— Ладно, давай!

Радостный, Жека влез в люк и сел рядом с отцом.

На вездеходе Жеке ездить приходилось. Но недалеко — возле заставы, когда Алёша разрешал ему забраться на сиденье рядом с собой. Они мчались по берегу, переезжали речку и поворачивали обратно. А сейчас уже давно позади остались и речка, и заросли бамбука, по которым Жека пробирался вместе с Юрой и Женей, когда они относили на лежбище нерп Малыша. Даже огромная, нависшая над океаном скала и та осталась позади, верней, сбоку, потому что вездеход свернул от берега в глубь острова. Здесь Жека никогда не бывал, и теперь всё вокруг ему не нравилось. То ли дело у них на заставе! Там и океан с широким песчаным берегом, и покрытые цветами сопки, и хотя и низенькие, пригнутые ветром, но всё же весёлые, зелёные деревья, упрямо карабкающиеся от самой лощины вверх по сопкам. А здесь вокруг простирается одно только болотистое поле с буграми кочек да синеет небо. Жека хотел было сказать об этом отцу, но в вездеходе стоял такой грохот, что отец всё равно бы ничего не расслышал.

Когда вездеход остановился и Жека выпрыгнул на землю, он увидел, что это не небо, а вода. Они опять были на берегу океана.

— Мы теперь на другой стороне острова, — пояснил Жеке отец.

Вот и пост технического наблюдения — небольшая, похожая на башенку постройка в два этажа. Водитель остался возле вездехода, а Жека с отцом вошли внутрь станции. Здесь посередине стояла печка, у стены — стол, а возле других стен — две постели. На одной из них спал солдат. Наверное, ему предстояло дежурить ночью. На второй этаж вела узенькая лесенка. Отец быстро стал подниматься по ней, а за ним и Жека.

Первое, что увидел Жека, был большой ящик с круглым экраном. Возле ящика сидел Алёша и смотрел на экран. За его спиной стоял Женя Гитарист. Увидев начальника заставы, оба вытянулись. Отец сделал знак, чтобы они занимались своим делом, и, встав за спиной Алёши, тоже стал смотреть на экран.

Если бы Жека когда-нибудь видел телевизор, то он бы, взглянув на ящик с экраном, наверное, удивился: «Какой чудной круглый телевизор!» Но на острове, где живёт Жека, телевидения нет. А вот кино на заставе показывают. Поэтому Жека, посмотрев на экран, закричал:

— Какое маленькое кино! Ой, что это показывают? — Он с удивлением смотрел на зелёную точку, которая появилась на экране и медленно-медленно скользила от одного края к другому.

Алёша ничего не ответил. Внимательно глядя на экран, он что-то записывал в журнал. А Женя, заглядывая через его плечо, читал, что Алёша записывает. Первая точка ещё не успела уползти с экрана, как на нём появилась вторая. Двигалась она снизу вверх и быстрее, чем первая. Зелёные точки прошлись по экрану и исчезли. Алёша кончил писать в журнале и откинулся на спинку стула.

— Ну как, интересное кино? — спросил он Жеку и добавил: — Первая точка — это судно, а вторая — самолёт.

— А ты откуда знаешь? — не поверил Жека.

— По скорости движения вычислил. На этом экране видны цели, а скорость их движения разная.

— Судно идёт медленно, а самолёт летит быстро, — догадался Жека.

— Котелок у тебя варит что надо! — похвалил Жеку Алёша.

Отец внимательно стал смотреть журнал, в котором Алёша только что делал записи, перелистнул страницы назад и тоже внимательно всё прочитал и сказал:

— Добро!

Солдат, который спал внизу, когда они пришли, поднялся наверх и спросил:

— Товарищ майор, чайку горяченького не желаете?

— Спасибо, — ответил отец.

Жека тоже сказал «спасибо».

— Иди поешь, — велел отец Алёше, а Жене Гитаристу кивнул на Алёшино место: — Прокушев, принимай дежурство! — И сел рядом с Женей.

На экране ничего не было видно, и Жеке надоело смотреть на него. А отец смотрел, и Женя Прокушев тоже не спускал с него глаз. Но вот неожиданно появилась зелёная точка. Жека не сразу заметил её, а только тогда, когда отец сказал Жене Прокушеву:

— Следи за целью!

Женя смотрел на экран и произносил какие-то непонятные слова: «Азимут», «дальность» — и называл цифры.

— Самолёт! — закричал Жека, увидев на экране ещё одну быстро двигающуюся точку, а Женя уже опять называл цифры, торопливо записывая что-то в журнал.

«Пули за молоком пошли»

Лил дождь, но в вездеходе было тепло и уютно. Маленький домик на гусеницах мчался, рассекая струи дождя. И опять Жеку подбрасывало и болтало из стороны в сторону. Уже не так интересно было смотреть в окошко. Жека посидел ещё немного, а потом сам не заметил, как прислонился к отцу и задремал. Проснулся он от громкого голоса отца, кричавшего водителю, стараясь перекрыть грохот вездехода:

— Сверни-ка здесь к стрельбищу!

К стрельбищу! У Жеки сразу же пропал сон. Сегодня удивительно счастливый день! Жека вдоволь накатался на вездеходе, побывал на посту технического наблюдения, а теперь вот они едут на стрельбище.

Вездеход обогнул невысокую сопку, за которой открылась долина. Жека увидел солдат. Они с автоматами в руках лежали на мокрой земле под дождём. Жека даже поёжился, подумав о том, как им сейчас холодно и неуютно. Потом вспомнил, как старшина Костя говорит: «Солдатское дело такое: надо — значит, надо!» Впереди виднелись установленные на щитах мишени.

Когда вездеход остановился, отец выбрался через люк наружу. Жека тоже. Холодный ветер хлестал дождём в лицо. Но Жека подумал: раз солдаты не обращают внимания на дождь, то и он не будет, натянул на голову капюшон и стал рядом с отцом позади солдат.

Выстрелы раздавались короткими очередями. Но вот они стихли.

— Оружие положить! — отдал команду старшина Костя.

Солдаты оставили автоматы на земле. Некоторые мишени лежали на боку, другие продолжали стоять. Возле одной такой мишени остановился молодой солдат.

— Опять мимо, товарищ старшина, — досадливо сказал он подошедшему Косте.

— Не суетись! Стреляй спокойнее! — сказал Костя.

А соседняя мишень лежала на боку. По ней стрелял Володя Кольчугин. Старшина посмотрел, ничего не сказал, только довольно кивнул.

— Попал? — спросил Жека Володю.

— Попал.

— А откуда ты знаешь?

— Если мишень упала, значит, было попадание, — объяснил Володя. — А если стоит, как стояла, значит, мимо. Пули за молоком пошли, — добавил он, улыбаясь.

Потом, когда солдаты возвратились к своим местам, Костя взял автомат и остановился против одной мишени. Стрелял он быстро, казалось, что он почти совсем не целится, стрелял то лёжа, то стоя. Мишени одна за другой валились набок.

— А ты почему не стреляешь? — спросил Жека отца.

Отец усмехнулся и вытащил пистолет.

— Из пистолета потруднее, — сказал кто-то. Жека был с ним согласен.

Отец, как и Костя, стрелял быстро, держа пистолет то одной рукой, то двумя, то опять одной. Солдаты стояли вокруг тихо, молча, чтобы не мешать стрелку. Жека тоже молчал, но спокойно стоять на месте ему было невтерпёж. Он переминался с ноги на ногу, приседал, жмурил глаза и с нетерпением следил за мишенями.

— Уррра! — закричал он, прыгая и поднимая вверх руки, когда последняя мишень упала, и вдруг повернулся к отцу: — А мне? Мне можно пострелять?

Отец отрицательно покачал головой:

— Оружие не игрушка, сынок.

— А подержать можно? — тяжело вздохнув, спросил Жека.

— Подержать можно. — Отец протянул ему пистолет.

Жека взял его, попытался вытянуть руку с пистолетом вперёд, но рука опускалась. Пистолет был тяжёлым. Тогда Жека взял его двумя руками и держал, стараясь навести на мишень. Отец сказал:

— Подрастёшь, я научу тебя стрелять. Каждый мужчина должен уметь стрелять. Но при этом помнить о том, что оружие надо применять только в крайнем случае, когда приходится защищаться или защищать.

Дождь всё лил и лил. Занятия на стрельбище закончились, и солдаты вместе с Костей двинулись на заставу. Они шли пешком, а Жека с отцом забрались в вездеход. До заставы было пять километров, и они домчались мигом.

Как хорошо было сидеть в столовой за одним столиком с отцом и есть горячий суп. После супа Гена принёс кашу и молоко.