Корр.: Может быть, А. Чубайс считает себя хирургом, который вынужден наносить раны людям, чтобы вылечить их «уродство»?

С. Т.: Нет, ничего похожего. Хирург наносит самые необходимые, минимальные раны, а разрушения, нанесенные А. Чубайсом и другими «младореформаторами», избыточны и кажутся даже необъяснимыми многим специалистам. Хирург применяет анестезию, уделяет ей много внимания и сил – наши «реформаторы» ничего не сделали для того, чтобы предотвратить страдания людей. Это отметили даже близкие к ним социологи, например, академик Т. Заславская. Кроме того, врач после операции относится к больному с заботой и состраданием, для него смерть каждого больного – личная трагедия. А посмотрите на А. Чубайса и Е. Гайдара – ни капли, ни слова сострадания, жестокость именно демонстративная. Верно сказал Арбатов – они этой жестокостью бравируют. Это жестокость «сверхчеловека», «белокурой бестии», как выражались фашисты.

Корр.: Из чего же вырастает эта жестокость?

С. Т.: Исходной предпосылкой стала идея о разделении людей на высшую и низшую «расы», идея неравенства. Исследователь фашизма Л. Люкс писал: «Восхваление неравенства связано у национал-социалистов с разрушительным стремлением к порабощению или уничтожению тех людей и наций, которые находились на более низкой ступени выстроенной ими иерархии».

Корр.: Но само по себе неравенство не обязательно ведет к ненависти и стремлению уничтожить «низших». И сословия, и касты могут сотрудничать – мы же помним сословное общество царской России.

С. Т.: Сословное общество – традиционное. Фашизм принципиально антитpадиционен, это плод западного общества на новой, больной стадии развития. Он вырастает только из демократии, из общества свободных индивидов. Философ Г. Маpкузе писал о немецком фашизме: «Именно сам либерализм „вынул“ из себя это авторитарное государство как свое собственное воплощение на высшей ступени государство». Именно такими радикальными «либералами-западниками» и являются у нас люди типа А. Чубайса. Поэтому им так ненавистна традиционная Россия – и сословная, и советская.

Ненависть эта неизбежна потому, что фашизм вырос из идеи конкуренции, он ее доводит до крайности. Он представляет человека как хищника. Вот слова философа Шпенглера: «Человеку придает высший ранг то обстоятельство, что он – хищное животное… Существуют народы, сильная раса которых сохранила свойства хищного зверя, народы господ-добытчиков, ведущие борьбу против себе подобных, чтобы затем ограбить и подчинить их».

А. Чубайс и возомнил себя идеологом и вождем такого хищного меньшинства в России, «господ-добытчиков», которые под видом реформы стараются ограбить и подчинить большинство. Они его ненавидят и боятся! Сам этот страх «реформаторов», отмеченный даже иностранными учеными, в свою очередь питает их ненависть. И дело зашло уже очень далеко. Вспомните, в какую истерику впал, например, Б. Немцов в октябре 1993 года. Он же этого страха никогда не забудет, он до сих пор от него потеет.

Корр.: От этого, наверное, у них и такая ненависть ко всем тем, кто противится их реформе?

С. Т.: О психологии фашистов и природе их ненависти к своим оппонентам написано довольно много. Ее истоком философ Адоp но считает манихейство (деление мира на черное и белое, на свет и тьму, на добро и зло) и болезненный инстинкт группы – с фантастическим преувеличением своей силы и стремлением к уничтожению «чужих» групп. Это описание удивительно подходит к состоянию наших «демократов» в их борьбе с коммунистами. То же манихейство и те же нелепые фантазии и страхи, то же стремление уничтожить. Сейчас А. Чубайс слегка притих, а вспомните его в 1995–1996 годах. Как он тогда был счастлив, что гаснут советские доменные печи и гибнут колхозы.

Он ничего не забыл и ничему не научился. Он даже отопление советское ненавидит и мечтает его уничтожить. Он называет его «социалистическим мезозоем», хотя это важнейшая система жизнеобеспечения практически всего населения России, и никакого другого отопления реформаторы не построили и не построят.

Корр.: Вожди СПС рождены и воспитаны в советском строе, многие из них даже вышли из номенклатурных семей. Откуда такая ненависть ко всему советскому?

С. Т.: Конкретно у этих людей она имеет именно фашизоидную природу – фанатичная приверженность Западу в ее параноидальной версии отрицания «Востока». Немецкий философ времен фашизма Вальтер Шубарт в недавно изданной у нас книге «Европа и душа Востока» писал: «Смысл немецкого фашизма заключается во враждебном противопоставлении Запада и Востока… Когда Гитлер в своих речах, особенно ясно в своей речи в Рейхстаге 20 февраля 1938 года, заявлял, что Германия стремится к сближению со всеми государствами, за исключением Советского Союза, он ясно показывал, как глубоко ощущается на немецкой почве противопоставление Востоку – как судьбоносная проблема Европы».

Поэтому все фашиствующие либералы так ненавидят Сталина – при нем Россия выскользнула из уже намыленной для нее петли.

Корр.: Все-таки эта ненависть кажется странной. Ведь и А. Чубайс, и Е. Гайдар, и другие лидеры СПС – из числа интеллигенции. Как-то не ожидаешь всего этого от людей просвещенных.

С. Т.: Это удивление у нас идет от упрощенного представления о фашизме как идеологии лавочников, взбесившихся мелких буржуа. Эти слои – пушечное мясо фашизма, а зародилась его философия и идеология именно в среде интеллигенции. Наш философ-эмигрант Георгий Федотов, наблюдавший фашизм, писал в 1939 г.: «Не восстание масс, а мятеж интеллектуальной элиты нанес самые тяжелые удары по европейскому гуманизму». Фашиствующая интеллигенция вовсе не просвещенная. Она – сила АнтиПросвещения.

Надо надеяться, что в нынешней России зародыши фашизма так и останутся в лоне «интеллектуальной элиты», тут и зачахнут – болезнь не перекинется на значительную часть общества. Но ведь и эта «правая» элита весьма влиятельна.

Корр.: Да, и будучи во власти эта элита ведет себя тоже очень странно, как будто она отбросила все привычные нормы административной этики.

С. Т.: Странно только для нас, для нашей культуры. А в Германии в период становления фашистского государства их правоведы выдвинули доктрину власти, не ограниченной «никакими формальными или моральными табу». Наглость стала открыто трактоваться как добродетель! Кстати, буквально эту же мысль высказал у нас А. Чубайс. Многие подумали, что он просто хотел поразить публику. Ничего подобного, эта мысль органична его мировоззрению. Кстати, никто из его «правых» товарищей тогда не возразил, даже не попытался смягчить этот призыв к наглости.

Корр.: За этой наглостью у А. Чубайса, похоже, скрывается и презрение к закону.

С. Т.: Это, пожалуй, две стороны одной медали. Просто в нашей культуре преступник стыдится своего греха, а у «сверхчеловека» само понятие греха отвергнуто. Он, как говорил Ницше, находится «по ту сторону добра и зла». Он мораль и право попирает нагло. Вспомните хотя бы эпизод с долларами, выносимыми в коробках из-под ксерокса в 1996 г. – для финансирования выборов Б. Н. Ельцина. Преступление было налицо, правоохранительные органы начали расследование. Тогда А. Чубайс действовал именно нагло.

Он не только использовал свое влияние, чтобы помешать расследованию, что само по себе является уголовным преступлением. Он пошел в атаку и добился смещения со своих постов ряда высших должностных лиц (например, А. Коржакова). Его инструктажи по телефону были записаны и, как многие помнят, опубликованы избранным сейчас в депутаты Госдумы А. Хинштейном. А. Чубайс тогда не обратился в суд, не дал опровержения. Но все это сошло ему с рук – тогда А. Чубайса покрывал Б. Ельцин, теперь, похоже, В. Путин. Напрасно, конечно. Такое избирательное применение закона до добра не доводит. Да и трудно после этого людям верить в честные выборы.

Корр.: А разве не нарушал А. Чубайс законы, когда по его приказу отключалась подача электричества и тепла режимным объектам типа родильных домов или частей ракетных войск?