и соединиться с вице-адмиралом Нахимовым. Между тем,

вице-адмирал Нахимов с тремя кораблями и бригом, пользуясь благоприятным

ветром, произвел рекогносцировку Синопского рейда и осмотрел

расположение неприятельского отряда, состоявшего из 7 фрегатов, 1 шлю-

па, 2 корветов, 2 транспортоэ и 2 пароходов. Суда сии были

расположены дугообразно по направлению берега с завезенными шпрингами,

дабы при всяком ветре составить одну! линию. На берегу, против

интервалов судов устроено было 5 батарей. С 15 на 16-е число

присоединился контр-адмирал Новосильский с своим отрядом. Вице-адмирал

Нахимов в тот же день отдал приказ по эскадре, что с первым

благоприятным ветром адмирал намерен атаковать неприятеля двумя

колоннами, из коих правую поведет вице-адмирал Нахимов, имея флаг

свой на корабле «Императрица Мария», за ним пойдут корабли

«Великий князь Константин» и «Чесма». Левой колонне под начальством

контр-адмирала Новосильского состоять из кораблей «Париж», «Три

святителя» и «Ростислав».

18-го числа при тихом попутном ветре от ONO в 10-м часу утра

сигналом адмирала приказано было эскадре приготовиться к бою и

итти на Синопский рейд. Корабли двух колонн под лиселями стали

приближаться к неприятелю, который, за господствующим туманом и

дождем, открылся лишь в полмили расстояния. Вице-адмирал

Нахимов, подойдя на расстояние около 250 сажен к двум неприятельским

фрегатам, на одном из коих был усмотрен вице-адмиральский флаг и

за кормою которого, на берегу, была батарея из 12 орудий, бросил

якорь со шпрингом. Корабль «Париж» стал на якорь в то же время;

остальные корабли, подходя, занимали назначенные им места по

диспозиции. Едва адмиральский корабль отдал якорь, как 'неприятель

открыл по нашим кораблям жестокий огонь со всех своих судов и

батарей; выстрелы его наносили большой вред рангоуту, но корабли

тотчас же вытянули шпринги и непрерывным метким огнем своих орудий

стали поражать неприятеля; корабль «Великий князь Константин» не

более как в 5 минут времени срыл батарею, находившуюся под его

выстрелами; неприятельский фрегат, стоявший близ оной, по

которому он преимущественно действовал из бомбических орудий нижнего

дека, взлетел на воздух. В скором времени после того корабль

«Париж» бомбами взорвал еще один турецкий фрегат. Через час времени

от метких выстрелов наших кораблей огонь неприятельский стал

ослабевать; между тем, на кораблях «Императрица Мария» и «Три

святителя» неприятель перебил шпринги, но они имели на полубарказах

верпы с кабельтовыми, которые и завезли под 'неприятельскими

выстрелами.

В 2 часа огонь с неприятельских судов почти прекратился: три

фрегата, в том числе адмиральский 74-пушечный, горели, а от двух

разбитых выстрелами и затонувших транспортов виднелись только

мачты. Турецкая часть города горела в двух местах; в Vz 3-го часа

по сигналу адмирала велено было прекратить бой, и в то же время

был послан офицер парламентером в город объявить местному

турецкому начальству, что если с батарей или с берега будет сдела»н хотя

один выстрел, то адмирал разрушит и выжжет город до основания.

Офицер сей, пробыв около часа на берегу, не мог отыскать не только

местных начальств, но никого из турок: они разбежались по

ближайшим деревням.

Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» находились при начале боя по

приказанию адмирала на рейде под парусами, дабы в случае, если бы

яекоторые неприятельские суда вздумали спасаться бегством, им в

том воспрепятствовать. Они присоединились к флоту в конце

сражения и преимущественно действовали по корвету и шлюпу, которые

находились за кормою корабля «Ростислав».

17-то числа, немедленно по изготовлении пароходов «Одесса»,

«Крым» и «Херсонес», генерал-адъютант Корнилов отправился с

ними из Севастополя к Синопу к эскадре вице-адмирала Нахимова, 18-го

числа вначале 1-го часа с парохода «Одесса», на котором находился

генерал-адъютант Корнилов, увидели через перешеек, на котором

расположен город Синоп, начало сражения нашей эскадры, и пароходы

стали употреблять всевозможные усилия, чтобы скорее достигнуть

рейда; при прохождении мимо мыса Синопского открылся турецкий

20-пушечный пароходо-фрегат «Таиф», который в продолжение боя

З'спел развести пары и старался спастись бегством от общего

поражения.

Генерал-адъютант Корнилов приказал поднять 'на пароходе

«Одесса» свой флаг и держать на пересечку курса турецкого парохода,

который, заметив это, переменил прежнее направление и пошел вдоль

берега; когда пароход «Одесса» приблизился на расстояние

пушечного выстрела, то с него открыли огонь; после часовой перестрелки, к

величайшему сожалению, убедились, что неприятельский пароход

имел преимущество в ходе и, (несмотря на то, что почти был втрое

сильнее парохода «Одесса», не решился принять сражения, а

старался только уйти; когда он уже был вне пушечного выстрела, генерал-

адъютант Корнилов возвратился из погони к эскадре вице-адмирала

Нахимова, приказав пароходам «Крым» и «Херсонес» следовать за

ним. Пароходам «Крым» и «Херсонес» велено сейчас же

отбуксировать корабли из-под выстрелов береговых батарей на случай, если бы

неприятель вздумал возобновить ночью стрельбу. Пароходу «Одесса»

приказано было овладеть и отвести от берега 50-пушечный фрегат

«Дамиад», который казался наименее пострадавшим от наших

выстрелов; на нем оказалось около 100 человек команды и более 50

человек раненых. Командир и офицеры оставили фрегат в начале дела,

забрав все гребные суда и стараясь спастись постыдным бегством

на берег.

Вечером на горевших судах по мере того, как раскалялись орудия,

они палили ядрами по рейду, не нанося, впрочем, почти никакого

вреда нашим судам. Наконец, когда огонь достигал крюйт-камер, они

взлетали на воздух; горящие обломки падали на турецкую часть

города и зажигали ее; около полуночи все пространство, обнесённое

каменной стеной, горело; часть города, обитаемая греками, осталась

невредимою от пожара, 19-го числа, с рассветом, из 12 судов,

составлявших турецкую эскадру, оставались на рейде фрегат «Дамиад» на

бакштове парохода «Одесса», шлюп и корвет на мели, совершенно

обитые, у южного берега бухты. При внимательном осмотре оказалось,

что фрегат «Дамиад» имел 17 подводных пробоин, вся подзодная

часть, рангоут и снасти до того повреждены, что без значительных

исправлений, потребовавших бы много времени, его невозможно было

бы привести до Севастополя и потому приказано было бросить его на

берег и сжечь.

Гребным судам фрегата «Кагул» велено было зажечь шлюп и

корвет. Офицеры, посланные для исполнения сего, нашли на шлюпе

начальника турецкой эскадры Осман-пашу, раненного в правую ногу,

командира фрегата, командира корвета и 80 нижних чинов. Турецкие

начальники и команда были взяты военнопленными и отвезены:

первые — на пароход «Одесса», вторые — на корабль «Чесма». К

вечеру на рейде Синопском не было более на воде ни одного турецкого

судна.

Лишь только прекратился бой, команды наших кораблей, так

славно действовавшие орудиями, принялись с новым усердием исправлять

повреждения, нанесенные неприятелем, которые большею частью

заключались в рангоуте и снастях. Корабли, наиболее пострадавшие в

своем вооружении, были «Императрица Мария», «Три святителя»,

«Великий князь Константин» и «Ростислав».

Вся эскадра вице-адмирала Нахимова 20-го числа снялась с якоря

с Синопского рейда; поврежденные корабли буксировали пароходы,

а 22-го корабли «Императрица Мария», «Три святителя» и «Великий