— Только не вздумайте их здесь чистить, — усмехнулась мама.

— Пожалуйста, не надо так, — тихо попросил лейтенант.

Мама посмотрела на него и нахмурилась.

— У вас что, какие-то неприятности? — спросила она.

— Нет, все в порядке. Просто мне очень хотелось, чтобы вы оказались доброй... и очень обидно, что это не так.

— Да вы что? — воскликнула мама. — Я вас впервые вижу.

— Нет, вы же сами сказали, что я третий день за вами... и потом не все ли равно: впервые, не впервые?

— Ничего не понимаю. Слышите? Ничего не понимаю!

Лейтенант не ответил.

Подошел мальчик, сел на скамейку рядом с лейтенантом.

— Поговори со мной, — сказал мальчик. — Мама у меня строгая. А ты — поговори со мной.

— Хорошо, — согласился лейтенант.

— Ты был на войне? — спросил мальчик.

— Был, но недолго. Меня только в конце войны призвали.

— Сколько ты убил немцев?

— Не знаю. Я служил в артиллерии. Наверное, много.

— А ордена у тебя есть?

— Есть, один. И медали есть.

— Покажешь?

— Покажу, в следующий раз.

— Следующего раза не будет, — сказала мама.

— Пожалуйста, помолчите, — попросил лейтенант.

— Что-о? — удивилась мама.

— Слушай, слушай! — обрадовался вдруг мальчик, — я придумал! Мы пойдем с тобой в тир, ты научишь меня стрелять.

— Хорошо, — кивнул лейтенант.

— Пошли сейчас?

Лейтенант улыбнулся, пожал плечами, растерянно посмотрел на маму. Он был молодой и странный лейтенант, он часто щурил глаза и морщил лоб.

— Ну, что же ты? — и мальчик вскочил со скамейки, и потянул его за собой. — Пошли! Пошли в тир! Ты же обещал!

— Подожди, не надо спешить, — и лейтенант снова посмотрел на маму. — Сядь, пожалуйста. Видишь, мама на нас сердится. В тир сходим позже... Ты никогда не был в тире?

— Был, один раз. Вместе с папой. Он обещал еще со мной пойти... обещал — научить... — и мальчик замялся.

— А где твой папа?

— Это военная тайна, — загадочно сказал мальчик. — Мой папа — японский шпион. Понял?

— Понял, — сказал лейтенант и приложил палец к губам. — Тс-с-с. Молчу. Военная тайна — все понятно. А хочешь, раскрою тебе свою военную тайну?

— Хочу, — прошептал мальчик.

— Слушай. Знаешь, кто я?

— Кто-о?..

— Я — американский шпион!

— Прекратите! — вмешалась мама. — Костя, замолчи. А вы, товарищ лейтенант, шли бы отсюда подальше.

— Ради бога, извините. Я вовсе не хотел оскорбить вашего мужа. Я ведь просто играл с ребенком...

— Поиграли и хватит. Дело в том, что Костя сказал правду, — и она невесело улыбнулась сжатыми губами. — Наш папа — японский шпион.

— Вы шутите?.. Не понимаю.

— Ох, какой нудный. Вам что — разжевать и в рот положить? Неужели не ясно? Ну, забрали его... Я ждала, ждала... не дождалась. А потом, когда попыталась узнать: за что, почему, — мне сказали: ваш муж — японский шпион. Смешно, правда? Смешно?

Лейтенант побледнел. Он ничего не ответил.

— Вот и все, — сказала мама. — Или вам еще что-нибудь не ясно? Если не ясно, я еще могу объяснить.

Лейтенант отрицательно покачал головой.

— Вот и хорошо. А теперь — отвяжитесь от меня. На вашу кислую физиономию смотреть противно! — и она крикнула: — Слышите? Уходите!

Лейтенант молча кивнул, встал и пошел прочь. Мальчик посмотрел на маму и заплакал.

— Замолчи! — строго сказала мама. — Не смей реветь. Нам с тобой нечего стыдиться. Пусть все уходят. Пусть все молчат. Пусть. Слышишь? Во всех анкетах, всегда и везде — слышишь? — и в школе, и потом, позже, — всегда пиши и говори: мой папа — японский шпион! Я тебе приказываю!

— Да, да, да, — всхлипывая, сказал мальчик.

Лейтенант вернулся.

— Я так не могу, — и он зажмурил глаза, а потом наморщил лоб и тихо повторил: — Я так не могу. Я буду думать о вас. Я не могу. Говорите, что хотите. Не могу уйти, ноги не идут...

— Чего вам надо? — рассердилась мама. — Чего вы хотите?

— Ничего. Я ничего не хочу для себя. Мне просто хочется быть возле вас... понимаете? Мне ничего от вас не надо.

— Это вы сейчас так говорите, — усмехнулась мама. — А два-три дня пройдет — и скажете: надо. Постыдились бы!..

И вдруг мама замолчала, замерла и испуганно посмотрела на лейтенанта.

— Что с вами? — сказала она. — Ну, что вы, ей-богу... не надо, не обижайтесь. Простите меня.

И мама прикоснулась кончиком указательного пальца к щеке лейтенанта. А он — прикрыл глаза.

— Вы представить не можете, — прошептал он, — вы даже не догадываетесь — какая во мне жалость к вам...

— И во мне... — кивнула мама. — Я вас понимаю.

— Правда? Правда? — обрадовался он. — Ведь должен же я быть возле кого-то!.. правильно? Я не хочу быть один. А вы — такая хорошая!

— Да ну, перестаньте, — растерянно пробормотала мама, а потом рассмеялась. — Послушайте, вас не смущает то обстоятельство, что я — вдова шпиона?

— Даже — вдова?.. — прошептал лейтенант, и лицо его скривилось от боли.

— Ну что вы, что вы?.. опять вы... да что же вы, в самом деле!

Мальчик смотрел на них с любопытством. Он не все понимал, но старался все запомнить.

ДОКТОР КАСАТКИН

Доктор Касаткин жил в комнате гостиничного типа. Он лет двадцать работал в туберкулезном диспансере, семьи не имел, был одинок, плешив. Взгляд его серых глаз был пуст и скучен. В кино и театры он не ходил, по бульварам и набережным не гулял, а все свободное время проводил дома.

В один из таких вечеров постучали в дверь. Касаткин открыл — и увидел перед собой двух мальчиков и одну девочку среднего школьного возраста.

— Здрасьте, — сказала девочка. — Вы — Касаткин? Илья Семеныч, да?

— Да... а что случилось?

— Вы позволите нам зайти?

— А зачем? — смутился Касаткин.

— Мы вам все сейчас объясним, — сказала девочка, смело проходя в комнату, а робкие мальчики — следом за ней.

В комнате были кровать, стол и один-единственный стул.

— Садитесь на кровать, — пригласил Касаткин, а сам сел на стул.

Было душно, потому что Касаткин часто курил и редко открывал форточку. На столе стояла бутылка вина «Южного», стакан и лежали два пряника.

Один из мальчиков достал блокнот.

— Мы вас искали, искали! И вот нашли, — радостно сказала девочка.

— А зачем? — испугался Касаткин.

— Понимаете, мы — красные следопыты. Мы ищем забытых и потерявшихся героев, — объяснила девочка. — Мы ищем героев, которые иногда сами не знают, что они герои... Вот скажите — где ваш орден?

— Какой орден? — еще более испугался Касаткин.

Девочка рассмеялась. И мальчики рассмеялись. Дети смеялись от радости, потому что очень приятно являться к пожилому человеку с таким потрясающим сюрпризом.

— Вот видите! Вы даже не знаете, что в сорок третьем году вас наградили!.. — восторженно произнесла девочка, и ямочки заиграли на ее щеках. — А ведь был специальный Указ Президиума Верховного Совета... У нас есть эта газета, где про вас написано. Неужели вы не читали?

— Не читал... — прошептал Касаткин. Он покачал головой и вдруг торопливо забормотал: — Девочка, девочка! Ты ошибаешься, это не про меня, я не мог, я в сорок третьем году был в госпитале, это другой...

Девочка достала из портфеля газету «Известия» за сорок третий год, осторожно ее развернула — и доказала Касаткину, что он и впрямь герой. Особенно подчеркнула детским своим ноготком: «...за мужество и героизм, проявленные в боях под Сталинградом...» — а дальше шел перечень награжденных, и в том числе Илья Семенович Касаткин, военный врач, капитан медицинской службы.

— Вы знаете, дети, а я ведь ничего не помню... — смущенно произнес Касаткин, вертя в руках пожелтевшую газету. — Я был контужен, обгорел... и документы мои все сгорели... Знаю только, подобрали меня в каком-то подвале. А вот что было до этого, ну, во время самого боя, не помню... хоть убей, не помню!

— Это здорово! — воскликнула девочка. — Все ваши товарищи, вероятно, решили, что вы погибли... а вы живой. И мы вас нашли!