Я любовалась им, мне редко приходилось видеть таких мужчин. Сердце на мгновение замерло, затем принялось биться с удвоенной скоростью, во рту пересохло.

Из этого странного состояния меня вывел стон. Мгновенно придя в себя, я выругалась про себя:

"Да, дура ты, Верена. Тут человек без сознания лежит, нуждается в срочной медицинской помощи, а ты о чем думаешь? Права матушка, замуж тебе пора, а то, поди, скоро на мужчин кидаться будешь. Не стыдно?"

Было стыдно.

Я огляделась, невдалеке видна была небольшая полянка. Поскольку в кустах помочь раненому не было никакой возможности, приняла решение перетащить его на полянку. Эта задача оказалась трудновыполнимой. Тащить мужчину было очень тяжело, тем более что надо было следить, чтобы не растревожить раны еще больше. Примерно через час мне это удалось. К тому моменту я вспотела и была похожа на чучело, во время транспортировки я вспомнила все крепкие словечки, которые я когда-либо слышала, придумав попутно новые обороты.

Я вернулась к своим вещам, собрала сумки и вернулась к раненому. Сбегав к ручью, принесла в туеске воды, разорвала остатки рубашки на незнакомце. Различить из-за запекшейся крови ничего было нельзя. Оторвав лоскут от все той же рубашки, я намочила его в воде и начала осторожно промывать раны. То, что я увидела, мне не понравилось.

На его теле были ожоги и странные колотые раны. Когда я промывала их, из них я извлекла какие-то деревянные щепочки. Чем, интересно, его кололи?

Я несколько раз бегала к ручью менять воду, прежде чем мне удалось более-менее прочистить раны. Теперь черед за лекарствами. Я достала экстракт кровохлебки, нет ничего более действенного, чем это лекарство для открытых ран. Но сначала надо бы приложить кашицу из подорожника, может, я недостаточно продезинфицировала раны. Оглянувшись, я почти сразу увидела пока еще маленькие знакомые листочки. К сожалению, ступки у меня не было. Пришлось пользоваться подручными средствами. Я нашла два камня, один плоский был побольше, другой круглый поменьше, и промыла их водой. Набрав горсть листочков, я положила их на плоский камень и стала растирать, используя меньший камень вместо песта. Получившуюся кашицу я положила на раны. Выждав минут десять, смыла ее и обработала экстрактом кровохлебки.

Я осмотрелась, чем бы перевязать раны, но кроме разорванной рубашки мужчины и собственной сменной одежды ничего подходящего не было. Свою одежду рвать мне было жалко, а остатки рубашки были очень грязны. Взяв ее, я пошла к ручью, чтобы простирнуть ее, посчитав, что в таком состоянии она незнакомцу не понадобится.

Стирая лоскуты, я пожалела, что он лежит так далеко от ручья, мне так надоело бегать туда-сюда. Убедившись, что лоскуты достаточно чистые, я, предварительно набрав воды в туесок, пошла к пострадавшему. Он так и не пришел в сознание. Перебинтовав все видимые раны, я занялась ожогами. К счастью, я захватила с собой мазь из воска с прополисом. Смазав ожоги, я оставила их открытыми.

Я довольно давно убедилась, что ожоги не надо бинтовать, они быстрее заживают на открытом воздухе. Еще хуже их прокалывать, так можно занести инфекцию, но многие так называемые лекари считают, что пузырь от ожога нужно проколоть. Дядя Лука считает, что это варварство.

Когда я занималась ранами и ожогами, мой пациент метался и стонал, мешая мне. Мне приходилось прилагать немало усилий, чтобы хоть как-то его успокоить. Объяснялось это просто, у него был жар. И теперь, когда раны и ожоги были обработаны, следовало заняться этой проблемой.

Я сходила в кустарник и довольно быстро набрала топлива для костра. Поскольку спать мне сегодня все равно не пришлось бы, стараться, укладывая правильно костер, времени не было, и не особо размышляя, развела быстро костер, как получилось. Повесила на рогульку туесок над огнем и пошла к ручью, на берегу которого я видела растущую ветлу, взяв с собой нож. Конечно, можно было использовать уже готовый отвар, пузырек которого я взяла из аптеки, но для чего, если есть свежая кора, более эффективная в данном случае.

Маршрут полянка - ручей я изучила так досконально, что могла бы, наверно, даже с закрытыми глазами его пройти.

Надрезав кору, я слегка подцепила ее кончиком и оторвала несколько полосок. Сочтя, что этого достаточно, я вернулась к костру. К тому времени вода в туеске уже согрелась. Я бросила туда кору и дала немного повариться. После того, как отвар был готов, я потихоньку сняла туесок, всего лишь пару раз слегка обжегшись.

Теперь надо было остудить отвар. Бежать опять к ручью, чтобы поставить туесок с отваром в холодную воду, не хотелось. Я решила подождать, пока он сам немного остынет.

Только сейчас, переведя дух, я заметила, что наступила ночь. Я опять сидела и любовалась луной и звездами. Я почти забыла причину, по которой я здесь нахожусь.

Отвлек меня очередной стон. Я подошла к мужчине, потрогала его лоб. Жар так и не прошел, мне показалось, что он даже усилился. Потрогав отвар, я посчитала, что он уже достаточно остыл. Теперь передо мной встала проблема, как его напоить.

Приподняв его голову, я поднесла край туеска к губам и попыталась его напоить. Сначала ничего не получалось, но потом каким-то чудом мне удалось заставить его выпить пару глотков. Конечно, большая часть отвара пролилась, но и того, что он выпил, должно было хватить.

Немного отдохнув, я в очередной раз направилась за водой к ручью.

Всю ночь я провела без сна, обтирая незнакомца холодной водой, чтобы унять жар. Мне пришлось еще раз сварить кору ветлы. Но, несмотря на все мои усилия, жар не отпускал. За все время, пока я за ним ухаживала, он так и не пришел в себя.

Под утро, измученная бессонной ночью, тревогой и голодом, я вдруг заметила, что стоит мне только прикоснуться к правому бедру, мужчина начинал стонать и метаться. У меня закрались подозрения.

Я попробовала поднять штанину, но мне это не удалось. Надо было снять с него штаны.

Я покраснела. Никогда мне не приходилось не то, что мужчин раздевать, но даже видеть их без... хм, штанов. Что же делать? Если он очнется, что он подумает? А если матушка или Иллина узнают?

Пока я терзалась, раненый заметался и застонал. Это решило все.

Плюнув на все приличия, я стала расстегивать пояс. Простой кожаный пояс был не новый, но в глаза бросалось, что за ним следят и ухаживают. Мне это очень понравилось. Вообще, если не считать, что сейчас его одежда была грязная и рваная, было заметно, что она добротная. Человек явно следил за собой.

Немного помучавшись с пряжкой, мне удалось с ней справиться. Сгорая от стыда, я развязала штаны и начала их потихоньку, стараясь не потревожить мужчину, их стягивать. То, что я увидела, начисто прогнало из моей головы все мысли, кроме чисто медицинских.

Рана на внутренней стороне бедра чуть выше колена на первый взгляд казалась не опасной и неглубокой. Но кожа вокруг была воспалена и натянута, при прикосновении чувствовалось, что под кожей гной, уже появились красные полосы. Я поняла, что еще немного и начнется заражение.

Какая же я дура, надо было еще вчера внимательно осмотреть, нет ли еще ран. Обработала несколько ран и ожогов и успокоилась, даже не подумала, что могут быть еще ранения. Если он теперь умрет, то виновата буду я!

Делать нечего, надо срочно вскрыть нарыв и выпустить гной. Сбегав за водой, я повесила туесок, чтобы ее нагреть, собрала еще пару охапок хвороста, и вдруг спохватилась, что у меня нет инструмента. Придется резать ножом. И только тут я вспомнила, что уже затупила нож. Резать тупым ножом! Но что же делать. Если не вскрыть нарыв, то человек умрет от заражения, если вскрывать тупым ножом, то, не исключено, измученный организм не выдержит болевого шока.

Выхода из этой ситуации я не видела. А времени становилось с каждым мгновением все меньше.

Я взяла нож и попыталась наточить его об камень. Я постаралась повторять движения нашего кузнеца, когда он точил ножи, косы, серпы и другой инструмент. Вела от рукояти ножа к кончику одной стороной лезвия, переворачивала нож, и от кончика к рукояти другой стороной, считая про себя. Когда я проводила каждые пятьдесят раз, подушечкой большого пальца проверяла остроту лезвия и опять возвращалась к своему занятию.