1. Финляндия 1732 г. 2. Карта русско-шведской границы 1722 г. 3. Выборгский уезд 1722 г. 4. Ингерманландия 1727 г. (побережье Невы и Финского залива). 5. Б. Корельское княжество 1727 г. 6. Олонецкий уезд. 7. Каргопольский уезд. 8. Белозерский уезд. 9. Астраханские владения. 10. Русско-китайская граница 1730 г. 11. Дальний Восток от устья р. Уды до Алатеи и от Китайской границы до истока р. Нерчи. 12. Часть Великой Пермии 1732 г. 13. Соликамская провинция, верхняя часть. 14. Планы: Иркутска, Ново-Троицкой крепости при Кяхте речке, Удинска, Петропавловской крепости, Торговой слободы, Сурухаит на Аргуни в другие. 15. Генеральная карта России[16].

Размер атласа 54×34 см. Генеральная карта составлена в масштабе около 285 верст в одном дюйме. На ней нанесены только губернии и главные города этих губерний; нагрузка особенно азиатской части очень слаба. Но это первая карта, давшая целостное представление о всей территории России на основе современных картографических приемов (с градусной сеткой и т. п.). Остальные карты имеют масштаб в 4–5 раз больше масштаба Генеральной карты и богаче содержанием (лучшей из них считается карта Выборгского уезда. На ней нанесена граница между Россией и Швецией, установленная по мирному договору, заключенному 30 августа 1721 года, и проведенная в 1722 году). Географическая градусная сеть дана почти на всех картах. Проекция коническая. На картах без градусной сетки обозначены градусы и минуты на рамках (например, Белозерский, Каргопольский уезды). В одном из углов карты помещен линейный масштаб, обычно в русских верстах и шведских милях (иногда в немецких милях). Отметим, наконец, что многие карты украшены гравюрами символического и этнографического характера.

Любопытно, что в оглавления некоторых карт включена экономико-географическая характеристика изображаемой местности, например: «Ландкарта Каргопольского уезду присудственного Белозерской провинции лежащего в севере к белому морю, в котором уезде никаких шляхетных маетностей (имений, вотчин. — Л. И.) не бывало и нет: но все государственные крестьяне и нескольких тамошних монастырей вотчин: сей уезд для севера хлебом скуден, но рыбою доволен: такожде соляные варницы близ моря имеет: описан и ландкарта сочинена через геодезии подмастера Клешина в 1728 году. А ныне для исполнений Российского Атласа напечатана коштом Сенатского Обер-секретаря Ивана Кирилова. Грыдоровал на меди Алексей Зубов 1730».

Печатание карт представляло тогда немалые трудности. Прежде всего не было хороших мастеров по гравированию карт на меди. И. К. Кирилов в своем «Объявлении» писал: «Что же касается до художества вырезывания на досках в том себя ныне не могу защитить, ибо вводя еще дело при первом случае рад был каких мог сыскать художников таких заставлял».

Дальше первого выпуска дело, однако, не пошло, так как в 1734 году И. К. Кирилов был отвлечен на выполнение других работ, о которых будет сказано дальше.

Атлас И. К. Кирилова вызвал у современников немало критических замечаний. Ему ставили в вину многочисленные ошибки в картах, расстановку градусов не по общему меридиану, плохое оформление издания (кроме Генеральной карты), ошибки в переводе названий на латинский язык и т. д.

Даже В. Н. Татищев считал, что И. К. Кирилов допустил ряд «великих и непростительных погрешностей»[17]. Сам И. К. Кирилов признавал серьезные недостатки своих карт, но оправдывался тем, что «сочинил по нужде, вместо формы будущей верной карты»[18].

Время, однако, оправдало И. К. Кирилова. Атлас был в ходу много лет и сослужил свою службу. Екатерина II через 50 лет нашла нужным купить для сената кириловский Атлас. Он получил известность за границей. За И. К. Кириловым твердо установилась слава составителя и издателя первого Атласа России.

Теперь карты этого Атласа являются драгоценной редкостью.

Л. С. Берг указывает, что ему известны всего четыре экземпляра, хранящиеся: два — в Ленинграде и по одному — в Москве и Иркутске. В каждом из этих экземпляров разное количество карт.

ОРГАНИЗАТОР ЭКСПЕДИЦИЙ

«Сибирские или Камчатские экспедиции». Петр I не успел осуществить самые крупные из задуманных им экспедиций— на берега Тихого океана (если не считать двух небольших Евреинова — Лужина и так называемой «Обской») и на юг Урала, в казахские степи.

Роль И. К. Кирилова в экспедициях, получивших название Сибирских или Камчатских, раскрылась совсем недавно, после того как советские ученые обратили внимание на записку И. К. Кирилова от 1733 года[19].

Правда, в «Истории Академии наук», написанной в XVIII веке академиком Миллером, было несколько строк о И. К. Кирилове в связи с организацией второй Камчатской экспедиции и он назван там даже «главной пружиной»[20] в деле организации этой экспедиции, но на это в дальнейшем не было обращено никакого внимания.

Нужно заметить, что и сейчас наши сведения о значении деятельности И. К. Кирилова в организации экспедиций в Сибирь и Дальний Восток крайне скудны и требуют дальнейшего исследования.

Основная идея Камчатских экспедиций заключалась в укреплении позиций и дальнейшем распространении русского влияния на Тихом океане и на границах с Китаем.

Для осуществления ее предполагалось: 1) создать главный военно-торговый порт в Охотске (нужно иметь в виду, что граница с Китаем проходила тогда много севернее и Охотское море было самым южным из граничащих с Россией); 2) выяснить, имеется ли пролив между Азией и Америкой, что важно было для решения вопроса о том, можно ли морским путем проехать из Ледовитого океана в Тихий и завязать более удобные сношения с восточной окраиной империи, чем обычный сухопутный путь через всю Сибирь, а также достигнуть Америки, Индии и Японии; 3) достигнуть американских берегов, направляясь из Охотского моря; 4) выяснить пути освоения Дальнего Востока и даже возможности колонизации Америки и островов Тихого океана.

Записка И. К. Кирилова 1733 года представляет выдающийся интерес в отношении уточнения ряда моментов в целях Камчатских экспедиций и истории их организации.

Так, например, из нее мы впервые узнали, что «последним толчком» для посылки первой Камчатской экспедиции (под начальством Беринга) были недоразумения с китайцами о границе и споры о перебежчиках, причем в сенате не оказалось картографических и географических материалов для решения этих вопросов.

«…Когда между российским и китайским двором, — пишет И. К. Кирилов, — произошли несогласия для перебежчиков мунгал и в постановлении границ, то его величество, будучи в сенате в 1724 году в декабре, желал видеть ландкарты сибирским землям, причем (я) имел дерзновение донести, что сибирской карты еще нет, по которой бы мог его величество удовольство иметь, а есть китайские, в Пекине печатные карты, в коих и сибирские пограничные места отчасти показаны».

Из русских карт И. К. Кирилов смог указать только на Камчатскую карту, составленную Евреиновым. Петр приказал сделать сводку всех картографических материалов о Сибири, что И. К. Кирилов «через одну ночь своеручно нарисовал и объявил». Но эта карта мало могла помочь в решении вопросов русско-китайского конфликта. В конце этого же месяца (23 декабря 1724 г.) Петр подписал указ о «Сибирской экспедиции» (первой Камчатской экспедиции).

Устанавливая связь посылки первой экспедиции Беринга с инцидентами на китайской границе, любопытно отметить не случайный, видимо, характер того факта, что одновременно (1725 г.) было отправлено в Китай чрезвычайное посольство для улаживания пограничных вопросов и возобновления торговли.

Обратимся к характеристике участия Кирилова в грандиозных географических исследованиях мирового значения, известных под названием «Сибирских или Камчатских экспедиций»[21].