Римлянин подхватил безжизненное тело арабески на руки и выпрыгнул из телеги.

− Пока не похороню по-человечески, дальше не двинусь.

Тон римлянина был категоричным, не терпящим возражений. Вампир не стал спорить. Лишь заметил, что в каменных коридорах Странствующего замка найти место для могилы будет очень сложно.

− Похоронить — не всегда значит закопать, Мариус.

К тому времени они уже отошли от места стоянки и выбрались в какой-то скудно освещенный коридор. Тут и там в стенах были врезаны двери. Судя по запустению вокруг, никто ими не пользовался уже много столетий.

Флавий остановился около одной, передал тело Гизы вампиру. Подергал дверную ручку, толкнул створку — бесполезно. Дверь оказалась закрыта.

И тогда римлянин сделал то, чему сам не мог найти объяснения. Нет, он не выхватывал автоклинок, не пытался выломать обитую железными полосами дверь. Он просто сосредоточил свой взгляд на замке и приказал тому исчезнуть, испариться.

Вампир отшатнулся.

И без того опасно красные глаза римлянина раскалились еще сильнее, налились пронзительным ярким светом — и из каждого хрусталика ударило по багрово-красному лучу. Там, где луч касался двери, старое дерево обугливалось, играя язычками пламени, угли крошились и падали на пол. А где взгляд нгулу касался металлических полос — те разом раскалялись добела, плавились и крупными каплями стекали вниз.

Флавий очертил взглядом дугу, примерно охватывающую дверной замок. Потом испепеляющие лучи погасли, и мужчина ударил кулаком по замочной скважине. Кусок двери вместе с замком провалились внутрь. Флавий отворил беспомощно шатающуюся на петлях дверь и шагнул внутрь.

Круд ошеломленно смотрел вслед. Такому Флавию он бы не стал поперек дороги ни за что на свете.

Зайдя внутрь, круд обнаружил Флавия двигающим и ломающим мебель. Тяжелый дубовый стол, когда-то стоящий у стены, римлянин совершенно без усилий переместил в середину комнаты. Потом разломал несколько стульев и навалил обломки на столешницу. Стянул с себя походный плащ, свернул в два раза и накрыл им обломки. Потом забрал у Мариуса ношу и переложил ту на полученное ложе. Аккуратно сложил руки девушки вдоль тела, поправил голову, чтобы смотрела строго вверх.

− У тебя монеты есть?

Вампир пошарил по карманам. Кошели он недолюбливал. В одном из кармашков обнаружились два серебряка и пригоршня совсем уж мелких денег.

− Серебряки. Два.

− Давай сюда, − приказал Флавий.

Вампир передал монеты римлянину. Когда серебряные кругляши упали тому в ладонь, Флавий скривился и закусил губу. Кожа под монетами тут же покраснела.

Сжав зубы, мужчина положил как будто раскаленные монеты на веки девушки. По одному за каждый из берегов Стикса — плата за перевоз. Да, Флавий знал, что единственный настоящий бог Христос. Но он сомневался, что арабеска верует в Господа нашего. А основ мусульманской веры не знал. Поэтому рассудил, что уж в таком щекотливом случае древние божества Рима вполне могут взять на себя труды по упокоению души Гизады аль Саджах.

− Отойди, сейчас будет жарко, − посоветовал римлянин.

Вампир послушно попятился, а Флавий несколькими залпами из зрачков поджег сначала деревянные обломки мебели под плащом, а потом и сам стол.

Пламя занялось быстро. Несмотря на запущенность, в замке было очень сухо, и крепкие, не тронутые сыростью деревяшки вспыхнули отличным костром. Ярко-оранжевым, очистительным и очищающим.

Дым, однако, все равно оставался, и через минуту в помещении стало невозможно дышать. Вампир закашлялся и вышел в коридор. Из двери валили серо-синие клубы, и как бы местные не унюхали запах гари — тогда внимание обеспечено.

Римлянин оставался внутри. Уж кто знает, чем он там дышал и дышал ли вовсе. Но вышел он только через пять минут, кривя лицо от боли. Поначалу круд подумал, что Флавий по-прежнему остро переживает потерю близкого человека, но причина была в другом.

Нгулу протянул обожженную ладонь правой руки и бросил Мариусу два серебряка.

− Я думал, что монеты должны остаться до конца, − удивился круд, подбрасывая раскаленные кругляши в руках − как плата за перевоз на тот берег священной реки.

Флавий усмехнулся.

− Паромщик отказался брать деньги за отсутствие работы.

При этом глаза Флавия опять налились тускло-синим свечением. Мариус ничего не понял, лишь подул на горячие монеты.

Никто ему не говорил, что вернуть деньги можно, только если они сами спадают с глаз усопшего до того, как тело полностью поглотит огонь. Это означает, что паромщик возвращает плату. Некого вести через реку — не за что брать деньги. Нет той души, которую нужно переправить в царство мертвых.

Флавий знал, что у Гизы душа есть. А значит — она осталась где-то в этом мире. И он ее найдет. А уж какое у нее будет тело − неважно.

Глава 10. На бесконечной глубине

Проклиная свое неловкое, шумное и медленное тело, Гиза пробиралась вслед за процессией. Трупы несчастных оставили в телегах, но арабеска была уверена, что она еще свидится с этими мертвяками. Куда больший интерес представляла торжественная процессия вполне живых людей с двумя фигурами во главе.

Владлена — хозяйка замка Бран и главный возмутитель спокойствия. И Мусанбек — предатель всех, кого только мог предать.

Предатель отца Марики, Игоря Кудаева. Узнав, что последняя экспедиция Игоря на Балканы увенчалась успехом, и видный ученый вернулся с огромным багажом знаний по верованиям, обычаям и чудесам этого региона, Мусанбек вошел к нему в доверие и попросил рассказать ему, Мусанбеку, о своем путешествии. Когда получил отказ, сунулся с доносом к Хану — мол так и так, ваш подданный хочет для себя утаить кое-что из таинств западных народов. Тайных и колдовских в том числе.

Нынешний Хан Павел — не чета предыдущему. Глуповат, трусоват и, главное, безумно жаден до чужих секретов. Особенно связанных с тайными ритуалами, хотя сам ни шайтана не смыслит ни в ведовстве, ни в колдовстве. Однако семя интриги, рожденное Мусанбеком, упало на благодатную почву ханской зависти. Игоря Кудаева схватили и подвергли пыткам, выбивая все то, что тот познал за время экспедиции. Об этом Марика узнала уже позже, когда вернулась из очередного морского похода. Волею судьбы девушка действительно была ученым-рыбоведом, и действительно имела девятую ученую степень в Совете. А ведовство было у нее своего рода увлечением, призванием и, наконец, семейной традицией. На Руси это поощрялось.

От верных семье Кудаевых людей Марика узнала о предательстве Мусанбека. А чуть позже, когда под чужой личиной напросилась на судно этого гада, подслушала его разговор с колдунами — и поняла, что Мусанбек предатель как минимум дважды. На этот раз он задумал предать собственный народ. Секрет вечной жизни, а также секреты оживления однажды умерших, эти ужасные знания он собирался забрать себе и только себе. В предыдущую свою поездку он разыскал Владлену — хозяйку замка Бран. Женщина была прямым потомком какого-то там местного принца, который прославился в основном отцеубийством и предательством своего народа. Вроде бы, защищаясь от восставшей против него страны, собрал более чем двадцатитысячную тьму османских наемников. И еще — небольшую армию упырей, которых сумел подчинить своей воле.

Но все равно был разбит, умерщвлен и проклят в веках.

Возвращаясь к Мусанбеку. Третье свое предательство тот замыслил совсем недавно. Тем, что не собирался покупать знания Владлены в обмен на оружие, продовольствие и боеприпасы для ее дурацкого мятежа. Он хотел единолично овладеть всеми секретами хозяйки Брана, саму ее уничтожить и захватить власть в Трансильвании и Валахии. Об этом Марика тоже узнала на корабле, но была замечена и, спасаясь, прыгнула за борт. Море тогда штормило, и корабль не стал возвращаться за девушкой. Мусанбек был уверен, что она утонет.

Дальнейшее знала уже и Гиза. Та часть ее общей с Марикой памяти, которая относилась к арабской принцессе. Единственное, о чем не ведала девушка — это какое отношение ко всему имеет Вождь. Что-то говорило подозрительному хашшишину, что не просто так глава Ордена Воздаяния послал ее с Флавием в экспедицию. Да, можно поверить, что ни один из шпионов не возвращался — Владлена владеет страшной силой, а колдуны Мусанбека могут вывернуть наизнанку разум любого человека. Но не только ведь в этом дело… На что-то ее былой любовничек нацелен. А она знала, если Вождь видит цель − его с пути не сможет сбить ничто в этом мире.