-таки куда пойти?
Латин, ясно, меня тут же на место поставил.
— Что делать, что делать… Ты когда-нибудь думал о своей жизни больше, чем на неделю вперед? Думал?
— Да нет вроде. Так надолго я не прогнозирую…
— Вот видишь! — ликующе подхватил Латин. — Что делать? Пока есть монеты — веселиться, шляться, ни о чем не думать! Будет день — будет очередной винегрет из людей, зданий, машин, будет пища, будет информация. Ты задаешь бессмысленные вопросы…
После пары минут такого монолога Латин отчаливает к пушеру за чиповыми «желтыми». Собираясь, он бормочет далеко не новые мысли о том, что наркотик — все вокруг. И любовь, и коммерция, и политика, и человеческие привычки и стремление к жизни. Наркотик — все. Мир — фальшивая картинка немого кино. Прелестная картинка. Жизнь — одна сплошная непрекращающаяся истерика.
Я, конечно, мягко говоря, обиделся за то, что Латин меня так на монетах подставил, да мне же еще и предъявил за это. Типа как лахудрик я.
А передо мной за окном расстилается Большой Город. Все равно назло Латину попытаюсь оттяпать хоть какую-то работенку хоть на какое-то время. Латин бы сказал «решил оскотиниться».
Так кем бы я в идеале хотел стать? Коммерсантом? Нет. Коммер, продавая банку «Колы» на несколько центов дороже — такой же вор. Завуалированный, узаконенный и потому гадкий. Чиновник — еще хуже. К тому же больно долго унижаться надо. Быдлом там, работягой не хотелось стать тем более. Как выходит, в демократии стать хоть кем-то — невыносимый напряг.
Что ж, открываю газету вакансий. Раз решил — все равно что-нибудь найду для доказательства Латину. Как оказалось, множество уважаемых компаний очень хотели заполучить меня к себе на службу. За это мне обещали полный короб успеха и небо в алмазах. Лишь начав звонить, я понял: везде скрыт какой-то подвох и обман.
И здесь «чужим» верить не стоило. Если они к тебе неожиданно стали добрее, это значит, что они притворяются, чтоб подпустить тебя ближе и сделать гадость. Либо сразу прикончить.
Иногда попадались и заманчивые предложения. Например, «Молодежная организация «Юный христианин» набирает себе паству. Оплата — процент от прибыли». И рекомендации нашего митрополита. Ну, типа работка из простаков монеты вышибать на память о том парне, который пару тысяч лет назад особей на духовный промоушен поставил. В качестве коммерчески удачного образца приводились самые первые двенадцать духовных менеджеров.
Я не спасать всех, ни грустить о разном непонятном не собирался.
А вот и устраивающее меня объявление! Наконец-то и повезло. Я даже глаза протер. Красивая витиеватая рамка и в ней текст: «Требуется конченая мразь. Зарплата высокая. От трех тысяч долларов и выше». Ну, телефоны там, которые я шементом бросился набирать.
— Добрый день! — спросил я вежливо. — Это вы предлагаете работу?
— Прием на работу окончен, — устало ответил голос.
— Не кладите трубку! — закричал я. — Поверьте! Вы обязательно должны меня взять! Выслушайте!
— Эх, молодой человек… Я объясняю уже в тысячный раз. Когда мы давали это объявление, то надеялись набрать некоторое количество сотрудников без морального облика и каких-либо нравственных устоев. Однако ж, кто мог предположить, что полгорода нам названивать будет. Мэйлы шлют, факсы, в офис лично приходят. И вроде внешне приличные лица. Но вы наверняка знаете, раз звоните, что в душе каждый мечтает официально закрепить свой статус. Человек не является человеком. Так что…
— Возьмите меня! Я буду лучшим! Я стану самой наиконченой мразью. Я даже готов работать забесплатно, причем выполнять любые поручения. Я уже готов на любую подлость, гнусность, предательство, на самую поганую мерзость. Поверьте, я достоин! Я мечтал о такой работе. Знаете, я даже сам готов приплачивать. Несмотря на мою молодость, у меня уже есть некоторый опыт, — окончательно я вошел в раж, распережевавшись.
— И все-таки глубоко сожалею, молодой человек. То, что вы говорите, весьма устраивает нашу компанию. Не огорчайтесь, вы найдете свой путь в жизни. Развивайтесь пока самостоятельно. И звоните в следующем году. Не огорчайтесь и до свидания…
Вот так. Пошли короткие гудки. Чувствуется, что это весьма чуткие и грамотные люди. Что ж я раньше эту объяву не замониторил? Опять не повезло.
Но решил не сдаваться. Все-таки я себе пообещал доказать Латину, что в мире есть шанс пусть по-быдляцки, но устроиться. Выхода нет. Тыкаю с зажмуренными глазами в раздел, подходящий мне по возрасту. Снова играю в своеобразную рулетку. Хоть пару дней как дурак поработаю, принесу монеты Латину, которые я как честная порядочная сволочь заработаю. И буду как Буратино.
Словом, тыкаю ручкой в список. Авось припрет.
Попадаю в объяву казино. Там работничков типа как набирают. Нормально, я более-менее в курсах, какая добрая и торжественная атмосфера царит в казино. Какие там работнички ловкие и как приятно кидать простофиль на монеты.
Еду на саммит. А там желающих поработать немерено. Я-то сегодня приперся сюда исключительно из-за случайного выбора моей рабочей рулеточки. А эти-то что сюда прискотинились?
После тестов меня отобрали одного из группы в двадцать пять претендентов. Оказывается, благодаря пожиранию «желтых» во мне открылись небывалые математические способности. Я мог молниеносно делить и умножать в уме трех- и четырехзначные числа. Прям как Корейко. Если б мне еще его миллионы…
Быстрехонько меня перевели в диверсионную группу облапошивания клиентов. Главное, одеваться в черный низ, белый верх, хорошо пахнуть, ловко складывать «чипы» во «флоты» и не разучиться считать.
Руководитель нашей группы, молодая девка, была вполне откровенной:
— Для начала запомните: вы полные скоты! Стойку знаете? Место! Всем молчать! Здесь спартанский режим, поняли? И двери всегда открыты, дерьмо собачье. Здесь конвейер на встречу с Американской Мечтой, а вы винтики-шпунтики бесполезные. Прогул, опоздание, запах — отчисление! Разинутая пасть — отчисление. И главное запомните, что это предупреждение китайское.