— Я люблю вас, ребята, — сказала я им. — Хотите присоединиться к нам и выпить «Маргариты»?

Они согласились и последовали за нами.

Я включила музыку и приготовила напитки. Мы сидели на диване, болтали и пили «Маргариту», пока не заиграла песня Фрэнка Синатры, и Уилл не решил, что наступило время танцев.

Он встал и поклонился передо мной.

— Моя леди, праздничный танец? — вежливо спросил он, протягивая мне свою руку. Я взяла ее, и он помог мне встать с дивана.

Я могла танцевать под такую музыку и не выглядеть полной дурой. Конечно, я не Джинджер Роджерс, но и Уилл не был натуралом. К середине песни я сдалась в попытке танцевать в ногу с ним, и стащила Джастина с дивана, чтобы он мог потанцевать с Уиллом.

Оба босиком во фланелевых пижамах они смотрелись очень мило.

 Когда закончилась музыка, мы налили себе текилу. До сих пор я оставалась среди них единственной пьяной, но они уже догоняли меня. Это напомнило мне о нашей последней встрече вчетвером, когда мы ужинали и выпивали. Ребята налили еще по одному шоту текилы, но я решила, что с меня хватит, иначе завтра у меня будет тяжелое похмелье. Я чудесно проводила время с Энди и своими друзьями.

Заиграла песня Нила Янга «Harvest Moon», и ребята вернулись обратно в гостиную, чтобы продолжить танцевать.

— Потанцуешь со мной? — попросила я Энди, протянув ему руку.

Он нерешительно кивнул, беря меня за руку, и мы присоединились к Уиллу и Джастину на импровизированном танцполе. Звучала достаточно бодрая песня, чтобы мы могли танцевать без чувства неловкости, раз решили быть только друзьями.

Мы покачивались под звуки музыки, а потом Энди очень изящно несколько раз покружил меня вокруг себя, удивив своими танцевальными навыками. Он действительно был хорош.

— Ты умеешь танцевать? — с любопытством спросила я.

Он чуть отошел назад на расстояние вытянутой руки, а затем притянул меня обратно к себе, и я оказалась прижатой к его груди; одна моя рука была у него на спине, а другая — в его руке.

— Да, — ответил он, слегка смутившись. — Когда я был маленьким, мама заставила нас с сестрой взять несколько уроков.

Я представила себе уменьшенную молодую версию его, танцующую по настоянию матери. И снова грусть охватила меня от осознания его потери.

Заиграла песня «Snow Patrol» “Dark Roman Wine”, и я сильнее обняла Энди. Мы замедлили темп нашего танца, подстраиваясь под новую мелодию.

— Не хотелось бы выглядеть занудами, первыми покидающими твой день рождения, — произнес Уилл, — но неделя выдалась тяжелой, и мы собираемся домой.

Мы попрощались с ними и снова продолжили танцевать. Закончилась песня и сразу же заиграла другая медленная композиция «Snow Patrol» “An Olive Grove Facing the Sea” с потрясающими словами, заставившими меня задуматься о том, что происходит между мной и Энди.

Я поняла, что выпивка полностью уничтожила мои защитные барьеры, и не собиралась с этим бороться. Мне хотелось насладиться моментом, происходящим между нами.

Мои стены рухнули. Я устала быть слабой и устала от одиночества. Идеальный мужчина находился прямо здесь, со мной, а я как полная дура постоянно его отталкивала. В тот момент у меня не осталось никаких сомнений: я влюбилась в него. Мне хотелось сказать ему, но страх не отпускал.

Во время песни я чувствовала, как он крепче прижимает меня к себе. Я обняла его за талию и прижалась щекой к его груди. Зажмурившись, я вдохнула его запах, и слеза побежала по моей щеке. И пока мы так вот медленно танцевали, я решила отпустить все сомнения, беспокоящие меня, и не думать о последствиях. Мне хотелось жить сегодняшним моментом, и я сделала первый шаг.

Я прекратила танцевать и на шаг отошла от Энди, пристально уставившись на него. Недоумение отразилось на его лице, отчего он тоже стал вглядываться в мое лицо. Пока мы продолжали всматриваться друг в друга, я положила свои ладони к нему на грудь. Как только состояние Энди сменилось с полурасслабленного на напряженное, мое дыхание тут же участилось. Я скользнула рукой по его груди вверх и прикоснулась ладонью к его колючему подбородку.

 Он смотрел на меня, словно хотел проглотить, и мне захотелось, чтобы именно так он и поступил. Его глаза закрылись, когда моя рука проделала тот же путь обратно к его груди. Он сделал глубокий вдох и выдох, когда я расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки и начала расстегивать следующую.

— Зоуи, мне пора, — он резко отреагировал, хватая меня за руки и убирая их от себя.

— Что? — спросила я. — Почему? — Мне хотелось, чтобы он остался, и тогда я смогла бы рассказать ему о своих чувствах.

Он подальше от меня отодвинулся и застегнул рубашку.

— Потому что, — сказал он расстроенным голосом, находясь в замешательстве. Ему также было больно, как и мне. — Это становится слишком жарким, и эта чертова песня...

Теперь я была смущена.

— Я думала, что ты хочешь меня?

Он сделал шаг назад.

— Да, Зоуи, — признался он. — Ты и понятия не имеешь как сильно. Но…

Я перебила и пристально посмотрела на него.

— Но что?

Он покачал головой и языком облизал нижнюю губу, увлажняя ее.

— Ты немного перепила, и я знаю, что завтра, когда проснешься, ты снова закроешься от меня.

Мне нечего было на это ответить. Вероятно, он был прав, но я не хотела этого, не хотела, чтобы это было так.

— Прости, — прошептала я, позволяя рукам упасть по бокам, признавая свое поражение.

Оставив его в гостиной, я развернулась и направилась в спальню.

— Зоуи, постой, — позвал он меня. — Пожалуйста, вернись и поговори со мной.

Он был прав, поэтому я не остановилась, продолжая уходить. Как только я протрезвею и осознаю свои мысли, я сразу же начну жалеть обо всем. Но мне не хотелось об этом сожалеть. Мне была ненавистна сама мысль, что я причиняю ему боль. Я была эгоисткой, и мне было так стыдно.

Зайдя в спальню, я стянула через голову платье и бросила его на пол. Разум говорил мне, что надо лечь спать и забыть обо всем, что только что произошло между нами.

Я распахнула ящик комода и покопалась в нем, отыскивая во что бы переодеться.

— Зоуи? — позвал Энди с порога спальни. Я даже не потрудилась прикрыть бюстгальтер и трусики, надетые на мне; это меньшее, что меня сейчас волновало.

— Ты прав, Энди, — выдавила из себя, не глядя на него, стыдясь за свое поведение. — Прости, что повела себя столь эгоистично и начала соблазнять тебя. Я слишком много выпила и все мои чувства к тебе… они настоящие, но я знаю, завтра я вернусь к своему обычному паршивому состоянию. Еще раз прости меня, что причинила тебе боль.

Да, я снова его прогоняла. Я знала это, так же, как и он. Наконец, я смогла взглянуть на него, но из-за слез застилающих мои глаза, едва могла видеть его.

— К черту это! — сердито пробормотал он. И через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь. Он ушел, не попрощавшись, и был очень рассержен.

Не имея возможности больше удерживать свои эмоции под контролем, я не думая, стала выбрасывать из верхнего ящика своего комода вещи, швыряя их в стену. Разбитые осколки от тарелки из-под моей орхидеи упали на пол. Растение на половину сломалось и вместе с содержимым горшка повалилось на меня и на пол.

Обняв себя руками, я опустилась на колени, рыдания сотрясали все мое тело. И вот так, сидя полуголой на полу, покрытом осколками горшка, я рыдала как ребенок. В свой гребаный день рождения.

Все, я скатилась на дно, и это причиняло мне сильную боль.

Мой телефон запищал, я обнаружила его на полу, среди осколков сломанной рамки из-под фотографии и моей коллекции ракушек. Сообщение было от Энди.

Прости меня за все. Я не знаю, как еще достучаться до тебя. Я так хочу, услышать от тебя «да». Я знаю, что слова той песни значат для тебя, услышь их. «Просто скажи «Да». Пожалуйста.

Как так случилось, что за столь короткое время он сумел понять меня как никто другой? Он знал, как говорить со мной. Кто еще мог сказать мне прислушаться к словам гребаной песни, тем самым заставляя меня понять, что он пытается сказать, но у него не получается, потому что я постоянно его отталкиваю? Никто, потому что они не знали, как работает мой мозг, но он узнал... за такой короткий промежуток времени и понимал меня, как никто другой.