ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Антон Павлович Чехов, побывавший на Амуре тридцать пять лет спустя после отъезда Невельского, так отзывался о Геннадии Ивановиче:

«Это был энергичный, горячего темперамента че­ловек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фа­натически, чистый нравственно».

Такой человек не мог противостоять интригам и проискам любителей громкой славы и легкого труда. Случилось то, что часто случалось в мировой истории. Подлинные герои дела, пионеры, преодолевшие глав­ные трудности, расчистившие путь, были отодвинуты в тень.

Плодами их подвигов воспользовались другие.

Идеи Невельского о культурном и экономическом развитии края были чужды людям, занявшим место Геннадия Ивановича.

После отстранения Невельского Приморский и Приуссурийский края многие годы не могли выйти из состояния захирения. Методы заселения краев были порочны. Выбор мест для новых сел, деревень и ста­ниц возлагался на чиновников, понятия не имевших о всей сложности и серьезности вопроса. В результа­те паводки затопляли поселения, поля оказывались непригодными для земледелия, люди голодали, уми­рали сотнями, по нескольку раз переселялись с места на место, теряя силы, здоровье, имущество.

Остров Сахалин стал местом ссылки уголовных преступников и превратился в гигантскую каторжную тюрьму.

Кулаки и торговцы спаивали местных жителей, обрекая их на вымирание.

Время генерал-губернаторства Муравьева было, по­жалуй, самым тяжелым периодом для края и для но­вых в нем поселенцев.

В повременной прессе, местной и столичной, возникла горячая полемика вокруг дела освоения При­амурья. Выступали сторонники и противники тогдаш­них методов освоения края. Ближайшее будущее показало неправоту «муравьевцев». Пржевальский – один из первых исследователей края, – побывавший там в конце шестидесятых годов XIX века, рисует очень неприглядную картину «колонизационной» дея­тельности Муравьева.

Земли, воссоединенные с родиной благодаря нече­ловеческим усилиям Невельского и его доблестных сподвижников, в руках бездарных царских чиновни­ков не послужили базисом для возрождения и ново­го развития тихоокеанских окраин России, как меч­тал об этом Геннадий Иванович.

«Крайний восток», земли, открытые и обжитые рус­скими людьми в XVII, XVIII веках, по-прежнему не имели ценности в глазах петербургских вершителей судеб.

Со второй половины XIX века начинается прямое разбазаривание территорий, приобретенных героиче­скими усилиями русских море- и землепроходцев. В шестидесятых годах Японии были отданы Куриль­ские острова как «компенсация» за никогда ей не принадлежавший Южный Сахалин.

Получив от незадачливых царских дипломатов этот неожиданный и приятный дар, Япония тем самым приобретала ключ, которым отныне в любой момент могла запереть для русского флота выход в океан.

В 1867 году за семь миллионов долларов проданы были Соединенным Штатам Аляска и Алеутские ост­рова вместе со всеми поселениями, верфями, промыш­ленными предприятиями и флотом, насчитывавшим 14 одних лишь крупных пароходов.

Вскоре после заключения сделки американцы од­ного только золота добыли на Аляске более чем на миллиард рублей. Это обстоятельство в наглядной и, может быть, единственно понятной форме показало царскому правительству пагубность его политики в отношении восточных земель, искони обжитых русски­ми людьми. Поэтому правительство наконец обрати­ло некоторое внимание на Приамурский и Приуссу­рийский края.

В конце XIX века была проложена железная до­рога от Иркутска до Владивостока, создана база для военно-морского флота, зародилась частная промыш­ленность. Но отсталая царская Россия не могла со­здать условий ни для подлинного развития края, ни для его обороны. В войне 1904–1905 годов она потер­пела поражение от вероломно напавшей Японии. «Япония же воспользовалась поражением царской России для того, чтобы отхватить от России Южный Сахалин, утвердиться на Курильских островах и, та­ким образом, закрыть на замок для нашей страны на Востоке все выходы в океан – следовательно, также все выходы к портам советской Камчатки и советской Чукотки. Было ясно, что Япония ставит себе задачу отторгнуть от России весь ее Дальний Во­сток»[67].

В таком заброшенном положении находился край до Великой Октябрьской социалистической револю­ции.

Дальний Восток и Приамурье были освобождены от белогвардейцев и интервентов в 1922 году, Север­ный Сахалин – в мае 1925 года.

За время оккупации японцы и их приспешники опустошили край. Они разрушили и без того небога­тую промышленность. Но к власти пришел народ, по­лучивший возможность строить экономику края на разумных основаниях, на благо общее. Впервые в истории русские, нанайцы, эвенки, нивхи плечом к плечу, дружно встали на великую стройку.

Под руководством Коммунистической партии и Со­ветского правительства в кратчайшие сроки возро­дился и преобразился освобожденный Дальний Вос­ток.

В начале XX века, как и в XVIII и XIX веках, од­ним из самых больших препятствий для нормально­го развития края была его оторванность от централь­ных областей, неудобство путей сообщения. Задачу эту частично решили Невельской и его соратники (их усилиями было открыто судоходство по Амуру), по­ложение отчасти улучшилось после постройки Восточно-Сибирской железной дороги и Китайско-Восточной железной дороги, но все это было только отчасти. Большевики сумели окончательно и карди­нально решить проблему, веками считавшуюся не­разрешимой.

Целый комплекс мероприятий приблизил отдален­ный край к центральным областям, спаял его в одно неразрывное целое с Советской Россией. Эти меро­приятия обусловили возможность планомерного и пра­вильного использования и развития производительных сил.

За годы советской власти судоходство по Аму­ру и Уссури значительно возросло и упорядочилось. В новых городах, возникла судостроительная инду­стрия. Собственная дальневосточная металлургиче­ская база расширила возможности машиностроения.

По рекам и морям Дальнего Востока поплыли ко­рабли, построенные на здешних верфях руками даль­невосточных мастеров. Судоремонтные заводы позво­лили во много раз улучшить использование водного транспорта.

Пропускная способность железных дорог возросла, были выстроены новые линии. На магистрали легли вторые пути.

Многочисленные авиационные трассы соединили важнейшие пункты, старые и новые города края и вновь возникшие индустриальные поселки. Путеше­ствие из Хабаровска на Сахалин, в прежнее время продолжавшееся чуть ли не целый месяц, сейчас со­вершается за несколько часов.

Дальневосточные нефтяные промыслы, угольные шахты обеспечивают транспорт, промышленность и сельское хозяйство собственным топливом и горючим. Благоустроились и продолжают благоустраиваться старые города, давно утратившие прежний облик захолустных окраинных пунктов царской России.

Растут и строятся новые города.

В открытой Бошняком Советской гавани вырос большой порт и город с быстро развивающейся инду­стрией.

В бухтах Ольга, Владимир, Находка и других, о важности которых для развития края неустанно го­ворил Невельской, растут и благоустраиваются новые порты. Николаевск, основанный Невельским и к нача­лу XX века окончательно захиревший, стал сейчас важным каботажным портом, связывающим бассейн Амура с портами Советского Приморья, Сахалина и Камчатки. Большевистская техника побеждает приро­ду. Ледокольный флот позволил осуществить зимнюю навигацию между портами Татарского пролива и Охотского моря.

В Охотском море вместо влачивших убогое суще­ствование и безвременно захиревших Аяна и Охотска растет и крепнет город-порт Магадан – центр нового богатейшего района, пробужденного к жизни волею советского народа.

И еще одно важнейшее мероприятие, еще одна сказочная победа настойчивости и целеустремленно­сти нашего народа намного улучшила положение края, увеличила его значение в общей системе хозяй­ства и обороны страны.

Северный морской путь, веками считавшийся не­проходимым, был превращен в нормально действую­щую транспортную магистраль.