пугает не меньше любого уродства...

Навстречу свадебному кортежу с опаской приближались люди армянских

племен, они несли изображение своих богов и гнали впереди себя белых

жертвенных бычков. Одеты кто во что, многие в коротких красных штанах и

безрукавках. Вид у всех воинственный, и особенно у жителей гор, головы

которых украшены ивовыми ветками, кабаньими клыками, разными рогами.

Мари-Луйс дивилась, как много племен населяет страну хайасов.

Пропахшие овечьим духом горцы возглашали: наш бог — баран! Что ж, баран —

это прекрасно. Но царицу огорчало, что единокровные племена пребывают в

постоянной вражде между собой из-за пастбищ, из-за рек. Нет для них ни

законов, ни пределов дозволенного. Вечные распри тяжким бременем давят на

страну, терзают ее...

Кортеж вступил во владения племени зимаров на горе Таримар, с вершины

которой Мари-Луйс увидела наконец Верхнее море.

— С твоей любовью мне теперь все по силам, и я завоюю Верхнее море! —

воскликнул Каранни. — Вся ширь его голубых просторов будет принадлежать

тебе, моя жена!

Мари-Луйс пожелала увидеть город Шамуху.

— Я хочу разрушить пять храмов его пяти богов-покровителей и возвести

из камней их развалин крепость.

— Да простят тебе боги, царица, — ничуть не испугавшись, сказал

Каранни, — неужели ты решишься сокрушить их?

— Нам нужен не ладанный смрад, супруг мой. Нужна крепость, твердыня,

сила!

Она была убеждена в правоте своих слов.

И верно, соседи-хетты — враги. Их царь Мурсилис частенько вторгается

в западные земли Армении. А его отец некогда захватил армянские земли

Торгома. В тамошних полях ячменное зерно родится размером с ягоду

шиповника, и реки полнятся рыбой. Город есть в землях Торгома, Дукамма.

Армяне в нем — серебряных дел мастера, зеркала делают, сосуды разные. И

все это вывозят на продажу в Египет. Хетты захватили Тегарамские земли

армян с городом Тиль-Гаримму. Там добывают белый воск. И женщины много

родят. Надо отвоевать у хеттов все, что они насильственно захватили. Но

царица понимала: чтобы такое удалось, необходимо прежде всего объединить

все разрозненные земли и их родовых владетелей, надо развенчать

бесчисленное множество богов, которым они поклоняются. Пусть чтут

Мажан-Арамазда с его вечной спутницей Эпит-Анаит. «Будьте вы прокляты,

ненавистные хетты! — подумалось царице Мари-Луйс — И да не прольется сто

тысяч лет на ваши пашни ни одного дождя, и девы ваши пусть не познают

мужчин, пока не потеряют способности к деторождению. Лживы твои боги, царь

хеттов Мурсилис, лжив и твой высший бог Тарханатас. И все твои предки

лживы, Мурсилис. Нет у тебя права на эти земли. Ты захватчик и грабитель!

О Мажан-Арамазд, воспылай огнем!»

Юг страны хайасов, землю Митани, населяют племена хурритов. Мари-Луйс

получает дары от старшей жены их царя, трон которого в городе Вашугане,

что на берегу реки Хабур. Хурриты утверждают, что они тоже армяне.

— Подъезжаем, божественная!..

Царица очнулась от дум. Она уже на подступах к городу-крепости

Нерику. Мари-Луйс хочет оттуда разведать, какова ратная сила Мурсилиса.

Над горными кручами то и дело сверкают молнии. Бог Шант* этими

огненными сигналами требует жертв. Чтобы унять его гнев, надо отдать ему

дань. Боги, они такие, не ублажишь их, ничего и не получишь, даже самой

малости. Омерзительны они...

_______________

* Бог грома и молнии. (Здесь и далее прим. переводчика.)

— Подъезжаем, божественная!..

— О Таги-Усак, звезда моя путеводная, вечно ты тревожишь мне душу.

Замолчи, слышишь, замолчи!

Вот и крепостные стены Нерика, а под ними кущи деревьев. Это именно

здесь явился навстречу свадебному кортежу верховный военачальник царского

войска Каш Бихуни, волоча за волосы юношу-раба, с намерением бросить его

жертвой в священный огонь.

— Великий воин, отныне в нашей стране более никто из людей не должен

быть приносим в жертву. Таково мое желание. Если хочешь, чтобы у меня, у

супруги Каранни, было много сыновей, прекрати уничтожать людей. Я требую

этого.

Каш Бихуни, низкорослый, седовласый человек, покорно склонился перед

Мари-Луйс.

— Твоя воля священна, великая царица!

Жрецы, и особенно верховный жрец Арванд Бихуни, недовольно зароптали.

В Нерике верховный жрец окрасил ногти ей и Каранни и ввел их в храм.

— Да хранят вас боги! Будьте в радость друг другу.

Верховный жрец остался под сенью колышущихся ветвей деревьев гадать о

том, чем обернется день грядущий...

...И вот снова вступает она в Нерик. Но одна, нет с ней Каранни.

Сопровождающие царицу придворные и слуги имеют отличительные знаки на

одеждах. Арбок Перч умело правит колесницей и высоко держит царское знамя.

— Юноша, спасший меня от падения в бездну, — слышит он вдруг

обращенное к себе слово царицы, — как тебя звать?

— Я Арбок Перч, царица, твой раб и нижайший слуга.

— Отныне ты свободный человек, Арбок Перч! — порешила царица. —

Будешь командовать сотней моих воинов-телохранителей.

Арбок Перч бросился в ноги своей повелительнице:

— Да пребудут вечно с тобою боги, о великая царица!

Город раскинулся на берегу реки Тер Мадон, спускаясь по склону

высокой горы. Стены, окружающие город, являют собой несуразные

нагромождения разноцветных каменных глыб.

Прошли через единственные ворота в стене и поднялись вверх по горной

тропе.

У въезда в город царицу встречали жрецы во главе с властителями

Нерика. Они помогли ей сойти с колесницы на устланный цветистыми коврами

помост, служанки бросились переобувать ее в золоченые коши*. Мамка

незаметно для посторонних глаз осенила царицу своим амулетом, отгоняя от

нее возможное зло и напасти. Жрецы воскурили смесь ладана с кардамоном.

Вдохнув этот чудный аромат, царица даже чихнула.

_______________

* Нарядная домашняя обувь с заостренными носками.

Воздев руки к небу, Арванд Бихуни воскликнул:

— Боги милостивы к тебе, царица! Да даруют они тебе столько лет

жизни, сколько листьев на деревьях в лесу, сколько перьев у птиц всей

земли!..

Все двинулись по узкой мощеной улочке. Дома здесь круглые, как шатры,

и наполовину врыты в землю, а входы у них как колодцы. И при каждом доме

особые помещения для содержания скота. И еще сторожевые башни. К улице

обращены глухие стены домов — без окон и дверей.

Перед царицей предстала группа певцов. У многих из них в руках были

трехструнные инструменты, под звуки которых они хором пели протяжную

величальную песню. К ним присоединился и Таги-Усак. Он пел громче других.

Армянские горы высокие,

Высоки и брови царицы армянской.

Черный орел парит в небесах,

То — царь Каранни,

Белотелой царицы армянской владыка.

Приди, жертва...

И толпа отозвалась ему:

Приди, жертва...

Это резануло ухо Мари-Луйс. Особенно неприятно ей было слышать

Таги-Усака. «Приди, жертва...» Кого он призывает?..

Двуглавый белокаменный храм высился в самом центре. Врата его

распахнулись, и толпа жрецов вырвалась наружу, как буйволы, сорвавшиеся с

привязи. Белые одежды их развевались, сандалии гремели на брусчатке.

Впереди шествовал Арванд Бихуни. И когда только он успел оказаться в

храме? Верховный жрец был невысок, с крашеными рыжими вихрами, лобастый.