сейчас и подавно. Женщины наблюдательны, особенно остер

их глаз на детали. Они их запоминают, хотя без надобности и

не подвергают анализу, просто откладывают в памяти до поры

до времени: авось пригодятся. Высадив Валю у дома,

Святослав поехал на службу.

Валя позвонила Олегу через час. Вкратце сообщила о

ночном разговоре с мужем.

- Надо бы встретиться и все обсудить, - сказал Олег.

- Не сейчас, - ответила Валя. - Встретимся, когда улетит

Святослав.

- Тебе не кажется, что о вашей размолвке уже всем

известно? - спросил Олег.

- Не думаю.

- А почему все такие взволнованные, чем-то удрученные?

Ты не заметила?

- Заметила. Но думаю, здесь что-то другое.

- А что именно?

- Не знаю. Взволнован чем-то Глеб Трофимович. Вряд ли

мои отношения со Святославом могли его так расстроить. Да

он едва ли об этом знает. Что-то не то.

- Пожалуй, ты права: что-то не то, - повторил ее слова

скорее машинально, чем осознанно.

Пока гости смотрели достопримечательности столицы,

подаренные ими отцу и сыну Макаровым часы тщательно

осмотрели специалисты. Все оказалось так, как и предполагал

Дэниел: в механизм часов вмонтирован микромагнитофон.

Там, за океаном, надеятся получить звукозапись

доверительных разговоров и бесед советских военачальников,

из которых можно извлечь сведения, представляющие интерес

для разведки. Там ждут эту миниатюрную пленку. Ну что ж, они

ее получат. О содержании записей позаботятся те, кому это

положено. Беседовавший со Святославом офицер сказал:

- Посоветуйте мистеру Флемингу не говорить своему

шефу, что открыл вам секрет сувенирных часов. Вручил, мол,

подарки, да и только. Ведь это же в его интересах: если он

скажет, что предупредил вас о подлинном назначении часов, то

это может повредить его карьере. Так ведь?

- Логично, - отозвался Святослав, довольный исходом

дела.- А в остальном действуйте, как мы условились. А Глеба

Трофимовича попросите заглянуть к нам завтра.

- Отец очень взволнован всей этой грязной историей, -

сказал Святослав. - На него она сильно подействовала.

- Успокойте его. Таковы методы ЦРУ: грязно, грубо,

нередко примитивно, как в данном случае.

Глеб Трофимович и в самом деле чувствовал себя более

чем скверно. С душевным трепетом, с благородным волнением

он ждал из-за океана дорогих гостей, ждал с открытой,

доверчивой душой, и вдруг в его душу злые, темные силы

бросили ком грязи, испортили праздник, отравили радость

встречи. Зачем, во имя чего? В то время как на

государственном уровне идут заверения о развитии и

укреплении дружеских отношений между государствами и

народами, о взаимном доверии, о разрядке ради сохранения

мира на земле, темные силы, злобные, ненавидящие

человечество, враждебные добру и прогрессу, справедливости

и благоденствию, распространяют ядовитые семена отравы,

недоверия, розни, лжи, не брезгуя ничем, открыто, цинично

попирая общепринятые законы и нормы поведения, внедряют

шпионаж, диверсии, провокации.

Ему было больно за дочь и за зятя: он видел и понимал,

как чувствуют они себя неловко перед ним и Святославом, хотя

сами они, в сущности, не виноваты, совесть их чиста. Дэн

поступил честно, что все рассказал и предупредил, и все же

они мучаются нравственно, испытывая стыд за мистеров

сэмпсонов. Эти мысли одолевали Глеба Трофимовича во

время поездки с дочерьми, сестрой и зятем по Москве. Они

мешали ему показать Наташе и Дэниелу столицу, город,

который он защитил от фашистов суровой осенью и зимой

1941-го, в который был до боли влюблен, историю которого

хорошо знал, мешали найти высокие и яркие слова. Это

замечали и Лена и Варя, видели, что Глеб Трофимович чем-то

угнетен, подавлен, но не знали, что творится в его душе. А

творилось в душе что-то серьезное, угрожающее. Это была

смесь самых противоположных эмоций: напряженное,

нетерпеливое ожидание приезда дочери с зятем,

восторженная радость встречи и вдруг ошеломляющая

история с часами, грозившая обернуться неприятными

последствиями для него и больше всего для Святослава. И,

наконец, после такого напряжения - рассказ Святослава о том,

как благополучно обернулась для них история с часами. Это

была смесь эмоций, вызвавшая мучительную душевную боль.

Возвратясь из поездки по Москве, Глеб Трофимович

почувствовал глубокую слабость и, сославшись на усталость,

не стал обедать и лег отдохнуть.

Вечером Лена отвезла гостей в Большой театр и

предложила приехать за ними к окончанию спектакля, но

Наташа и Дэн категорически воспротивились, сказали, что они

доберутся домой на городском транспорте - им это даже

интересно.

- Интересного мало, - отозвалась Александра

Васильевна и откровенно высказала свое наболевшее: -

Городской транспорт - самое уязвимое звено Москвы.

Троллейбусов и автобусов не хватает, они переполнены.

Диспетчерская служба организована слабо.

- То же самое и на Западе, - сказал Дэниел.

- Везде так, это общая болезнь, - согласилась Наташа.

- Именно болезнь, - подхватила Александра Васильевна.

- Это я утверждаю как доктор. В городском транспорте люди

теряют здоровье.

Из Большого театра супруги Флеминги возвратились

полные искреннего восторга. Они признавались, что бывали в

различных театрах США и Европы, были в Венской опере. Но

ничего подобного по силе впечатления они нигде не встречали.

- Бесподобно, бесподобно! - восхищалась Наташа. - Дэн,

не зная языка, все понял.

- Я почувствовал. Это прекрасно, это грандиозно! -

подтвердил Дэниел.

И вдруг, словно спохватившись или прочитав какую-то

тревогу в глазах Александры Васильевны, Наташа спросила:

- А как папа?

- Ему плохо. С сердцем плохо. Постельный режим,

- С сердцем? Давление? - встревожилась Наташа. -

Раньше его беспокоило сердце?

- Нет, Наташенька, впервые.

Святослав улетел к месту службы на другой день. В тот

же день Флеминги вместе с Варварой Трофимовной и Олегом

Борисовичем побывали в Третьяковской галерее. Впереди

была поездка в Ленинград, и сопровождать их по

предварительному плану должен был Глеб Трофимович. Но

состояние здоровья пожилого генерала не только не позволяло

куда-то ехать, но и вообще вызывало серьезные опасения.

Врачи предлагали госпитализировать, и Александра

Васильевна вполне соглашалась с ними, но сам Глеб

Трофимович решительно воспротивился: он не хотел ложиться

в госпиталь до отъезда Наташи и Дэниела. Он всех убеждал,

что ничего страшного, угрожающего его жизни нет, мол, ему

видней его самочувствие, тем более что возле него постоянно

находится Александра Васильевна.

В Ленинград с Флемингами поехала Лена.

4

Гости уехали, и в квартире воцарилась тишина,

необычная, странная, создающая ощущение пустоты.

Безмолвие и пустота, образовавшиеся вдруг. Глеб Трофимович

не смог провожать Наташу и Дэниела до аэропорта: сил у него

хватило только дойти до порога кабинета, и то вопреки приказу

врачей строго соблюдать постельный режим. Он нарушил этот

строгий запрет, и Александра Васильевна не смогла ему

помешать. Накануне отъезда условились, что в аэропорт

поедут Лена и Варвара Трофимовна; Александра Васильевна

останется дома возле больного, которого, по ее мнению, все

же придется госпитализировать. Когда же на другой день

Наташа и Дэниел вошли в кабинет, чтобы проститься, Глеб

Трофимович в генеральском мундире сидел на тахте, словно

он тоже собрался провожать до самолета. Флеминги