Похлебка из чечевицы с мелкими блестками подсолнечного масла, вязкий, как глина, хлеб Виктору показались дьявольски вкусными. После первого Наташа подала на стол жареные картофельные очистки. Они Виктору тоже показались настоящим лакомством. Выпить стакан чая с сахаром он отказался. Наташа обиделась, но Виктор ничего уже не замечал. Сидя за столом, он всем телом откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Разбудили Виктора взрывы и умоляющий голос Наташи.
— Воздушная тревога! — тормоша мужа, кричала она. — Долетели и до нас, сволочи! Детей я отнесла в бомбоубежище!…
— Тревога, да? Я… Я еще немного посплю.
— Воздушная тревога!.. Воздушная тревога!..
— Тревога, да? — Светозаров вскочил, надел промасленный ватник, сапоги. — Получен приказ эвакуировать завод. Немцы заняли Наро-Фоминск. Вы поедете на Урал. Я остаюсь на заводе.
— Никуда мы не поедем, — возразила Наташа. — Если… Я уйду с тобой в партизанский отряд.
— А дети?
— Мама останется с ними. — Наташа вздохнула и крепко прижалась к мужу. — Мы с ней обо всем договорились. Наши места в эшелоне уступи Силычу.
Во дворе Донского монастыря захлопали зенитки. Где-то в стороне Воробьевых гор раздались тяжелые раскатистые взрывы. Виктор попросил жену пойти в бомбоубежище и, выскочив из дому, побежал на завод.
I
Последний эшелон тяжело и медленно выполз за ворота, лязгнул буферами и, набирая скорость, все быстрее и быстрее покатился в холодную темень. Виктор Светозаров, не слыша перестука колес, еще долго видел красный огонек на последнем вагоне уходящего эшелона. Когда красный огонек погас и пронизывающий ноябрьский ветер пробрал Виктора до костей, он, пошатываясь, пошел во второй механический цех. Огромный корпус, в котором еще вчера разливался монотонный гул станков, ему показался тихим, сиротливым, как старое, заброшенное кладбище. Освещая дорогу карманным фонариком, Светозаров медленно проходил мимо возвышающихся фундаментов, похожих на надгробные плиты, перепрыгивал кабельные траншеи, удивляясь, как могли рабочие так быстро погрузить станки и оборудование на платформы эшелона.
Светозаров не вспоминал бессонных ночей, позабыл лица тех, кто, падая от устали, грузил, грузил и грузил станки на платформы, сматывал кабель на деревянные бухты… Ему во время эвакуации все это казалось естественным, жил он в те горячие дни и ночи, как и все, одной заботой: быстрее погрузить завод на колеса и отправить на Урал.
Тишина, темень и пронизывающий сквознячок встречали Виктора в каждом цехе, но он шел и шел туда, где продолжало биться сердце завода. Биться сердцу «Красного пролетария» было суждено до последней минуты, до того рокового момента, когда Светозаров нажмет кнопку дистанционного взрывателя.
«Неужели такое случится? Неужели фашисты ворвутся в Москву?..»
В литейном Светозаров немного согрелся, успокоился, а когда его крепко обругал литейщик, пробегавший мимо с ковшом кипящего чугуна, он даже улыбнулся.
— Не стой на дороге! — закричал на Виктора второй рабочий. — Носит тут… всяких!
Люди в суконных робах работали напористо, торопливо, с красивым и злым задором. Виктор минут десять полюбовался слаженным делом литейщиков и, чувствуя, как тело покидает усталость, зашагал в свой цех, куда из литейки маленький паровозик, пыхтя и отфыркиваясь, увозил вагонетки с грузом.
На заводском дворе Светозаров услышал рокот моторов и увидел два танка. Впереди грозных машин суетился человек в полушубке. Танки, развернувшись, направились ко второму цеху. Человек в полушубке открыл ворота. Когда танки скрылись в корпусе, Виктор услышал голос Силыча.
Левее, говорю, надо было держать! — негодовал старый металлист. — Начисто фундамент карусельного станка своротил! Ладно уж, не оправдывайся. Сей мент притащим автоген и все заделаем.
«Почему Силыч на заводе? — удивился Светозаров. — Он ведь уезжал с эшелоном. Неужели наши вернулись? Если гак, немцев погнали назад».
Виктор, запыхавшись, вбежал в цех и радостным голосом спросил:
— Вернулись, да?
— А я никуда не поехал, — спокойно ответил Силыч. — Некуда, Лексеич, мне подаваться.
— У вас же больная жена…
— Старуха отболела. — Силыч помолчал, откашлялся. — Вчера вечером похоронил. Танки вот, Лексеич, надо подлечивать. На одном коленчатый вал расточить требуется, другому дырки залатать.
— Вы с передовой? — обратился Виктор к танкистам. — Немцы еще продвинулись к Москве?..
Танкисты попросили быстрее отремонтировать машины и объяснили, что к рассвету обязаны быть в Голицыне. Расточить коленчатый вал особого труда не представляло. На заводе работали токарные станки. Но как залатать пробоины? Такая работа Светозарову казалась невыполнимой, но его сомнения развеял Силыч:
— Латки посажу на болтах. За красоту не ручаюсь. Прочность будет отменная.
— У вас тут с харчишками туговато, — посочувствовали танкисты, подавая Светозарову тяжелый солдатский вещмешок. — Вчера мы отбили у фрицев колонну автомашин с продовольствием.
Виктор, смутившись, начал объяснять, что рабочие получают по карточкам регулярно сносные продукты, мыло и даже соль.
— Знаю, — остановил Светозарова пожилой танкист. — Моя дочь у вас в цехе работает… Забегал проведать.
II
Перестук вагонеток, пыхтенье маленького паровоза и привычный шум станков успокоили Светозарова. Он зашел в свою контору, разложил на столе лист ватмана и занялся расчетами. Цифры на бумаге выстраивались колонками, вытягивались шеренгами. Виктор перечеркивал старые нормы выработки на станках, новые выносил под красную линию и, поощряя сам себя, поддакивал:
— Так-так-так… А вот здесь мы попробуем иначе. Так-так-так…
Когда расчеты на бумаге были закончены, Виктор на втором листе ватмана по памяти нарисовал квадратики, кружочки, треугольники, обозначающие станки, проставил в них время обработки изделий и, подсчитав срок выхода готовой продукции, сделал печальные выводы: одни станки будут перегружены, другим, наоборот, грозил простой.
«А если переставить станки согласно технологии? — размышлял Светозаров. — В эту линию добавим пару фрезерных, сюда подкинем токарный…»
Квадратики, кружочки, треугольники на ватмане перестраивались по два-три раза. Светозаров учитывал в циклах работ секунды, подводил итоги и, чертыхаясь, опять начинал с нуля. Занятый расчетами, он не заметил, когда в конторку вошли танкисты и Силыч. Поддакивая и чертыхаясь, Светозаров еще раз переставил в технологической цепочке станки, подсчитал выигранное время и вслух проговорил:
— Подбросим фрицам гостинцев…
— Горяченьких, говоришь, подкинем? — поинтересовался Силыч.
Светозаров, заметив вошедших, смутился. Танкисты перед дорогой присели на минутку, помолчали и, молодецки откозыряв, вышли в цех. Виктор увидел через окно конторки, как пожилой танкист попрощался с дочерью, повернулся к Силычу и участливо спросил:
— Как же это Ефросинья Павловна, а?
— Не о том бедуешь. Нынче молодых гибнет жуть сколько. Давай-ка раскинем умом, как второй цех получше оборудовать для ремонтных работ. — Силыч скрестил на коленях тяжелые руки. — Я, пожалуй, старичков наших, которые остались в Москве, соберу на завод. Глядишь, танк подлаштуем, пушку какую переберем… Оно все для фронта подмога.
Виктор похвалил старого металлиста за смекалку и пригласил к столу. Силыч протер чистой тряпочкой очки, посмотрел-посмотрел на квадратики, кружочки, треугольники, развел руками: я, мол, ничего не понимаю.
Светозаров объяснил, что цех при новой расстановке станков и замене на них двигателей может выдавать фронтовой продукции в два раза больше.
— Дельно! — Силыч разгладил усы. — Струмент, говорю, на таких скоростях будет быстро изнашиваться.
— Надо немедленно перевести несколько станков на новый режим работы. — Виктор потер ладонями виски. — Помоги, Силыч, на первом пролете заменить двигатели на станках.