толкал женщину до тех пор, пока она с шумом
не упала в море. Гей-Мунчук воскликнул: —
•Дядя, держи, баба упала в море.— Что было
делать! Женщина утонула. Остались старик и
Гей-Мунчук. Старик забыл уже про жену и все
другое и беспокоился лишь о своей участи.
Когда наступило утро, Гей-Мунчук поставил
большой котел на очаг, наполнив его водой,
и, набрав сухих ветвей, подложил под котел.
Вскоре вода в котле закипела. Тогда он
обратился к старику и сказал: —Дядя-джан!
Я знаю, ты давно не купался, теперь разденься,
я тебя выкупаю.—Как ни умолял старик
избавить его от купанья, Гей-Мунчук не
послушал, насильно раздел его, весь котел с
кипящей водой вылил на него и обварил настолько,
что тот умер. Потом Гей-Мунчук вернулся к
матери.
Они ели, пили и в землю ушли, а вы ешьте,
пейте и еще живите. С неба упало три яблока,
одно —мне, другое — рассказчику, а третье
тому, кто слушает сказку.
одной старухи был
единственный сын, редкой
красоты, по имени Иляс. Иляс
своими трудами кормил и себя,
и мать. Жили они в хижине.
При всем желании Иляс не мог обогатиться
настолько, чтобы построить порядочный дом
и взять себе жену.
И вот однажды Иляс явился к матери и
сказал:—Матушка, сколько я ни трудился, ничего
не сделал на родине. Теперь же хочу
отправиться в чужие края на заработки и прошу
на то твоего благословения.
Мать благословила сына и сказала ему:
— Дорогой сын! Если кто по дороге поже-
лг\ет сопутствовать тебе,—быть товарищем,
то имей в виду следующее: я положу тебе на
дорогу в сумке четыре фатира. Один из них
отдашь первому встречному; если он вернет
тебе ровно половину отданного тобою хлеба,
то знай, что он человек безвредный и
годный в товарищи. Еще предложи ему вот что:
скажи: „Мне на несколько минут надо отстать,
ожидай, пока я приду". Если он, не сделав
шагу, сядет ждать, пока ты придешь, то знай,
что он не оставит в случае беды своего
товарища и не убежит; если же он скажет:
„Хорошо, я пойду потихоньку вперед, а ты
догонишь меня", то знай, что он человек
ненадежный.
На следующий день, чуть утро Иляс взял
на плечи фатиры и немного денег и отправился
в путь-дорогу. На второй день ходьбы
встретился Илясу молодой человек и, после
обычного приветствия, спросил Иляса:—Откуда и
куда путь держишь? —Иду в такой-то город
на заработки,—ответил Иляс—Пойдем вместе
и будем товарищами,— сказал встречный,— я
тоже принужден бедностью скитаться по чужим
краям ради куска хлеба.
Пошли они вместе. Желая испытать его,
Иляс достал из сумки один из фатиров и
передал его встречному, сказав:—Я
думаю,—голодному тяжело ходить. Я голоден —на, раздели
этот фатир,—съедим.—Встречный взял фатир,
отрезал немного и отдал Илясу, а все
остальное взял себе. Иляс ничего не сказал и,
пройдя несколько шагов, опять сказал встречному:—
Дорогой, подожди немного на дороге и
отдохни, пока я приду: мне надо отстать на
несколько минут.— Чего же мне ждать; я пойду
потихоньку, а ты догонишь меня.
Видя, что товарищ все идет вперед, ни разу
не оглядываясь назад, Иляс громко сказал:—
Эй, товарищ, ты иди, а я решил вернуться
домой. Нам с тобой не по дороге.
На другой день встретился Илясу другой
человек, малого роста, рыжий, с редкой
бородой и серыми глазами, по имени Гулаб. После
приветствия Иляс и ему предложил фатир.
Гулаб достал из кармана ножик, разделил
осторожно фатир на две равные части,
половину взял себе, а другую половину отдал
Илясу.
На просьбу же Иляса — подождать его
немного, пока он выйдет на двор,—Гулаб
сказал:—Я готов ждать до самого вечера, если
в том предвидится надобность. На то мы и
товарищи, чтобы оказывать друг другу услуги
и, в случае нужды, сложить голову за друга,
лишь бы выручить его из беды.
— Вот о ком говорила мать,— подумал
Иляс,—никогда не отстану от него.
Иляс и Гулаб пошли дальше. Вечерело,
когда они дошли до берега моря, где
красовалось единственное здание, великолепный
дворец, принадлежащий дочери царя той страны,
жившей одиноко, во избежание притеснений со
стороны мачехи. Не было видно ни одного
живого существа ни в здании, ни на дворе его,
кроме пастуха, который поблизости пас стадо
коз.
— Любопытно знать, красива ли царская
дочь. Я не уступлю ей в красоте,—сказал
Иляс—Это совсем не трудно при моей
помощи: я вызову ее. Есть ли у тебя деньги? —
спросил Гулаб. — Есть, — ответил Иляс. — Так
пойди же, купи у пастуха козу, приведи ее
ко мне, и я заставлю царевну выйти.
Иляс, не медля, пошел, купил у пастуха
козу и привел ее к Гулабу.
Гулаб свалил козу и стал сильно драть ее за
уши, от чего коза закричала. Гулаб не
переставал драть, а коза не переставала кричать.
Царевна послала свою служанку узнать, что
там за крик. Вернувшись, служанка сказала,
что „странные люди дерут за уши козу и
говорят, что они ее режут. Не видела я еще таких
глупых людей".
Заинтересовалась царевна, сама вышла на
балкон и спросила, что они делают.
Гулаб и Иляс ответили, что режут козу.
— Подождите, — сказала царевна,— я пришлю
мою служанку с ножом; она покажет вам, как
резать,— Явилась служанка, — зарезали они
козу.
Иляс сказал Гулабу:—О друг, как сделать,,
чтобы еще раз взглянуть на царевну: я,
признаться, с первого же раза влюбился в нее.—
Что дашь, если я заставлю царевну еще раз
показаться?—спросил Гулаб.—Дам тебе 10
туманов,—ответил Иляс.
Зарезанную козу Гулаб повесил на дереве.
Потом, взяв каждый по палке, стали они из
всей силы колотить мертвую козу. Служанка,
заметив это с балкона, опять доложила
царевне, а та спросила молодых людей:—Что
вы делаете?—Снимаем кожу, милая царевна!—
ответили они.
Царевна опять послала служанку показать
им, как снимают кожу.
Начало темнеть. Царевна и говорит
служанке:—Мне жаль этих людей: раз они не
умеют зарезать козу и снять с нее кожу,—
то как же они приготовят кушанье? Поди,
скажи им, что царевне угодно стало дать им
приют во дворце на эту ночь. Кушанье же
приготовь им ты.
Явились Гулаб и Иляс во дворец, где им
в нижнем этаже отвели комнату. Служанка
подала им ужин, какого они в жизни не
видывали. После сытного ужина служанка принесла
им постели. Иляс опять пристал к Гулабу
с просьбой, чтобы тот дал ему возможность
еще раз видеть царевну. Предложил ему за
это еще десять туманов. Гулаб попросил у
служанки немного воды. Когда служанка вышла
из комнаты, Гулаб сказал Илясу:—Когда
служанка придет, я стану вверх ногами на
постели; ты возьми одеяло и накинь мне на ноги;
потом, стоя, накинь на себя другое одеяло и,
если служанка спросит, что вы делаете, скажи:
„У нас так спят".
Пришла служанка с водой. Иляс и Гулаб
поступили так, как было условлено. Удивилась
и испугалась служанка: она поспешила к
царевне и доложила ей об этом. Царевна
догадалась, в чем дело, выгнала их из дворца и
велела запереть ворота.
Ночь была темная, а дорога незнакомая.
Как быть? Решили ночевать на кладбище,