— Довольно холодный рай, — кисло заметил Родриго. — И опасный, особенно если вы неподходяще одеты или заблудились. И вообще, если относитесь к горам без должного уважения.

— Для меня и в Тоскании достаточно холодно, — поежилась Лючия. — Хотя снег, должно быть, прекрасен.

— Мы и не ведали, — продолжал Родриго, — что ночью случился обвал.

— Молодые и самонадеянные, — покачал головой отец Антуан. — Даже не позаботились взять проводника.

— Молодые и невежественные, — мягко поправил его Родриго. — Но в этом случае Бог был нашим проводником. Потому что он вывел нас к вам, падре Антуан.

Священник кивнул.

— Верно. Лавина снега погребла меня под собой. Даже mon shien[53] не могла до меня добраться.

— Собака и привлекла наше внимание, — объяснил Валенти. — Он расправил скатерть с вышитыми на ней лилиями, взгляд его стал задумчивым: — Такой прекрасной собаки я никогда не видел — белая, как лежащий вокруг снег, который она рыла. Подбежала к нам, залаяла, но не отгоняя, а словно хотела что-то сообщить. Что-то важное и срочное.

— Это был пес, — глаза отца Антуана затуманились. — Умное и храброе животное. Мне его не хватает.

— А что с ним случилось? — слегка нахмурилась Джульетта.

— Ты можешь подождать, Джетта? — мягко, но укоризненно сказал Никко, явно раздосадованный вмешательством женщины. — Пусть Риго рассказывает!

Получив выговор, Джульетта притихла, поджав губы и явно обидевшись на брата. Родриго знал, что долго она так не усидит, он уже чувствовал, как рой вопросов кружится в ее прелестной головке, и мысленно улыбнулся.

— И что потом? — не отступал Никко.

— Мы начали раскапывать снег. Из-за солнца он тяжелел, а это опасно для того, кто завален.

— Достаточно сказать, — вмешался священник, — что они нашли меня полумертвого, bien sur[54], но я крепче, чем выгляжу. А потом я подарил Родриго одного из щенков Бижу.

— Так Бо — сын настоящего героя! — восторженно воскликнула Лючия. — Как только я увидела его на турнире, сразу поняла, что он особенный!

Вероятно, услышав свое имя, Бо вылез из-под стола, где сидел у ног хозяина. Он ткнулся носом в бедро Родриго, стол покачнулся, и один из подсвечников опрокинулся. Свеча упала на скатерть, но положение спас Витторио де Алессандро, подхватив ее прежде, чем пламя успело перекинуться на скатерть и салфетки.

— Где твои манеры? — выбранил Родриго пса и приказал сесть.

— Его родитель не был таким буйным, — заметил отец Антуан, — но щенку еще нет и года. Поумнеет.

— А если нет, вы его заберете? — спросил Родриго.

— Не думаю, — вмешался Карло. — Он выживет доброго отца из дома, да и ест слишком много.

— Вы хотите сказать, что Ленци скупо снабжает вас продовольствием? — Данте наклонился к священнику. Тот рассмеялся, но прежде чем успел ответить, принц уже предложил с улыбкой:

— В таком случае, переходите работать ко мне. Я обеспечу вас лучше, чем Ринальдо Ленци, Padre, особенно после того, как вы спасли мою Джульетту.

— Вашу Джульетту спас Бог, — ответил отец Антуан. За столом воцарилось молчание. — Он не хотел, чтобы ваша дочь заболела, а потом прислал Родриго забрать ее из того ужасного места.

Последовала неловкая пауза, пока Каресса не сказала:

— Но ведь не все женщины в Санта-Лючии такие, как аббатиса, — она посмотрела на Джульетту.

— Нет, mamina. Только некоторые… — девушка подумала о сестре Елене, но без мстительной злости. — Все сестры неплохие, просто слишком суровы или введены в заблуждение, они не были злыми, — Джульетта вспомнила о Луиджии и взглянула на отца.

Будто в ответ на ее мысли, Данте отозвался:

— Я послал отца Микеле из Верди и еще одного представителя помочь в реорганизации обители. Если монахиням что-то нужно, пусть попросят.

При упоминании имени отца Микеле Джульетта оглянулась на отца Антуана.

— Вы ведь… пожалуйста, Padre, отслужите мессу на нашем венчании в мае, — она умоляюще посмотрела на священника, заранее зная, что тот ее поддержит.

Мельком девушка взглянула на Родриго, но в его глазах прочла лишь одобрение. И еще что-то, настолько нежное, что сердце забилось, как птица в клетке.

— Буду польщен, — отозвался священник, — если никто не будет возражать.

— Практика ведет к совершенству, — усмехнулся Карло. Темноволосая Лаура робко улыбнулась и покраснела. — Вы ведь уже один раз их венчали.

Все весело рассмеялись.

— Думаю, отец Микеле не обидится, — ответил Данте. — Он, конечно, давно к этому готовился, но, человек благородный и щедрый, не будет возражать против вашего участия в церемонии.

— А в качестве мирового судьи выступит мессир Магальди из Верди, — добавил Витторио. — На нашей свадьбе он произвел на всех очень большое впечатление.

— Самое большое впечатление — это то, что он еще жив, — ответил Данте. — Этот человек пьет за пятерых.

— Но ведь он не напился на нашей свадьбе? — Каресса притворно нахмурилась.

Джульетта машинально улыбнулась, хотя и не слушала. Она думала о том, что сказал отец. Что-то было не так, но что?

Давно к этому готовился, вот что он сказал.

Достаточно безобидное заявление, типичное для Данте. В присутствии гостей принц Монтеверди, конечно, не хотел упоминать, что свадьба была отложена на полгода, и тем самым смущать.

Так ли это? Она сомневалась, зная своего отца и то, что он отказался навещать ее в Санта-Лючии, проявляя неодобрение.

Джульетта задумчиво посмотрела на мужа. Как он хорош в белой рубашке, ярко-зеленом с черным камзоле. Контраст был поразительным, и девушка мысленно представила его длинные ноги в черных облегающих штанах, скрытые сейчас столом.

Прочь, прочь эти сладострастные мысли! Она попыталась успокоиться, избавиться от какого-то тревожного чувства. Родриго украдкой наблюдал за ней сквозь опущенные ресницы. Взгляд настороженный, а пальцы сжали ножку бокала.

Джульетта заметила этот взгляд, напряженность позы. Смутное беспокойство усилилось, превращаясь в подозрительность. Случится что-то неприятное.

Нет! Нельзя так думать о Родриго. Пусть ничто не испортит ее счастья. Несмотря ни на что, она вышла бы за него замуж сто раз, если бы это было нужно, и ни о чем не пожалела. Она любит его уже давно. Вот так.

— Папа? — вопрос прозвучал неожиданно, нарушив плавный ход разговора.

Что-то в голосе дочери встревожило Данте, но он снисходительно улыбнулся.

— Ты прервала нас, Джетта. Что-то важное?

Укор легкий, но Джульетта невольно покраснела.

— Разве ты не рассказал отцу Микеле о моем намерении постричься в монахини?

Данте растерянно взглянул на Карессу, потом на дочь.

— В общем-то, нет. Я надеялся, понимаешь ли, что ты передумаешь, проведя в Санта-Лючии некоторое время. Я не мог позволить тебе стать монахиней, ведь род Алессандро должен продолжаться.

— А Никко? Он ведь помолвлен… женится, у него будут дети.

На помощь пришла Каресса.

— Здесь не место обсуждать такие вещи, Джетта. Если тебе нужно что-то выяснить, поговори с отцом наедине.

— А если я погибну в битве, Джетта? — вмешался Никколо, огорчив этим мать. — Тогда твои дети будут наследниками Монтеверди, — он озорно улыбнулся. — А за стенами Санта-Лючии тебе вряд ли удалось бы произвести потомство!

— Конечно, удалось бы… и она не была бы первой, — пробормотал чуть слышно Аристо. — Чтоб им всем! Послышались смешки — все знали об отвращении карлика ко всем атрибутам христианства. Джульетта заставила себя выпить вина. Как ни раздражала ее властность отца, но причинять матери огорчение или смущать ее в присутствии гостей не хотелось. Конечно, Данте не позволил бы ей стать монахиней. Все нити ее жизни в его руках, иначе и быть не может.

— А если у меня будут только девочки? — продолжил Никко.

— Тогда Монтеверди будет управлять женщина, — твердо ответила Лючия. — Ты же знаешь, в этом нет ничего необычного. Мы на это способны.