Она не копала глубоко в разработке своих сюжетов, как большинство комментаторов из Сити. Если председатель или исполнительный директор хвалился доходами компании, она использовала эту информацию, если не располагала явным доказательством обратного. Подобно многим журналистам ее уровня, она не расстраивалась, если какие-то финансовые скандалы проходили мимо нее. Она не относилась к любителям раскачивать лодку. Здесь все было просто. В обмен на бутылку «шабли» 1991 года плюс хорошую порцию икры Уолтер мог в разговоре упомянуть о полезных для себя и своей компании фактах и намекнуть, как их надо использовать, чтобы отравить жизнь конкурентам.

Уолтер активно завязывал контакты среди журналистов, вселяя в них надежду, что он сможет в будущем предложить им работу у себя в редакции. Это побуждало их приходить к нему с интересными идеями и полезной критикой, что в свою очередь позволяло ему всегда быть в курсе событий раньше своих редакторов. Не зря же в Сити его звали Уолтер-Проныра.

За год Диана обычно два или три раза встречалась с Уолтером Тредголдом за ленчем в ресторане «Савой-гриль», но сегодня она немного нервничала. В своей новой должности она становилась его прямым конкурентом.

Когда вино было выбрано, а традиционный обмен мнениями о тиражах, соперниках и клеветнических нападках на средства массовой информации завершен, Диана перешла наконец к делу.

— Слушай, Уолтер, это, конечно, не моя сфера, а скорее отдела светской хроники, но я получила строгое предписание от моего редактора.

Уолтер в удивлении поставил бокал на стол.

Диана обычно не задавала прямых вопросов своим жертвам, если только дело не касалось денег, новых назначений, увольнений и других подобных фактов. Сейчас же она сразу с места в карьер ринулась вперед.

— Мне интересно, как ты ладишь со второй миссис Локхарт.

— А что? — Чутье Уолтера подсказывало ему, что надвигаются неприятности.

— Я слышала, она собирается войти в совет директоров.

Никто не имел доступа к этой информации за исключением четырех человек: его самого, Филипа, Чарли и, вероятно, Ванессы.

— Совет еще не принял такого решения, — ответил он после некоторого колебания. — Я думаю, тебя ввели в заблуждение.

— Извини, Уолтер, но моя информация из надежного источника.

На мгновение Уолтер растерялся. Кто мог проболтаться и зачем?

Журналистка продолжала:

— Я слышала, после вашей рождественской вечеринки в дамской комнате был кулачный бой. Очевидно, когда бывшая миссис Локхарт узнала об этих планах, она, как мне сказали, взорвалась.

— В самом деле? Это новость для меня.

Диана поднесла бокал с вином к губам и решила нажать посильнее.

— Слушай, Уолтер, у нас есть свидетель, который находился в это время в кабинке дамской комнаты и записал каждое слово этих женщин. Конечно, я не видела текста, слышала его только в устном изложении, но поняла, что они устроили настоящую драку, а первая миссис Локхарт назвала вторую шлюхой. Очень любопытно, что дрались они не столько из-за акций, сколько из-за самого министра. — Она улыбнулась, отметив обескураженное выражение на лице своего собеседника. Но надо отдать ему должное, он хорошо держался.

— Я ничего об этом не слышал, — сдержанно сказал Уолтер.

— Как я уже сказала, материал пока находится у журналиста, который предложил его нам, но если мы его не напечатаем, он может продать его кому-нибудь другому. Ради нашей с тобой дружбы я убедила редактора придержать материал до того, как я встречусь с тобой, но дольше они не будут откладывать. Я решила, что уж лучше все выясню сама, чем какой-нибудь наемный писака, который не понимает, какой подход требуется к бизнесменам, — почти промурлыкала Диана.

Лицо Уолтера осталось невозмутимым; не прервав ее, он дал ей возможность продолжать.

— Мы считаем необходимым опубликовать твою версию случившегося, Уолтер, поэтому не мог бы ты зайти ко мне часа в четыре? Это предельный срок.

Уолтер был слишком большим докой в своем деле, чтобы попасться на удочку; он знал множество способов манипуляции средствами массовой информации и лишь произнес:

— Все это звучит неправдоподобно. Я приду к тебе, как только все выясню.

Если то, что она сказала — правда, то нужно было срочно что-то предпринять, чтобы помешать публикации этого материала. А если случится самое худшее, то по крайней мере как-то отвлечь от него внимание. Он должен действовать очень осторожно. То, что акции Форрестера должны будут поменять владельца, уже обратило на себя внимание прессы. Но на страницах финансовых изданий. Внутрисемейные ссоры в совете директоров заинтересуют гораздо большую аудиторию. «Жареные факты», как сказали бы журналисты.

Тони сидел за столом художника, занимаясь макетом центрального разворота. Рядом с фотографией девятнадцатилетней Ванессы, танцующей с принцем Уэльским, были помещены две свадебные фотографии: одна — сияющей Ванессы в белом платье, а другая Чарли, выглядевшей куда более скромно в своем розовом костюме. Под ними поместили недавний превосходно выполненный портрет Филипа с тремя его дочерьми, сделанный к избирательной кампании.

В качестве дополнения к основной истории журналисты из отдела «Для женщин» представили свой взгляд на недавнее сражение между первой и второй женами весьма влиятельного финансиста, разыгравшееся недавно в суде. Сюда же они приплели мнение одного модного светилы в области психоанализа, который дал оценку психологическому состоянию двух женщин, сражающихся из-за мужчины и власти, которая в данном случае сводилась к месту в совете директоров.

Все это уже было достаточно скандально, но они опубликовали еще и «психологические портреты» мужа и его детей от первого и от второго браков, то что профессионалы обычно называют лишь «собранием разного хлама».

— Чертовски симпатичная семья, — сказал Тони художественному редактору. — Как раз подходит, чтобы рассказать о ней на рождественской неделе. Почему? Да подумай сам: рядовой женатый читатель-мужчина боится приезда тещи, потому что заметил, что после вечеринки у него в офисе жена с ним не разговаривает, и еще он считает, что у его управляющего банком случится инфаркт, если богатые вкладчики неожиданно ринутся забирать свои деньги, уже пущенные в оборот, но посмотрите вот на это! Они хоть и богатые, но у них тоже все не так гладко.

— Отлично, Тони!

Внизу разворота была большая вставка, обведенная жирной черной линией. В ней была надпись: «Известны ли вам другие истории о воюющих между собой первых и вторых женах? Пришлите нам письмо или факс или позвоните» — дальше шел адрес и контактные телефоны редакции. «Нас интересуют ВАШИ рассказы. Мы заплатим за те, которые будут напечатаны».

В бизнесе этот прием называют «приманкой». Жаль, что «Хорек» — такое прозвище Тони дал Имоджен Феррис не за ее репортерские способности, а за то, что она любила оральный секс и в этом ей просто не было равных — не смогла больше вытянуть никаких пикантных подробностей из первоисточника, но он особенно на это и не рассчитывал. Ей и так повезло, что она оказалась в нужном месте в нужное время.

— Да, господин министр, мы, несомненно, можем организовать это для вас.

Филипу приходилось слышать о впитавшейся в кровь закоснелости государственных служащих, и на своем первом ленче в министерстве он в полной мере ощутил то особенное отношение к себе, которое вызывает каждый новый человек на руководящем месте.

Это были восхитительные моменты. Какое бы поручение он ни давал, пусть даже самое гипотетическое, его тут же бросались исполнять сотрудники его личного аппарата, и особенно Кристофер Беннетт, первый помощник. Казалось, он готов выполнить малейшее желание шефа, и Филипа интересовало, сколько еще продлится эта безоговорочная поддержка со стороны закаленных в битвах ветеранов. Сейчас он постоянно чувствовал, что ему помогают. После того ленча его сотрудники задавали друг другу только два вопроса: «Можно ли им управлять?» и «Много ли с ним будет хлопот?».