-- А твою бабушку, случаем, не Довина зовут? - неожиданно спросил самый молодой из стражников.

-- Да, а что? - удивилась я.

-- Тогда, ты - Верена. Я прав?

-- Да, - я не могла понять, откуда они об этом узнали.

Они расплылись в улыбках, с трудом сдерживая смех:

-- Тебя бургомистр ждет с нетерпением.

-- Ага, и комендант тюрьмы.

-- Прямо мечтают увидеть.

От их смеха у меня по спине побежали мурашки. Интересно, что там бабуля успела натворить.

-- Может, объясните, что произошло? - жалобно попросила я.

-- У тебя есть, где переночевать? - вместо ответа спросил стражник.

-- В бабушкином доме переночую. Только я хотела бы ее увидеть.

-- Комендант уже ушел домой. Тебя не пустят. Придешь завтра. Только, - он окинул меня взглядом с ног до головы, - приведи себя в порядок, а то примут за бродяжку, чего доброго.

-- Угу.

-- Да ты не расстраивайся, я завтра, как сменюсь, зайду за тобой и провожу к коменданту.

Наверное, чтобы проверить, правду ли я сказала.

Вздохнув, я подобрала сумки и пошла по улице. Убедившись, что от ворот меня не видно, я свернула в сторону, надеясь все-таки повидать сначала бабушку. Я за нее очень беспокоилась, особенно после странного поведения стражи.

Немного поблуждав по улицам, я спросила у одного из прохожих дорогу. Он подозрительно посмотрел на меня, но все же объяснил, как добраться до городской тюрьмы.

Зря я не послушалась стража! Около часа я ходила вокруг тюрьмы, но внутрь пройти мне не удалось. Я покричала, надеясь, что бабушка выглянет, и я смогу с ней пообщаться. В результате я немного охрипла, а доведенная до белого каления моими криками охрана просто-напросто прогнала прочь. Мне ничего не оставалось, как идти к дому бабушки.

Довольно быстро мне удалось сориентироваться, всего лишь пару раз свернув не туда, и я вышла на улочку, на которой находился бабушкин дом. Мне всегда нравилась этот тихий уголок города с уютными небольшими домиками. Дойдя, я толкнула калитку.

Несмотря на то, что бабушка отсутствовала довольно давно, двор был ухожен. В небольшом огородике на грядках не было видно ни одного сорняка, любимые бабушкины розы бережно подстрижены, дорожка к дому выметена.

Это, наверное, соседка постаралась, тетушка Миранта.

Пройдя по дорожке, я подошла к двери и нахмурилась. Бабушка, как всегда, к легкомысленно отнеслась безопасности своего дома. Вместо того чтобы запереть дверь на замок, перед тем как уйти, бабушка просто привязала к дверной ручке веревочку и обмотала ее вокруг гвоздика, вбитого в дверной косяк. Стоит только дернуть, и заходи, кто хочет! Ну, разве можно быть такой беспечной?!

Я вошла в дом и осмотрелась, вокруг было убрано, лишь небольшой слой пыли указывал на то, что в доме некоторое время хозяйки не было. Бабушка терпеть не могла пыль в доме. Поставив в угол сумки, я обула тапочки и пошла на кухню, очень хотелось пить с дороги. Зачерпнув ковшиком воды из ведра, я жадными глотками стала пить. Вдруг я из окна заметила спешащую к дому тетушку Миранту, наверное, она хотела проверить, кто пришел. Напившись, я вышла из кухни, чтобы встретить соседку и успокоить ее.

-- А ну, кто тут, выходи! Я сейчас мужа позову! - открыв дверь, с граблями наперевес в дом с воинственным видом ворвалась соседка.

-- Это я, тетушка Миранта, Верена, - поспешила успокоить соседку я.

-- Слава Единому, - облегченно вздохнула она, опуская грабли и ставя их в угол, рядом с моими сумками, - а то я уж подумала, кто это в доме посторонний ходит. Довина-то дверь не заперла и ключи не оставила, вот я и волнуюсь, мало ли кто в наше беспокойное время заберется. У бабки твоей красть нечего, так ведь вещи попортить могут. Давно приехала?

-- Да нет, только что в дом зашла, даже дух перевести не успела.

-- А я и не знала, что обоз какой пришел.

-- Я не с обозом приехала, через лес пешком шла, - объяснила я.

-- С ума девка сошла! - всплеснула она руками, - И как тебя мать-то отпустила!

-- Матушка не знает. Я ведь сначала верхом ехала, только потом лошадь пала, пришлось пешком идти.

И почему я опять оправдываюсь?! Я устало оперлась о стенку.

-- Ой, деточка, ты с дороги, поди, устала, а тут я со своими нотациями. Прости старую, - тут же захлопотала она. - Может, ко мне пойдешь, я тебя накормлю.

-- Тетя Миранта, мне бы в баньку, я с дороги грязная, - попросила я. - А потом и покушать можно.

-- Затоплю баньку, ты только помоги воды наносить, а то моего-то нет, уехал с обозом куда-то на юг.

Муж тетушки Миранты был возчиком и часто отсутствовал дома, она давно уже привыкла справляться со всеми делами сама, и у нее это неплохо получалось. Она говорила, что когда муж долго задерживается дома, у нее все из рук валится и она мечтает, чтобы он быстрее уехал, хотя потом, конечно, очень скучает.

Через пару часов вода была приготовлена, баня натоплена, и я отправилась отмываться.

Из достижений цивилизации в бабушкином доме, как, впрочем, и у других, была печь, на улице, в палисаднике - будочка, на двери которой вырезано сердечко, а у тетушки Миранты на заднем дворе еще и банька стояла. То ее муж по молодости расстарался, доказывал молодой жене, что не зря его выбрала. Дядька Левко хорошо баню обустроил: топилась она по-белому, в предбанничке можно одежду оставить, а потом, после помывки и чаю попить.

А дома, у дяди Луки, мы пользовались новейшими достижениями науки и техники гномов: водопроводом и канализацией. Эти изобретения секретные, и за раскрытие тайны многие государства готовы выложить немалые деньги, гномы же за раскрытие сих секретов приговаривают к каторжным работам в самых страшных глубоких забоях. Лишь у немногих людей есть разрешение на их использование от гномов, кроме дяди Луки. Когда-то он спас попавшего под завал в шахте сына правителя гномьего царства. Как ему удалось его вытащить из штольни, и что он там делал, я так и не смогла узнать у дяди Луки. Только гномы в благодарность провели в наш дом водопровод и канализацию.

Но, как бы ни удобен был гномий водопровод, а с баней ничего не сравнится. Баня сердце веселит.

Я от души попарилась дубовым веничком, отогреваясь после нескольких дней ночевки в лесу. Затем с удовольствием вымылась, ощущая, что с меня сходит дорожная грязь, даже заботы как будто отодвинулись.

Потом я сидела у печки в доме тетушки Миранты и сушила волосы, наблюдая, как у плиты хлопочет хозяйка. Она все твердила, что негоже девушке жить одной, что я похудела, что надо интересоваться еще чем-то, кроме работы. Я слушала ее воркотню, и было очень уютно. Здесь меня любили.

Когда волосы уже высохли, и я заплела косу, мы сели ужинать. За окном уже стояла непроглядная ночь. За чаем с теплыми ватрушками я, наконец, задала вопрос, который меня уже давно мучил:

-- Тетя Миранта, расскажите, что произошло, почему бабушка арестована. Мне никто ничего не говорит.

-- Ты не волнуйся, с ней все в порядке, - проворчала она. - Если бы еще не искала приключений на старости лет... А-а, чего говорить!

-- Что же произошло?

-- Просто у бургомистра терпение лопнуло, после всех ее выходок это была последняя капля.

-- Ну, пожалуйста, тетя Миранта, скажите, наконец, за что ее арестовали?! - не выдержала я. Ну, сколько можно темнить!

Она вдруг оглянулась, как будто опасалась соглядатаев, затем наклонилась ко мне и прошептала на ухо:

-- За хулиганство.

-- Бабушку?! За хулиганство?! - моему удивлению не было предела.

-- За хулиганство. Подробностей я не знаю, но, говорят, бургомистр в ярости. Я, как узнала, пыталась ее навестить, передать чего, да меня не пустили. Даже поговорить не дали. Сказали, что пока родственники за ней не приедут, ее не выпустят. Хотели матери твоей сообщить, да бабушка твоя уперлась. Говорит, если Верена не приедет, вовек отсюда не уйду.

-- Это бабушка может!

-- Вот-вот. А что произошло, мне не говорят, стражники, как только я их расспрашивать начинаю, лишь смеются.