Камилл отметил про себя эту ремарку охранника, но не стал развивать эту частную тему о жизни на других планетах.

- Значит, зло является необходимой составляющей прогресса? – спросил он.

- Не совсем так. То, что мы называем злом, является результатом многовариантного развития. Зло – это несовершенство.

- Значит, виноват Создатель всего сущего!

- Нет, несовершенен не механизм Творения, а несовершенство присуще развивающейся свободно Материи. Если бы Материя была абсолютно совершенной, то развитие пошло бы по единственному пути, который ведет к единообразию. И человечество тогда стало бы сытым стадом монахов, восхваляющих Создателя – никаких проблем, никаких трудностей.

- Значит, Бог не властен создавать то, что Он хочет получить? Ведь получить Он хочет хороший результат?

- Господь может создать все, что захочет. Надо ли удивляться тому, что Он не желает создавать примитивный мир. А чем мир сложнее, тем больше в нем разнообразия, и не всегда желаемого. Без отрицательных результатов не может быть и положительных.

 - Ха! – скепсис придал Камиллу смелости. – Значит, Сатана всего лишь несовершенен?

- Что мы об этом можем знать? Бог может уничтожить Сатану, но Он этого не делает. Есть предположения ученых людей, что Сатана попущением Господа систематизирует неизбежно возникающее при развитии Материи несовершенство. Бессистемно развивающееся несовершенство способно затормозить развитие.

- А так – все разложено по папочкам, на полочках размещено под шифрами? – рассмеялся Камилл. – Сатана служит завотделом Зла, так?

- Наверное, что-то вроде того, - Охранник оставался серьезным. - А что? Ведь хаотическое несовершенство – это самое непреодолимое зло. Существующее же зло преодолимо, и это дает возможность развития.

- Развитие как борьба противоположностей, да? – опять развеселился Камилл. – Это мы уже проходили. Диалектика называется.

- Да, можешь называть это так.

- Охранник, а вы тоже в университете учились? – спросил Камилл не без некоторой иронии.

Старик поднял на молодого мужчину свои голубые, как прорубь, глаза:

- В университетах, - загадочно прозвучал его ответ.

Камиллу было любопытно слышать разъяснения старого Финна, но он не собирался принимать услышанное как некий символ веры.

- Где же место ада в этом департаменте зла? – Камилл был не вполне серьезен. – Или ад не существует?

- Существует, но не в том виде, в каком он был преподнесен диким племенам. Никаких котлов со смолой, никакой серы. Все гораздо хуже…

- О-о-о!

- Да. Происходит потеря индивидуальности при сохранении осознания собственного «я». Это сложно объяснить.

Камилл хотел было спросить, а вам, мол, откуда это известно. Но не спросил, вновь заробел.

Старик помолчал, потом решил дополнить сказанное.

- И еще для живых людей существует кара Земли. Можно называть это карой, насылаемой Природой. Природа – это камни, воды, воздух и, конечно, люди, животные. За зло, причиняемое людям, Природа мстит так же, как за сожжение лесов или загрязнение вод. Однако месть Природы обычно безадресная, от нее могут страдать и невинные. Как от лесного пожара. Но бывают и точные попадания, о которых история знает…

Старик замолчал, а Камилл в мыслях сопоставлял последние слова Финна с некоторыми известными ему событиями.

Вошел Юхан и молча сел на стул. Старик не произносил ни слова. Камилл вопросительно поглядел на Юхана – не пора ли прощаться. Юхан кивнул и обратился к сидящему с закрытыми глазами старику:

- Охранник, мы пойдем, пожалуй.

Старый Финн открыл глаза и сразу же Камилл поднялся с места и отвесил ему глубокий поклон:

- Я благодарю вас, Финн! Я никогда не забуду ни единого слова, услышанного от вас!

Старик наклонил голову и произнес:

- Ступайте, сыны мои. И да пребудет с вами благословение Божье…

Молодые мужчины, беззвучно ступая, вышли из обители старого Финна и молчали, пока не оказались на дороге, идущей вдоль берега залива. До калитки старой дачи впереди них бежала собачка, задорно подрыгивая хвостиком, и дважды тявкнула, расставаясь с гостями.

По дороге Юхан не расспрашивал москвича о разговоре с Охранником. Камилл сам рассказал своему новому приятелю, что старый Финн – да, он так велел называть себя! – дал ответ на некоторые вопросы, которые всегда будоражат сознание людей.

- Но самое главное, что старый мудрец дал мне рукопись, которую я искал без надежды когда-нибудь найти, - сказал Камилл. - Ты хочешь, наверное, узнать, что написано на этом пергаменте? Я тебе сейчас расскажу содержание начала этой рукописи, потом присядем на вон той скамейке и прочтем новый текст.

- Нет, не надо. Я знаю, что было в начале и что написано в этой, - спокойно произнес Юхан, и добавил: - а ты не суетись, приедешь в Питер, там спокойно и прочтешь. В электричке лучше не развертывай сверток, в попутчиках разные люди встречаются.

И добавил загадочно:

- Особенно сегодня.

Ответ Юхана поверг московского гостя в изумление, граничащее с суеверной опаской.

Казалось бы, что после всех тех событий, которые начались после того, как в азиатском подземелье ему внезапно явилась в темноте тяжелая красная жидкость, Камилл уже ничему не должен был удивляться. Но эта спокойная осведомленность финского парня в событиях, связанных с его, Камилла, жизнью, поразила его.

- Откуда ты знаешь обо мне? И кто ты на самом деле, Юхан! – воскликнул он.

Юхан спокойно улыбнулся, потрепал его по плечу и произнес:

- Ты задаешь мне вопросы, которые должен бы задать Охраннику. Теперь уж поздно, тебе никто не ответит.

И дальше перевел разговор на другую тему, которая тоже почему-то увлекла москвича. Так они прошли весь путь до Терриок.

Камилл, прощаясь на перроне электрички с Юханом, нервно прислушивался к интонациям его голоса, следил за его взглядом – хотел хоть немного понять, с кем его свела судьба. Но по всем признакам перед ним был обычный простой парень, немного выпивоха, немного лентяй, а в общем добрый малый, каких много. Повторять свой вопрос, на который Юхан ему не ответил, он не мог.

Почему-то послушно последовав совету Юхана, Камилл не стал в вагоне доставать сверток с рукописью из кармана куртки. Однако, зайдя в свой номер в гостинице, он уселся в кресло и развернул пергамент.

…«…разносящего в тележке свой несложный ассортимент. Пища была, однако, вполне съедобна, вкус щей и котлет изо дня в день был один и тот же, не ухудшался, как обычно бывает в поездах дальнего следования, где в супы подливают воду, а в котлеты подкладывают все больше и больше хлеба. Однажды он обнаружил, что у него кончились деньги. И он сказал об этом разносчику.

- В кредит, - коротко ответил тот, ставя на столик горячую стальную миску.

«Чем же и когда придется отдавать долг?» - подумал он, но от еды не отказался.

***

Он видел в окно остовы церквей без крестов, с пустыми проемами колоколен. Обитатели этих земель однажды решили, должно быть, что, осквернив церкви, они изгнали Бога. Но как нельзя ладонью прикрыть Солнце, так нельзя, сорвав с куполов золото, отвлечь от созерцания своих преступлений Всевидящее Око.

Он подумал, что народ, поганящий свои собственные храмы, чужие храмы, естественно, будет разрушать до основания. Разве можно от племени, сбрасывающего на землю дивнозвучные колокола, ожидать терпимого отношения к минаретам, белым и стройным? И если на землях, исстари осененных крестом, немым укором возвышались стены оскверненных церквей, то на завоеванных этим странным племенем землях благодатного Полумесяца от мусульманских храмов не оставалось и стен…

Но странное дело! В тех краях, где повержены были мусульманские храмы, блистали обновленным золотом купола православных церквей! Вот Ташкент, он узнал его. Он прожил здесь немало лет, хорошо знал этот город и его окрестности. И теперь, проезжая мимо, он видел высокие главы четырех православных храмов и не видел ни одного минарета! Ни одного! Зная, что хранят в своих сердцах аборигены этих благословенных земель, он догадывался, что не сами они разрушили свои мечети, и не они лелеют эти храмы пришлого народа, покрывая золотом их маковки. И он, пассажир странного поезда, знал, что не любовь к Всевышнему охраняет здесь золотые купола, порушенные на Руси, а наглое намерение подчеркнуть, указать, кто тут в центре Азии нынче правит бал! – надолго ли?