— Найдётся щелкопер из журналистов, прочтёт. Сам ничего не поймёт, но в газетёнке тиснет собственные бредни, прикрывшись научным авторитетом. И получится новый Синий Исход, — возразил Лёня.

— Бросьте ерунду городить, — процедила презрительно Мариэтта, — ведь ясно же, что за такими вот резвыми писаками присматривают мастера Радуги. И что мы здесь обсуждаем, если эти проблемы уже давно решены? Нам, правда, об этом напрямик не рассказывают, но умный поймёт и без слов.

Дверь открылась, и в неё бочком протиснулся Лысый. Стараясь стать незаметнее, он пробрался к свободному стулу, и сел рядом с Лёней. Школяры немедленно замолкли и дружно на него уставились. Харламов ощутил, что облегчение испытал не только он: и Женька, и Лёня, и молчаливая девушка Игоря, Елена Токмакова. А подруга Мариэтты, Вера Осипова, та сразу обратилась к нему с вопросом:

— Юрий Константинович, достижения мастеров Радуги хранятся в тайне только из соображений безопасности, или нельзя исключить новый Синий Исход?

Директор хмыкнул, глянул зачем-то в окно, где тусклое зимнее солнце набрасывало линии теней на заснеженном склоне, и горестно покачал головой.

— Молодость, молодость… Разве можно так ставить вопрос: то или это? Это компьютер работает в двоичном коде, или ноль, или единица, а человеку приходится рассматривать куда больше возможностей. На те вопросы, что вы обсуждали, большинство ответов будет звучать так: и то, и другое. Дьявол, как вы, должно быть, слышали, прячется в деталях. Никто из вас не знает, почему концепция Яшинбаева получила название теории Синей Тени?

Селиванов обвёл взглядом лица школяров и вновь вздохнул.

— А мне казалось, что в нашу школу в основном отбираются люди ищущие, вдумчивые. Увы… Так вот, физики сохранили результаты множества наблюдений и измерений, сделанных ещё в Материнском Мире. И выяснилось, что с тех времён слегка изменился цвет неба. Изменения незначительны, меньше двух процентов, и не всякий глаз такую разницу способен уловить. Но приборы определили — небо в расщепе чуть-чуть синее. Яшинбаев предположил, что Материнский Мир существовал в многомерном пространстве, часть измерений которого была свёрнута и имела нулевое значение. Потом что-то случилось, и некоторые измерения приобрели отличное от нуля значение. Материнский Мир этого события не заметил, но у него появилось некоторое количество проекций. Расщеп и является одной из таких проекций. Условно её назвали Синей. Почему, надеюсь, понятно?

Он поднял глаза и мельком глянул на Ермолая. Тот, слушая директора, мысленно прокручивал в голове предыдущий разговор, обнаруживая в нём всё новые сделанные им ошибки. Казалось, Селиванов опоздал намеренно, дабы и он сам и вся группа осознали, что они всего-навсего новички.

— Одним из допущений этой концепции, на котором даже автор не настаивал, было постулирование уникальности сложно организованных существ. Попросту говоря, каждый человек существовал только в Материнском Мире, а в расщепе маячила лишь его тень. Тень, естественно, умереть не может. Но кто-то решил, что сознание тени при смерти тела здесь перемещается в неизменном состоянии в Материнский Мир. Ну, последствия всем известны…

— А концепция эта в наше время, в целом, опровергнута? — спросил Шатохин.

Юноша ожидал от него чего угодно, но не такого вопроса. Какое вообще дело Женьке, который только что пошёл наперекор всей группе — и ведь не мог не понимать последствий — до полузабытой теории, которая кардинально противоречила его взглядам? Разве что он хотел получить из уст директора подтверждение своих взглядов.

— Как ни странно, однозначно не опровергнута. Со временем выяснилось, что она многого не объясняет, и интерес учёных к ней существенно упал. Подобные теории требуют для своего доказательства или опровержения грандиозных экспериментов. Дорогих, возможно — бесполезных, и к тому же несущих опасность нового сдвига мироздания. Что, — провозгласил директор радостно, — возвращает нас к теме нашего разговора. Конкретно, вот для этой теории — стоит ли человечеству отвлекать огромные средства для исследований в этом направлении? Представьте, что решение зависит от вас лично…

В данном случае за исследования высказались лишь трое: Лёня Кутков, Сашка Богачёв и Харламов. Лёня мотивировал необходимость исследований тем, что Синий Исход мог повториться, и необходимо было точно знать, существуем ли мы на самом деле, или просто в головах теней на экране пробудились самостоятельные мысли.

— Чисто эмоциональный аргумент, — фыркнула Вера.

— Нет, пожалуй, — возразил Лысый, — тут и философский смысл имеется, и для религии этот вопрос важен.

Сашка основывался на том, что отказ от исследований рано или поздно вообще убьёт науку, а затем начнётся деградация человечества. Никто не возразил. Аргумент был очевидным, но как-то плохо применялся к данному случаю. Ермолай же сказал, что вопрос финансовой целесообразности здесь вообще малозначим, так как наука способна открывать нечто новое в совершенно неожиданном месте.

— Возможно, исследование теории Синей Тени будет иметь побочным следствие научный или технологический прорыв, способный многократно окупиться. К тому же кроме дорогостоящих физических проектов, есть исследования в парапсихологической области. Здесь можно опасаться как раз достигнутых результатов…

— Можно опасаться, — подтвердил Юрий Константинович, — Женя абсолютно прав. Вообще в какой-то мере правы все, здесь присутствующие, но отсюда никоим образом не следует, что если мы примем какое-то решение, всё человечество пожелает ему последовать. Но Ермолай вывел нас на новый поворот темы, за что ему большое спасибо. Как раз мы, здесь присутствующие, обладаем опытом путешествия в иные миры. Путешествия эти не физические, путешествует наш дух, но мой вопрос от этого обстоятельства не меняется. Стоит ли нам проникать в эти миры? И стоит ли, если у кого есть возможность, в этих мирах действовать? Прошу высказываться.

Юноша слегка озадаченно наблюдал, как бодро высказывались члены группы. Ну, ладно Новак, Кутков или Токмакова, которые в школе не первый год. Но Шатохин и Мариэтта тоже с полным знанием дела проявили к путешествиям духа полное безразличие! Дескать, если кому хочется — и на здоровье. Женька, правда, оговорился, что даже в путешествии духа не стоит что-то в воображаемых мирах менять, Мариэтте же и такая возможность казалась несущественной. Лёня, Лёшка и Галя считали путешествия и изменения в воображаемых мирах вполне допустимыми. А вот Баканова — нет.

— На каком основании вы вообще называете эти миры воображаемыми? А если они реальны, только реальны как-то иначе? Даже наше присутствие может повлиять на жизнь их обитателей непредсказуемым образом, а если мы там кого-то прихлопнем, то чем это обернётся для жителей этого мира?

Лысый в углу кашлянул, и когда присутствующие посмотрели в его сторону, тихо сказал, ни к кому не обращаясь:

— В буддизме принята концепция перевоплощений. Отчего никто из верующих без риска для собственной кармы не может оборвать жизнь живого существа. Даже если это овод, присевший напиться твоей крови. Мне кажется, с нашими воздействиями на мир духов есть определённая аналогия.

Сашка заметил, что Инга весьма далека от буддизма. Ей просто самой крайне не нравятся подобные путешествия, отчего она их отрицает в принципе. Он, Сашка, также против подобных путешествий — они как раз самим своим фактом разрушающе воздействуют на путешественников. Но, уж если такие путешествия зачем-то нужны, то ограничений в поведении путешественников быть не должно.

— Это всё так, если миры, в которые мы попадали, абсолютно иллюзорны, — усомнился неожиданно Игорь. — А если они частично реальны, пусть на уровне отдалённой тени-проекции? Вдруг наше секундное появление там — для кого-то свой расщеп и Край?

— Тогда тебе лучше спать ночью без сновидений, — поддела его Мариэтта. — А если твои ночные грёзы тоже способны изменять реальность? Представь, скольких существ из твоих снов ты обрёк на ужасные страдания или смерть!