погубим государство. Махараджа, мы едим твой хлеб, и наш долг быть на страже, когда мы видим, что тебе

грозит беда. У тебя достаточно могущества, и в твоей власти спасти от опасности и себя самого и нас, твоих

подданных.

После этих слов раджа Дханананд окончательно склонился на сторону своих советников и сказал

Вишнушарме:

— Брахман, осторожность никогда не бывает излишней. Пожалуй, будет лучше, если ты покинешь мой

двор до тех пор, пока не сможешь доказать, что ты тот, за кого себя выдаешь. Тогда тебе воздадутся почести и

уважение, какие подобают твоей учености; но до тех пор тебе придется оставить это место.

Кровь бросилась в голову брахману. Горячий и вспыльчивый, как риши Дурваса, он мгновенно вскочил со

своего места и, прежде чем уйти, произнес страшное проклятие:

— Не будь я истинным брахманом, если не изведу с корнем род Нандов и не посажу на их престол того,

кто с моей помощью, направляемый мною, уничтожит греков!

С этими словами он распустил узел волос на затылке в знак того, что не коснется их до тех пор, пока не

исполнит своей клятвы. Но никто не обратил особого внимания на гневные слова брахмана, их не приняли

всерьез и только посмеялись над напыщенностью его речи. Так и ушел от двора Нандов оскорбленный брахман,

не приняв положенных даров, не получив тех почестей, на какие мог рассчитывать. Он сразу же покинул

Паталипутру, не желая задерживаться здесь даже настолько, чтобы попить воды.

Когда солнце стало клониться к закату, он уже был далеко от негостеприимного города. Вдруг

занимательное зрелище остановило его в пути. Прямо перед ним дети пастухов затеяли игру в войну греков с

арьями. Они представляли, что на их землю напали греки, а они должны разгромить захватчиков. Одна группа

детей изображала греков, другая — индийцев. Красивый мальчик лет пятнадцати играл роль предводителя

арьев: он громко отдавал приказания и заставлял всех беспрекословно их выполнять.

1 М а х а р а д ж а — буквально “великий раджа”, обращение, выражающие глубокое почтение.

Что-то шевельнулось в душе брахмана. Он остановился, следя за игрой. И по мере того как он наблюдал

за детьми, в нем росла убежденность, что тот, кто с детства так уверенно и властно распоряжается другими,

вряд ли по рождению сын пастуха. И он уже решил про себя, что постарается каким-нибудь образом разузнать

все про мальчика, про его прошлое.

Дети играли долго. А брахман все разглядывал издали этого мальчика. Наконец дети устали и все вместе

сели отдохнуть. Тогда брахман подошел к ним и сказал юному “радже”:

— Сынок, я хочу взглянуть на твою руку. Позволь мне сделать это.

Мальчик очень почтительно поклонился брахману и протянул ему свою правую руку. С минуту поглядев

на его ладонь, брахман возликовал: на ней ясно были начертаны знаки царской власти. Очень странным и

непонятным показалось ему, как мог ребенок, отмеченный такими знаками, родиться в пастушьей семье. И чем

дольше глядел он на ладонь мальчика, тем сильнее росло в нем желание пойти к его родителям и расспросить

их о его происхождении. Он сказал:

— Хочешь пойти со мной? Если ты согласишься, я обучу тебя всем наукам. Я долго изучал науку об

оружии, воинские искусства и могу научить им тебя.

Услыхав слова про военные науки, мальчик весь так и вспыхнул от радости:

— Махараджа, я готов стать твоим послушным рабом, если ты научишь меня.

Наступил вечер. Стада торопливо собрали и погнали домой. Брахман пошел следом за своим пастушком.

Отец мальчика оказался очень почтенным человеком. С первой же встречи бросались в глаза его

проницательность и доброта. Пастух был глубоко польщен, что брахман обнаружил необыкновенный ум в его

сыне — гордости семьи. Он предложил Вишнушарме ночлег в своем доме, а когда подоили коров, настоял на

том, чтобы гость отведал молока. Брахман принял гостеприимство пастуха и решил остаться у него на ночь.

Поужинав, он усадил пастуха с собой и с осторожностью начал разговор:

— Да, светлый ум у твоего сына. И об этом я хотел поговорить с тобой. Ты не рассердишься, если я задам

тебе один вопрос?

Пастух словно догадался, что хочет узнать брахман. Он улыбнулся и сказал:

— Ты брахман, махараджа, разве я могу сердиться на тебя? Спрашивай, о чем пожелаешь, я отвечу тебе

без утайки.

Брахман, сгорая от нетерпения, сразу же начал:

— Ты радуешь меня своей готовностью, и я спрошу тебя напрямик. Ты называешь мальчика своим

сыном, но похоже, что он не из твоего рода. Если есть что-нибудь необыкновенное в его судьбе, расскажи мне

об этом. По моим приметам, его ждет небывалый, счастливый удел, ибо отмечен он знаком могущественной

власти.

Выслушав брахмана, пастух немного задумался, а потом решительно сказал:

— Не буду лгать тебе, махараджа. Я расскажу тебе все, как было. Он не сын мне. Откуда взяться

драгоценному камню в лачуге пастуха? Я нашел этого мальчика грудным младенцем лунной ночью в лесу, под

деревом. Он плакал, никого не было возле него. Все мы удивлялись потом, как не тронули его лесные звери.

Точно богиня неба, мать луна, хранила его. Я поднял младенца и принес в свой дом. Я долго искал его

родителей, но так и не нашел их. На ребенке не было никаких особых знаков — ни в одежде, ни на теле. Один

только охранительный браслет. Я бережно храню его до сих пор. Так я и не узнал, кто этот мальчик и откуда. В

семье он рос как родной сын.

Выслушав пастуха, брахман некоторое время молчал, потом попросил:

— Позволь мне взглянуть на этот браслет.

Пастух из потайного угла достал горшок, в котором хранилось еще шесть горшочков, один в другом. В

последнем из них, завернутый в тряпицу, лежал драгоценный предмет. Старик с усилием развязал тряпицу,

стянутую узлом, и протянул браслет брахману. Вишнушарма придвинулся к светильнику и в его свете

внимательно и подробно изучил вещицу. Он весь задрожал от волнения, разглядев на браслете печать.

— Отец! — воскликнул он. — Отпусти мальчика со мной, отпусти хотя бы на время. Его ждет счастливая

судьба, в этом нет теперь сомнения. Но ему нужно помочь. Я многому обучен, многие науки мне известны. И

сердце мое лежат к этому мальчику. Отпусти его со мной!

Пастух, глубоко задумавшись, не сразу ответил брахману, и тот продолжал:

— Вспомни, Дашаратха отдал Рамачандру на попечение Вишвамитры1, и тот обучил царевича всем зна-

ниям. Так и я готов обучить всем наукам твоего сына. Ты ни о чем не беспокойся. Да будет тебе известно: отрок

этот — царское семя.

Старый пастух не знал, что и ответить брахману. Мучительна была для него мысль отдать сына,

расстаться с мальчиком, которого он столько лет растил с великой любовью. Но сам мальчик подсказал решение

отцу. Он не слышал начала разговора старших, но когда узнал, что брахман просит взять его на свое попечение,

ему это так понравилось, что он подбежал к своему несчастному отцу со словами:

— Отец, отдай меня брахману! Не тревожься за меня. Ты знаешь греков, ты видел их раджу. Сколько раз

ты рассказывал мне, каков он собой, какой у него наряд, какой могучий конь под ним. Ты всегда говорил “Чтобы

разгромить наших врагов, нужно быть очень смелым и сильным”. Отец, с твоего благословения и милостью

этого махараджи мудрецов я научусь искусству воина, настоящей доблести и силе. Я верну наши земли, отнятые

у нас коварным врагом. И у нас будет такое же могучее, свободное царство, как у раджи Магадхи. И тогда ты,

отец, сможешь отдохнуть от горя и забот.

При словах о Магадхе и ее радже обида и гнев вновь ожили в душе брахмана.

— Нет, сын мой! — воскликнул он. — Ты можешь мечтать о большем. Знай, твоим будет и престол