— Говори до конца уж! Что он там напроказил?
Жаксыбеков успел мысленно не раз обругать себя за несдержанность: «Нашел в ком искать союзника в борьбе с шалопаем!»
— Да ничего особенного… Дома там скандальчик у них с женой. Чего не случается. Худо, что она пошла жаловаться. В общем, видел я сына твоего вчера в казенном доме[42].
— Хуже не придумаешь! — всплеснул руками дедушка. — И чего им с женой неймется? Выходит, и сына аллах не вразумил совладать с женщиной? Эх-хе-хе.
Старик не удовлетворился сообщением о скандале в семье Науканбека. Он лучше «теректира» знал своего младшего отпрыска. Бедовая у него жена, остра на язык, да и сам-то он хорош. Пришлось Жаксыбекову выкладывать все начистоту еще до того, как была сварена уха. И был его рассказ долгим, с подробностями, неприятными для обоих собеседников.
— Науканбек — хороший человек и специалист, каких поискать, — говорил неторопливо Кали Нариманович. — Но в последнее время странные вещи происходят с ним: на работу опаздывает, а то и вовсе не выходит… От людей правды не скроешь. Пьяные компании, драки… Словом, джигит покатился по наклонной. А вчера я увидел его посередине улицы с метлой в руках… На пятнадцать суток отлучили от рудника, выгнали на посмешище всему городу… Можно было спасти его от позора, но так уже случалось с ним не раз. Никаких себе упреков, а над нами всеми, возможно, посмеивается… Над нашей слабостью и жалостью. Вот, мол, я каков, что ни вытворю, как с гуся вода… Похоже, надо нам сообща браться, отец. Потому и начал я этот разговор. Знаю, Токтасын-ага: отцу вдвойне тяжелее слышать такие речи о родном сыне… Будем надеяться на то, что Науканбек пересилит в себе слабость, образумится. Но лучше уж остановить вовремя.
— Подожди мне, прохвост! — горячился старик. — Доберусь до тебя, окаянный!
Жаксыбеков, придерживая его за руку, проговорил извинительно:
— Не обессудь, Токтасын-ага, за мужской разговор. Я так думаю: лучше вовремя одернуть, чем умываться слезами после.
— Э-э, сынок… Я-то уж знаю, как мне поступить с паршивой овцой! Ты над ним рукой водишь два года, а я — всегда, пока жив. Не для того на свет пускал, чтобы он, шельмец, всем нам туманил этот свет…
Не задалась на этот раз уха у Токтасына-аги. Недосолил ее старик, что ли? Ели без всякого аппетита, а хозяин к своему вареву даже не притронулся.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
После возвращения из Алжира Меруерт присмотрела себе местечко в министерстве, где прежде работал муж. Ее зачислили сотрудницей технической библиотеки. Для тех, кто ценит каждую минуту, дежурство в читательском зале или разбор книг в хранилище были истинным раем. Спины не наломаешь, голоса не сорвешь — отыщи нужный томик для посетителя, верни его на полку в конце рабочего дня. Отметь в карточке. Только и всего. Даже в рабочие часы думай себе о посторонних вещах сколько угодно.
Главная работа для Меруерт, конечно, дети. Малыши так соскучились по своей мамочке, что в первые дни следовали за нею по пятам, не сводили с нее глаз, щебетали без умолку обо всем, лишь бы не молчать. Голоса их звучали сладкой музыкой. Рядом с детворой женщина чувствовала себя, как нигде, счастливой. Меруерт готова была разорваться на части, пожертвовать всем, что касалось ее лично, лишь бы угодить девчонкам и сыну. Дети, разумеется, пользовались ее уступчивостью. Мама как бы замаливала свои грехи и перед ними. Приготовить детям пищу повкуснее, одеть понаряднее, ублажить, успокоить для нее было наслаждением.
Когда вся семья была в сборе, домашние хлопоты не казались такими уж накладными. Кое в чем помогал муж. Самую тяжелую ношу он без напоминания принимал на себя. Выручала и машина, которую водил лишь глава семьи.
Прошли первые недели. Разлука выветрилась из головы. Женщина теперь все чаще испытывала нехватку помощника. Самым надежным спутником ее становилась хозяйственная сумка. Куда бы ни шла — в плечо врезалась лямка от увесистой поклажи, а в свободной руке колыхалась наполненная бутылками и пакетами авоська. С утра Меруерт стремилась почаще мелькать на глазах заведующей библиотекой. Убедившись, что та приметила ее на рабочем месте, вскоре бочком протискивалась через запасник вон, поручив собрать книги кому-либо из молоденьких сотрудниц, а сама кидалась по магазинам. Рыскала от одной торговой точки до другой, пока не заполняла кожаную сумку с ремнем. Нескончаемые заботы о семейном гнездышке съедали весь день без остатка. С ужасом она спохватывалась, когда дети уже лежали по кроватям: за весь день ни разу не вспомнила о муже, а ведь он вдалеке и ему отнюдь не ласково там одному. Укладываясь в постель, вспоминала что-нибудь о муже, непременно хорошее. Благо моментов, какими можно было замужней женщине гордиться в их супружеской жизни, было немало. Иногда просыпалась среди ночи разгоряченной, обнимала подушку, исступленно целовала ее.
Наступило время, когда она могла уже считать дни до приезда Казыбека. Радовалась тому, что перенесла разлуку без срыва, без истерики. Дети, Айманка и Шолпанка, придя из школы, бросались к отрывному календарю, чтобы отсоединить от него еще один листочек, приблизив тем самым желанную встречу с отцом. Укладывая дочек после ужина и прогулки, мама вместе с ними решала одну и ту же задачу: «Итак, до возвращения папы осталось сто пятьдесят дней, а завтра сколько будет?»
Увы! И это рассчитанное на первоклассников арифметическое упражнение временами подозрительно усложнялось, становясь уравнением со многими неизвестными. Особенно тяжким и разочаровывающим было известие об отсрочке возвращения на двенадцать месяцев. Меруерт восприняла это как безвозвратную потерю для обоих целого года жизни. Одно время она думала: Казыбек таким образом наказал ее за преждевременное бегство из Алжира. Она плохо понимала, как детским своим естеством восприняли это известие девочки, но в своей душе она претерпевала частую смену погоды, кипела от возмущения, грозилась сама себе бросить все и уехать с малышами куда глаза глядят, лишь бы избавиться от отчаяния и подавленности. Все это сменялось обычным смирением замужней женщины перед неизбежностью.
Перебирая прошлое, женщина вспомнила о давней мечте мужа приобрести гараж. До отъезда в Алжир Казыбек так и не смог обзавестись крытой стоянкой для легковушки. Не только утепленного помещения не имели, но и обыкновенной площадки. Купленная им «Волга» сиротливо простаивала прямо под окнами дома, пока изобретательный владелец не пристроил ее в ближнем колхозе «Горный гигант». Не сразу удалось уговорить домовитого дядьку принять покупку на хранение в сарай. Но вскоре и тот отказался от излишней обузы.
Наконец кому-то из домашних пришла в голову мысль отогнать «Волгу» в отцовский дом, в Жартасы. С беспокойным тем приобретением Казтугановы получили добрый урок: иметь гараж в условиях столицы республики — удел только счастливчиков.
Меруерт, очень сочувствуя мужу в его терзаниях с машиной и не желая расстаться с личным транспортом, пустила в ход все связи и ухищрения, на какие только способна женщина, чтобы заполучить закуток на отшибе для сооружения навеса. Энергия ее в таких изысках удвоилась, когда она узнала из мужниных писем, что они по окончании срока контракта получат право на «Волгу» новейшей модели.
Не зря говорят: кто ищет, тот находит… Однажды Меруерт услышала от посвященных в это таинство лиц, что в их районе будет строиться подземный кооперативный гараж. К кому она только не записывалась на прием, чьи пороги не обивала! Извилистые стежки привели ее к дальнему родственнику, занимавшему солидный пост в республиканском банке. Каким-то образом им вдвоем все же удалось втиснуться в плотный список владельцев машин, претендующих на особое внимание, пользующихся исключительным правом.
Едва утихли страсти вокруг гаража, Меруерт бросила себя в новую атаку. На этот раз во имя восстановления своих прав среди таких же служащих, какой была она сама. Жена солидного геолога к той поре уже окончательно избавилась от провинциальной привычки уступать дорогу более сильным, ставить себя во второй ряд.