— Я постился! — сурово сказал Каранни. — Сорок дней молился богу

Ангеха Торку. Всяк, кто помешает молящемуся, прогневит богов. Ну, так

говори, посол, что просит у меня мой брат царь Мурсилис?

Хетты сочли себя оскорбленными тем, что совсем еще юный армянский

престолонаследник именует царя Мурсилиса братом, а не отцом, как это

принято. Но недовольство свое посол скрыл за вымученной улыбкой. Заговорил

он с подчеркнутой почтительностью:

— В начале года из нашей страны несколько тысяч человек перебежали в

пределы твоей земли, божественный. Наше солнце, наш царь Мурсилис и

прислал меня сказать, чтобы ты вернул его людей.

Каранни громко засмеялся, оттягивая время и обдумывая, как лучше

ответить. Вторя ему, залились смехом и родоначальники. Только Каш Бихуни

сидел на земле хмурый, с высоко поднятой головой.

Каранни вдруг посерьезнел и в упор уставился на посла. Действительно,

из страны хеттов бежит много мастерового люда и рабов тоже. Все они

находят приют в Армении. И еще его отец царь Уганна приказал, чтобы все

родоначальники и старшины принимали беженцев и помогали им устраиваться на

новом месте. Каранни все это знал. Но, притворившись несведущим, он,

мрачно насупясь, сказал:

— Я только недавно молился, досточтимый посол, как же можно совершить

неугодное богам? Возвращайся домой и скажи моему брату Мурсилису, что если

люди бегут из вашей страны, значит, им плохо. Изгнать нашедшего прибежище

в нашей стране было бы действием, противным воле богов. Вот если беглец

сам пожелает вернуться к твоему царю, препятствовать ему не стану. А

насильно никого выдворять ни в коем случае не буду. Так и передай своему

царю.

Посол решительно всадил в землю золоченый трезубец своего посоха.

— Мы не уедем отсюда ни с чем, божественный. Наше солнце царь

Мурсилис обращается к тебе с миром. Неужто не соизволишь и ты откликнуться

миром?

— А разве я не с миром откликнулся? — гневно спросил Каранни.

Посол протянул ему три глиняные таблички, на которых была начертана

грамота Мурсилиса. Каранни передал таблички военачальнику Каш Бихуни.

— Прочти! — приказал он.

Каш Бихуни проверил подлинность царевых печатей, удостоверился, что

все в порядке, прокашлялся и начал читать:

— «Одиннадцать лет, как царствую я, царь-солнце Мурсилис! Я властелин

четырех частей света, иду покорять город Тибиа, а посему приветствую царя

хайасов Уганну! И пишу тебе, мой брат Уганна, вот о чем: когда я находился

в городе Митанни, в пределы твоей страны бежало множество моих подданных и

рабов, будь они прокляты! Я пишу тебе, чтобы ты вернул мне их. И если ты,

царь и властелин Страны Хайасы и города Куммаха, Уганна, не исполнишь

моего требования, откажешь мне, тогда клянусь, едва я об этом услышу,

очень огорчусь. И еще считаю уместным напомнить тебе, как три года тому

назад я напал на твою страну и захватил несколько провинций. Вместе с

мастеровыми людьми я захватил стада быков и отары овец. Если ты не

исполнишь моего нынешнего требования, я повторю то, что сделал тогда. И

боги помогут мне в этом, они примут мою сторону. Потому что все, кто

становятся моими врагами, становятся и врагами моих богов. Так я захватил

земли врага моего Митанни. Кто не верит тому, что здесь начертано, пусть

пошлет своего человека в его страну и удостоверится в правоте моих слов,

увидит, как я там все разрушил и подчинил себе...»

Каранни знаком остановил чтение.

— Довольно, Каш Бихуни, не продолжай. Мурсилиса совсем занесло. — И,

обернувшись к послу, твердо сказал: — Я повторяю, хоть ты того и не

стоишь, что любому из ваших людей, кто пожелает вернуться восвояси,

запрета не будет, пусть с миром уходит!..

— Но если ты не прикажешь им, никто не вернется, божественный...

— Где находится твой царь, посол?

— У себя дома. Денно и нощно он пребывает в поклонении богам.

— Ну вот, пусть эти боги и помогают ему, если они не лживы. С угрозой

вы явились ко мне, так знайте... — Каранни выхватил у Каш Бихуни таблички

с письменами царя хеттов и ударом о камень разбил их вдребезги. — Ваш царь

захватил исконные владения моего отца, провинции Торгом и Тегараму, и при

этом ищет дружбы с нами?! Скажи своему Мурсилису, чтоб вернул нам наши

земли, да поскорее, пока я не добился этого огнем и мечом.

Оставив посольство Мурсилиса распростертым на земле, царевич

направился к своей колеснице и вскочил на нее, надо думать, спешил в

объятия дочери Миная.

За ним последовал и Каш Бихуни. Достаточно долго они ехали молча.

Наконец верховный военачальник не выдержал и сказал:

— Надо бы тебе немного помягче, божественный... Уж очень ты был груб

с людьми Мурсилиса...

Каранни засмеялся, да так, что даже затрясся весь.

— Ну, знаешь ли, такой старый волк, как ты, взывает к мягкосердечию?

Видно, хочешь, чтобы я проверил остроту своего меча на твоей шее?..

И они снова надолго замолчали.

Едва Каранни вошел в свой шатер, дочь Миная бросилась ему в ноги. Он

поднял полуобнаженную девушку и крепко прижал к себе, ощущая всю прелесть

ее молодого тела, тугих грудей и нежной кожи.

— Каким чудом тебя занесло ко мне, моя рассветная звезда?

— Ты не дал мне раньше рассказать, мой повелитель. Я прибыла из

Нерика сообщить тебе, что твоя царица-жена в беде.

— Ей угрожают хетты?

— Да, они.

— Знаю, знаю, звездочка моя небесная. А Мурсилис домогается моей

дружбы... Едва ли он сейчас направит свое войско к Нерику.

— Ну что же, — проговорила девушка, — я исполнила долг, мой

божественный повелитель.

Лицо ее горело огнем от жарких поцелуев Каранни.

* * *

Море Наири чудо как красиво. На яркой синеве отраженного в нем

небосклона белые гребешки пенящихся волн...

Близ берега качается небольшая лодка. На песке потрескивает костер, и

вокруг него сидят четверо.

Едва завидев приближающееся войско, они сорвались с мест.

— Стойте! — закричал Каш Бихуни. — Убежав от нас, вы же не спасетесь

от гнева своего господина. Стойте и слушайте!

Все четверо, ни живы ни мертвы, распластались на песке. Каш Бихуни

подъехал к ним совсем вплотную:

— Что вы за люди?

— Рыбаки мы, — несколько помедлив, ответил один из четверых. —

Принадлежим родоначальнику Андзеву, милостивый государь.

— Это что же, у родоначальника Андзева все люди так трусливы, как

вы?.. Вон приближается и ваш государь, поклонитесь ему.

Рыбаки стали бить земные поклоны. Кони чуть не затоптали их. Еще на

ходу Каранни спрыгнул с колесницы, затем, когда она уже остановилась,

подхватил на руки дочь Миная. Девушка подошла к костру.

— Ой, — воскликнула она, — рыба сгорела.

Каранни выхватил из горящих углей обугленную рыбину.

— Все сгорает и исчезает... Э-эй, рыбаки, займитесь-ка делом,

изжарьте нам вашей рыбки. Я до нее большой охотник. Даже горной куропатке

предпочитаю. Ну, живо, живо! Не мешкайте!

Рыбаки бросились исполнять просьбу царевича.

— Заночуем здесь, Каш Бихуни? Как ты смотришь на это? — И, не

дождавшись ответа, царевич приказал: — Мой шатер пусть раскинут поближе к

воде.

Воинство облегченно вздохнуло — наконец-то привал. Урси Айрук

особенно ликовал. Престолонаследник дарит им целую ночь покоя после долгой

изнурительной скачки. Побывали они в грозной Бычьей крепости, что в

Тавруберанских горах. Там Каранни велел повесить прямо на крепостной стене

всех часовых, которые вместо несения службы сладко спали в караульном

помещении. Наведались они и в крепость на Козьей тропе. Пили там белое