— К черту других женщин, — сказал я, останавливаясь у Никабобса. — Они не в счет. Для меня существуешь только ты.

Ева нетерпеливо отмахнулась рукой.

— По-видимому, ты сумасшедший. Я же сказала тебе, что ты ничего не значишь для меня. Не могу же я все время повторять тебе одно и то же. Ты для меня — пустое место и навсегда останешься им.

Я вышел из машины. От долгого сидения затекли ноги. Мне было невыносимо скверно от всего, но я решил все выдержать. Поэтому я любезно открыл для Евы дверцу, заговорил почти спокойно, продолжая наш диалог:

— Хорошо. Тебе незачем тревожиться обо мне. Кроме того, если ты уверена, что абсолютно безразлична ко мне, зачем ты согласилась поехать со мной?

Она сурово посмотрела на меня. Я даже подумал, что зашел слишком далеко и что она повернется и уйдет, оставив меня одного. Но Ева отпарировала с обычным своим смешком:

— Должна же я жить! Не правда ли?

Я почувствовал, как кровь отлила от моего лица, но я на свою обидчицу даже не взглянул. Мы вошли к Ника-бобсу и сели за столик, стоящий напротив входа. Все мои сомнения, которые я пытался от себя гнать прочь, вернулись ко мне с этими проклятыми словами: «Должна же я жить! Не правда ли?» Она скосила мое присутствие только потому, что я платил ей за ее терпение. Это были самые бессердечные, грубые и мерзкие слова, которые приходилось мне когда-либо слышать. Для этой потаскушки я был ничем: не лучше и не хуже любого из украдкой посещающих ее мужчин, готовых оплачивать ее услуги. Я впал в прострацию. Как сквозь сон донесся до меня голос Евы. Он возвращал меня снова к ней. Голос был резким и недовольным. Моя спутница с удивлением смотрела на меня.

— Ты намерен что-нибудь заказать или нет?

Я увидел, что у столика стоит официант. Он с любопытством посмотрел на Еву. Дрожащей рукой я взял меню, но мой мозг все еще отказывался повиноваться мне. Кое-как я овладел собой. Мне было совершенно безразлично, что заказывать: теперь еда не доставит мне никакого удовольствия. Я почувствовал себя больным и опустошенным. Оттого, что Ева не проявила ни малейшего интереса к выбору блюд, мне стало еще хуже. Она пожала плечами и сказала:

— Выбери сам, что хочешь… Мне все равно.

Заказав завтрак, я попросил официанта принести бутылку шотландского виски. Мне ужасно хотелось выпить. Пока официант ходил за виски, я и Ева не проронили ни слова.

— Ты ко всему безразлична и очень хладнокровна, малышка, не так ли? — сказал я и налил в стакан изрядное количество виски.

— Ты так думаешь? — со скучающим лицом спросила она.

Да, завтрак не удался! Чтобы исправить положение и вконец не испортить аппетита, надо что-то предпринимать. От Евы этого не дождешься! Она абсолютно пассивна.

— Есть ли какие-нибудь новости о Джеке? — поинтересовался я, внезапно переменив тему.

— Раз в неделю я разговариваю с ним.

— У него все в порядке?

— Да, все прекрасно.

— Собирается домой?

Ева молча кивнула.

— Сколько он пробудет здесь?

— Неделю… дней десять… я не знаю.

— И я не увижу тебя?

Она покачала головой. У нее был какой-то отсутствующий вид, и я почувствовал, что она не слушает меня.

Чтоб заставить Еву проявить интерес к разговору, я сказал:

— Я хотел бы встретиться с твоим мужем.

На этот раз мои слова дошли до слуха моей спутницы. Она резко подняла голову и посмотрела на меня. — Да?

— А почему бы и нет?

— Тебе он понравится. — Глаза женщины оживились. — Он всем нравится… но только я по-настоящему знаю его. Все считают его прекрасным парнем. — Она попыталась насмешливо улыбнуться, но улыбка не получилась. — Меня бесит, когда я смотрю, как люди толпятся вокруг него… Если бы они только знали, как он обращается со мной!

Но я знал, что Еве нравится его обращение с ней. Как бы грубо он ни обходился с ней, она готова все простить ему. Это сквозило в каждой черточке ее лица, в выражении глаз.

— Так мы встретимся все вместе?

— Я поговорю с ним.

Официант принес суп из омаров. Суп был великолепен, но Ева почти не прикоснулась к нему.

— Ты почему не ешь?

— Я не голодна. Ведь я только что встала.

Я резко оттолкнул свою тарелку.

— Ты сожалеешь, что поехала?

— Нет. Я не отправилась бы с тобой, если бы не хотела этого.

— Ты не привыкла говорить людям приятные слова, да?

— Мне это ни к чему. Тебе придется принимать меня такой, какая я есть, или перестать встречаться со мной.

— Ты всегда так груба со своими знакомыми мужчинами?

— А почему бы и нет?

— Это, согласись, неразумно в твоем положении.

— Почему? Они всегда возвращаются. А если так, то зачем тревожиться на этот счет?

Да, ей незачем волноваться. Она говорит правду. Если другие любовники похожи на меня, они, как и я, все равно возвращаются. Я посмотрел на Еву. Я увидел ее холодное, надменное лицо, и у меня появилось желание причинить ей боль.

— Тебе лучше знать, — сказал я, — но с годами ты не станешь моложе. Наступит время, и мужчины не только не будут возвращаться, но они перестанут тобой интересоваться.

Я, кажется, задел Еву за живое. Ее губы сжались. Она вздрогнула.

— Теперь слишком поздно переделывать себя, — сказала она. — Я никогда не бегала за мужчинами и не намерена бегать за ними впредь.

— Знаешь, Ева, — продолжал я, — мне кажется, ты несчастлива. У тебя ужасная жизнь, верно? Почему ты не бросишь все это?

— Все вы одинаковы. Все мужчины говорят так, но не в состоянии изменить что-либо. Кроме того, что бы я стала делать? Заниматься нудной работой по хозяйству? Нет уж, уволь! Я на это не способна.

— Что ж, твой Джек всю жизнь намерен путешествовать? А вдруг он навсегда вернется домой, и ты должна будешь создать ему семейный уют?

Избегая моего взгляда, Ева смотрела в зал. Ее глаза потеплели.

— Когда-то мы с мужем хотели купить отель… — начала она, но не досказала и безнадежно добавила: — Не знаю, что нас ждет в будущем.

Официант принес второе блюдо. Когда он ушел, женщина внезапно призналась:

— Ты не поверишь, но вчера вечером я плакала. — Она мельком взглянула на меня, словно желая удостовериться, что я не смеюсь над ней. — Ты не веришь мне, да?

— Почему ты плакала?

— Я почувствовала себя такой одинокой. У меня был тяжелый день. — Ева нахмурилась. — Ты даже не представляешь, какими мужчины бывают отвратительными. Всем им нужно только одно. Ты не знаешь, как я одинока. Как трудно никому не верить.

— Да, у тебя тяжелая жизнь. Ничего отрадного. А ты не можешь зарабатывать деньги как-нибудь иначе?

Лицо женщины стало холодным и замкнутым.

— Нет, — резко бросила она. — Каким образом? Глупо жаловаться, но сегодня у меня скверное настроение. — Ева глубоко вздохнула и сказала: — Как же я ненавижу мужчин!

— Ты расстроена? Почему?

— Пустяки. Не обращай внимания, Клив. Все равно я не скажу тебе.

— Кто-то вчера плохо обошелся с тобой?

— Да. Он пытался… Я не хочу говорить об этом.

— Надеюсь, ты вывела его на чистую воду? — спросил я. Мне не терпелось узнать, что же произошло. В глазах Евы были гнев и презрение.

— Да, вывела. Ноги его больше не будет в моем доме. — Внезапно Ева оттолкнула тарелку, так и не прикоснувшись ко второму блюду. — Пойдем отсюда.

Я жестом подозвал официанта.

— Послушай, Ева, давай иногда завтракать или обедать вместе. Это пойдет тебе на пользу. Я хочу, чтобы ты считала меня своим другом. Даже если ты решила, что не нуждаешься в друзьях, наши встречи дадут тебе возможность выговориться. Я отношусь к тебе по-человечески. Другие мужчины ведут себя с тобой иначе, правда?

Какое-то мгновение моя спутница с удивлением смотрела на меня, а потом сказала:

— Правда.

— Так ты согласна? Тебе будет полезно время от времени уходить от всей этой дряни, верно?

Женщина, казалось, раздумывала, принимать или нет такое предложение. Выбор был сделан в мою пользу.

— Хорошо, — ответила Ева, затем, немного оживившись, добавила: — Спасибо тебе, Клив. Мне бы хотелось этого.