— В башне, под нами, занимается с Сашкой, — без раздумий, автоматически ответил ученик.

Артемовна попросила его подождать и вышла на минутку. Вернувшись, она не стала садиться.

— Она не может закрыть своё сознание от тебя, ты — от неё. А вот от меня ты почти закрылся, молодец. Я буду неделикатна, но попрошу ответить — как ты относишься к Ольге? Как можно короче ответь.

— Я в нее влюблён, — тихо сказал Ермолай и опустил глаза.

Он уснул быстро, почти не слыша рассказов Игоря о проведённом дне. В школе, где почти все в той или иной степени могли ощутить его переживания и уловить кое-что из мыслей, требовалось очень строго следить за собой. Любой человек допускает, пусть на секунду, мысли, которых стыдится. Но, находясь среди вступивших на Путь Радуги, следовало либо допустить право других на такие мысли — в том числе касающиеся и тебя и тех, кто тебе дорог — либо самому напрочь от них избавиться. Имелась ещё одна возможность: научиться создавать и поддерживать постоянную мыслезащиту. Поскольку каждый из путей ничего стопроцентно не гарантировал, использовались все три разом. Попадались, конечно, среди учеников и такие люди, обучить которых чувствовать чужие мысли и эмоции не могли даже преподаватели школы. Эти так и жили в неведении, как на самом деле относятся к ним окружающие. Но Ермолаю Харламову, с его развитым даром, как намекнула Артемовна, даже мыслезащита не могла быть помехой.

Оттого, прекрасно понимая, сколько всего отвратительного и неприятного он в ближайшее время о себе услышит — то есть прочтёт в мыслях, — юноша хотя бы других желал защитить от подобной опасности со своей стороны. И нечего скрывать — то, что он не мог закрыть свое сознание от Ольги, принуждало самым серьёзным образом навести порядок в своих мыслях и чувствах. Отныне, если он хотел наладить добрые отношения с окружающими, ему предстояло думать о каждом из них исключительно доброжелательно. Те ограничения, что большинство воспитанных людей накладывает на себя в разговоре, здесь требовалось накладывать на себя и в мыслях. Трудно, но вполне посильно для любого нормального человека. А о том, что очень многие из его однокашников никак в этом смысле нормальными людьми не были, он уже сейчас думать себе запрещал.

Поутру Жолудев обиженно поинтересовался, помнит ли сосед хоть что-то, что ему вчера рассказывали.

— Ну да, — спокойно отозвался юноша, — ты согнул осину со стволом в ладонь толщиной силой мысли. Правда, далеко не с первой попытки. А вот про успехи остальных, извини, прослушал. Устал очень…

Женька Шатохин, как оказалось, крошил камень взглядом. Братья тоже сумели что-то передвинуть на приличном расстоянии, но без Галки это у них получалось плохо.

— Игорь, а вас не предупреждали, что о своих талантах лучше лишнего не рассказывать? — поинтересовался Ермолай, предотвращая неизбежные вопросы к себе.

— Нет, а что, тебе велено держать свои таланты в секрете?

— Я думал, всем велено…

К обеду Артемовна сочла, что мыслезащиту ученик выстраивает и держит в достаточной для новичка степени, и отпустила его на воздух, побродить под пасмурным сентябрьским небом. Уже было понятно, объяснили, почему прежде всех иных занятий его понуждали скрывать свои мысли от окружающих. В команде, основой которой должны были стать люди с их лодки, имелось три потенциальных лидера, составляющие силу и ценность их группы. Одним из них был юноша, чьи таланты, по утверждению преподавательницы, только начинали раскрываться. Двумя другими — Ольга и Инга. И оттого, как сложатся отношения между ними троими, зависел успех всего начинания.

— Это ведь всего лишь проект, возможность, спроектированная из расчёта ваших возможностей. На моей памяти сколько таких команд рассыпалось, едва начав решать серьёзные задачи…

— Но задачи-то те наверняка были не учебные, — перебил преподавательницу юноша. — Мне все время на какие-то великие задачи намекают, но ничего своими именами не называют. Я ведь я худо-бедно слышащий, понимаю, когда меня за нос водят.

— Задачи могут быть и учебными, тебе никто не лгал. Но от сильных команд мы ждем решения задач… научных. Так их называть будет точнее всего. А тайна здесь в том, что эти задачи могут оказаться опасными для тех, кто их решает. Это правда, о которой хорошо осведомлены обладатели оранжевых повязок. У тебя с Ольгой установилась прочная мысленная связь, так что пытаться скрывать что-то от тебя действительно бесполезно. Но чем позже ты узнаешь подробности, тем вернее ты сможешь разобраться в сути происходящего. Да, и в дальнейшем постарайся не перебивать преподавателя, Харламов. Иди, отдыхай.

Поднимаясь с лежанки, юноша снял мысленную защиту и постарался как можно точнее припомнить слова Инны Гришиной про воинов Блеклой Радуги. Но Артемовна даже и виду не подала, что заметила. Должно быть, его поведение вполне укладывалось в кем-то заранее просчитанные рамки. Наткнувшись во дворе на скучающую Ингу, он полностью утвердился в своем предположении.

— Бездельничаешь?

— Инструктор заметил, что я устала, и отправил меня во двор. Сказал, чтобы не стояла, ходила кругами.

Девушка, ясное дело, кругами не ходила, прислонилась к стенке в том месте, где она была ниже и смотрела через неё на дальние сопки. Впрочем, она и раньше вела себя так: любую физическую нагрузку выносила в небольших размерах, а затем говорила, что устала. Подвигнуть её после этого на какие-то действия было решительно невозможно.

— Чем занималась, если не секрет?

— От тебя какие секреты? Помогала красноповязочникам защитное поле ставить. Они без меня его вшестером ставят, а со мной троих хватает.

Юноша не знал, что это за защитное поле, и девушка объяснила. На земле или где угодно — в данном случае это был учебный класс — выкладывается ряд камней, кирпичей, деревяшек или иных объектов. А ученики над этим рядом воздвигают его невидимый аналог, в той же степени непроницаемый для физических предметов. Можно выстроить один над другим несколько таких рядов. Истинные мастера, используя всего лишь ряд кирпичей, могли соорудить защитное поле величиной с полноценную крепостную стену, способную защитить даже от артиллерийских снарядов.

Обладатели красных повязок, ясное дело, могли поставить пока в высоту лишь два-три таких ряда. Но Ермолай мгновенно сообразил, что их даже самых незначительных усилий окажется достаточно, чтобы превратить ограду замка в серьезную преграду для любого штурма. А если за дело возьмутся преподаватели школы, замок вообще превратится в неуязвимый для обычных вооружений форт.

— Значит, ты для них вроде цемента при постройке стены. А мне что, ты всё подряд можешь рассказывать, что знаешь?

Баканова кивнула. Он без слов знал, что точно так ей и сказали — "никаких секретов от Харламова". Девушка по своему простодушию даже не удивилась, а Ермолай разом осознал, что в этой школе отношения между учениками на самотек никто не пускает. Их проектируют, умело сочетая подходящих друг другу, совместимых людей, чтобы создать ансамбль с заранее заданными свойствами. В этом деле не обойтись без людей, играющих роль цемента. Но только цемента недостаточно, люди ведь не камни. Позарез нужны были люди, стягивающие вокруг себя группу собственной привлекательностью. И, как он не раздумывал, получалось, что лучше его самого кандидатуры на эту роль нет.

Дочь шамана была чересчур своеобразна, да и склад её души не позволил бы ей уживаться с девчонками. Игорь и Сашка слишком просты, бесхитростны, да у них и лидерских способностей незаметно. С их мнением никто не станет считаться. Женька явно напряжен, замучен своими проблемами. Братья, извините за прямоту, просто тупы, Лёшка же сразу занял место остряка и балагура, и выйти из этого положения уже не сможет. Галя отпадала, да у нее и претензий таких не было. Мариэтта? У той с волевыми качествами всё в порядке, но общее отношение к ней достаточно прохладное. Уж очень она себялюбива. И не так, как Инга, по-детски открыто и непосредственно, а по-взрослому, сознательно не щадя порой чужого самолюбия. И все члены группы это прекрасно улавливают.