Дяде Сон Мину даже не пришлось меня представлять. Она узнала меня сразу. Но сначала она со счастливыми визгами повисла на отце, а когда он что-то ей сказал в полголоса, кинулась… прочь из комнаты. Чтобы уже через пять минут вернутся с кипой чего-то, и забить мне голову. Чем? Да даже и не знаю толком. Видимо способности к болтовне у неё были от матери. Она что-то спрашивала, что-то рассказывала, что-то просила. А я рисовала, писала, пела для неё. После того, как она вдруг вспомнила интервью и показанную практику, пришлось даже учить её каким-то движениями из хореографии «малышей».
После столь утомительного общения, я обнаружила себя дремлющей с открытыми глазами, под аккомпанемент всё ещё общающейся тёти Маши и вопли Ха Ни что-то демонстрировавшей мне из центра комнаты. Заметив это моё состояние, Сон Мин предложил остаться у них на ночь. Я не смогла согласиться. И не потому что устала от них. В конце концов, они были очень милыми людьми. Помниться, когда однажды на празднование Нового года ко мне пришла крестница в компании настоящего японца, моя семья вела себя столь же бурно и импульсивно. Кстати, я только сейчас смогла в полной мере представить его состояние в окружении галдящих русских.
Я не могла остаться. Просто потому, что мне нужно было вернуться в гостиницу. Слишком уж много незаконченных дел у меня осталось. Нужно было собрать вещи, нужно было найти способ связаться с Ён Хи и попытаться вернуть телефон и кошелёк. Нужно было вытрясти с неё мой экземпляр романа на корейском языке, а потом прибить и закопать эту паршивку! Попытаться найти милаху Го Су и найти свою фотографию с гатиками. Сейчас после рюмки коньяка эта потеря мне казалось особенно горькой и совершенно невосполнимой.
В общем, остаться я не могла никак!
Моими проблемами прониклись. Всё в том же такси дядя Сон Мин повёз меня в гостиницу. И опять сразу мы туда не доехали. По моей вине.
Я ведь говорила уже, что язык мой – враг мой? Ну, так вот. Он меня опять подвёл. Пока машина неслась по опустевшим в столь поздний час улицам Сеула, я расстроено пожаловалась, что за пять дней так и не сумела выбраться в город для банальной экскурсии.
И за следующие кажется три часа, счастливый от своей полезности Сон Мин показал мне наверно весь Сеул! Из его сопроводительных объяснений я не понимала и половины, но покорно глазела на все достопримечательности, куда меня привозили, робко мечтая о паре вещей. Об отдыхе и туалете. Хотя нет, туалет наверно был всё же в приоритете. Но сказать об этом напрямую я не решилась. Хотя бы потому, что три часа езды по городу выветрили из моей головы коньяк, и способность говорить прямо всё, что взбредёт в голову. А ещё! Не смотря на ночные часы, никакой прохлады в городе уже не чувствовалось. И устало таскаясь за Сон Мином, я изнывала от жары, и желания окунутся в любой водоём, какой окажется на пути.
К счастью светлеющее от грядущего восхода небо отрезвило и Сон Мина. И меня, наконец, доставили в гостиницу! На пороге попрощавшись так, словно я была для него внезапно обретённая, и снова потерянная дочь.
Бедная девушка администратор смотрела на эту сцену «Прощания Славянки» расширившимися до размеров столовых блюдец глазами. А сеульский таксист Ким плакал, обнимал меня, звал снова приехать в гости, не забывать их, и, конечно же, звонить, как можно чаще. От всего этого концерта протрезвевшей мне подумалось, что, и он к спиртному приложился, пока мы с тётей Машей не видели. Но, в конце концов, слава богу, что до гостиницы он меня всё же довёз. И это не могло не радовать.
Электронные часы за стойкой показывали половину пятого утра. И вероятно в связи с этим нестандартным временем появления девушка администратор попыталась мне что-то сказать, но я совсем не хотела с ней объясняться, и тем более извиняться. Сцапала протянутые ключи и пошла в номер. Но от лифта вернулась. Администратор, увидев моё возвращение, явно обрадовалась, но прежде чем она снова открыла рот, начала я:
- Если мне кто-то будет звонить, спрашивать, я ещё не вернулась! – и чуть помолчав, разглядывая девушку, словно оценивая её умственные способности, добавила, - Но спрашивайте номер, чтобы я знала, куда потом перезвонить. Хорошо?
На шоу вместо меня отдувалась Ён Хи, но всё же не зря полтора года и я учила корейский. Так что, надеюсь, я сказала всё правильно, и меня поняли. По крайней мере, девушка в ответ медленно кивнула, больше не пытаясь заговорить. А я довольная своей каверзой, всё же пошла в номер. То есть почти побежала. В туалет хотелось до жути. А ещё хотелось петь!
Почему? Потому, что меня протрезвевшую догнало хорошее настроение, и эйфория! Боже, я видела Got7! И пусть я потеряла их фотографию, но у меня осталось их кольцо и браслет! Потом выясню, чьи они! И ещё! Меня поцеловал Марк! Пусть в щёку! Но это был тот самый Марк!
В номер я влетела намурлыкивая «Эй» в полголоса. Конечно, у малышей это получалось лучше, но для моего настроя хватало и этого.
«Ээйй, Это не сработает. Прекрати противиться. Я знаю, что нравлюсь тебе. Давай хотя бы начнем разговор».
С порога кинулась в ванную, раздеваясь прямо на ходу и бросая вещи на пол. Ну, устала я от них. Почти десять часов в одном и тоже! Фу! Сколько можно!
А, встав, наконец, под ледяные струи, я едва ли не застонала от счастья. О боже, душ! Только, пожалуй, в этот момент я начала понимать корейцев, и их привязанность к водным процедурам. Ведь когда настолько жарко на улице, действительно хочется оставаться под холодной водой как можно дольше. И даже выходить не хочется. А потому я наслаждалась, делая воду ещё холоднее.
Лишь когда от холода начали стучать зубы, я, наконец, смогла заставить себя выйти из душа. Мягкий махровый халат лёг на плечи, не давя и не царапая. Какой восторг! Сцапнула полотенце, чтобы накинуть на мокрые волосы. Не люблю сушить волосы феном. Чуть обсушить полотенцем, а потом дать им высохнуть самим. Глупо конечно, ведь при этом постоянно капаю водой на пол. Но это моя привычка, и за годы я так и не смогла отучить себя от этого.
Именно так я и вышла из ванной, опустив лицо, подсушивая волосы на ходу, попутно уже строя планы на то, что ещё нужно сделать. И…
- Боженьки… - вырвалось у меня, когда из-под копны мокрых волос, я увидела ноги стоящего неподалёку человека. Рывком откинула волосы назад, чтобы поднять голову. Мужчина, в джинсах, и футболке, кажется, испугался не меньше меня, и шарахнулся в сторону двери.
-죄송합니다. Чвесонхамнида! (Прошу прощения)!
Я приготовившаяся закричать, едва не подавилась вдохом, услышав корейский язык, и узнавая в мужчине Ли Мин Хо. И как всегда мой язык среагировал раньше, чем я успела сообразить.
- 그만! Кыман! (Остановитесь)! – попросила я. И меня услышали.
Пожалеть, если остаться… Пожалеть, если уйти…
Меня действительно услышали. Мин Хо замер, а потом медленно, словно бы стоял на мине замедленного действия повернулся ко мне. Мы встретились глазами. Забыв про полотенце, и капающую с влажных волос воду, я стояла и во все глаза смотрела на мужчину неизвестно как попавшего в мой номер.
Это на самом деле был он. Без костюма, в котором я видела его в M.HET, в драных джинсах и голубой футболке, выглядевших так просто, что наводили на мысль о баснословной цифре на ценнике. В переднем кармане джинс мобильный, на руке часы. Самый обычный мужчина лет тридцати, и ничего примечательного, если не принимать во внимание, что это Самый Известный Актёр во всей Азии - Ли Мин Хо, и сейчас он стоял в Моём номере. Но ведь зачем-то он сюда пришёл? Хоть и испугался своих действий. Сначала.
А сейчас стоя в центре комнаты и глядя на меня, он больше не выглядел испуганным. Словно бы одним только словом «остановитесь», я остановила не только его самого, но и бурю его взбудораженных эмоций. Во взгляде глаз чайного цвета, устремлённом на меня, теперь читались интерес, надежда и…
- Вы Ирин КаХр?
О, боже, опять этот вопрос? Неужели он явился сюда ранним утром, чтобы тоже поговорить о моей книге? Я растерялась, но всё же согласно кивнула. Ожидая следующего вопроса, и пытаясь отвлечься от нарастающей паники, я отвернулась к бару, чтобы отложить бесполезное уже полотенце, и взять бутылку воды. Всегда когда я начинаю нервничать, мне очень хочется пить. Но я не успела сделать и глотка.