Вполне понятно, что в сложившейся ситуации ЦК партии и ГКО стали рассматривать задачу обеспечения блокированного Ленинграда и войск его фронтов продовольствием и военным снаряжением как наиважнейшую. Непосредственно снабжением города-фронта было поручено руководить заместителю Председателя Совета Народных Комиссаров СССР А. И. Микояну. Немало полезного внес в это дело заместитель Председателя Совнаркома А. Н. Косыгин, который неоднократно бывал и на Дороге жизни, и в самом городе на Неве.

Тем временем немецко-фашистские войска хотя снова и продвинулись вперед, но в Ленинград ворваться не смогли. И тогда гитлеровское командование, взбешенное упорством оборонявшихся здесь советских войск, приняло решение разрушить город воздушными налетами и артобстрелами.

Среди зловещих планов по уничтожению Ленинграда была и изданная фашистским командованием секретная директива под названием «О будущности Петербурга». В свое время я ознакомился с ней. В директиве, в частности, говорилось: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России нет никакого интереса для дальнейшего существования этого большого населенного пункта… Предположено тесно блокировать город и путем обстрела из всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сровнять его с землей».

Первый артиллерийский обстрел Ленинграда из дальнобойных орудий враг начал 4 сентября 1941 года. Одновременно усилил и натиск своих пехотных и танковых дивизий. Особенно тяжелые бои разгорелись в районе Шлиссельбурга, где оборонялась 1-я дивизия НКВД. Чекисты дрались не на жизнь, а на смерть, Однако под напором во много раз превосходящих сил врага вынуждены были отступить. В результате падения Шлиссельбурга Ленинград с 8 сентября 1941 года оказался еще плотнее блокированным с суши.

В этот же день город на Неве подвергся особо ожесточенной бомбардировке. На его кварталы были сброшены тысячи зажигательных и фугасных бомб. Сильно пострадал район Смольного, где находился, ни на минуту не прекращая своей работы, наш штаб. Соседние с ним здания превратились в руины. В одном из них, к слову сказать, находилась квартира, где мы отдыхали в иногда выдававшиеся свободные от службы часы. Хорошо еще, что перед налетом никого из нас не оказалось там…

Варварские налеты враг совершил и 9-го, а затем 10 сентября. Повторялись они и в последующие дни. Причем гитлеровцы теперь сбрасывали на город фугасные бомбы замедленного действия, которые представляли особую опасность. Обезвреживали их не только саперы, но и специальные команды из добровольцев, в которых было немало девушек-комсомолок. Действовали они бесстрашно, но подчас, случалось и непоправимое… Места погибших тут же занимали другие, не менее мужественные добровольцы.

Итак, все попытки врага овладеть Ленинградом, колыбелью Великого Октября, потерпели провал. К концу сентября гитлеровцы были здесь повсеместно остановлены.

Но город все же оказался во вражеской блокаде, положение его было серьезным. В связи с этим было решено срочно изъять из состава ленинградского ПВО часть зенитных артиллерийских подразделений и усилить ими противотанковую оборону на особо опасных направлениях. Корабельной артиллерии тоже было приказано сосредоточить свой огонь на участке Урицк, Пулковские высоты, поддерживая оборонявшуюся здесь 42-ю армию. Одновременно для создания глубоко эшелонированной обороны эту армию усиливали за счет части сил 23-й армии.

Формировались отдельные стрелковые бригады из моряков Балтийского флота, курсантов военных училищ и войск НКВД. И все это делалось экстренно, без какого-либо промедления.

В ночь на 14 сентября 1941 года Климента Ефремовича Ворошилова по указанию Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина срочно вызвали из Ленинграда в Москву. Он вылетел туда на самолете. Вместе с ним убыли Л. А. Щербаков и Л. М. Китаев. А мне же и С. В. Соколову было приказано задержаться, чтобы сдать дела нашего секретариата.

Выполнив это указание, я съездил в больницу им. Я. М. Свердлова, где встретился с раненым полковником К. К. Чистяковым, работником аппарата Совнаркома СССР, временно прикомандированным к К. Е. Ворошилову. Доложил ему, что маршал приказал тоже вывезти его в Москву. Нужно ли говорить, как растроган был Константин Константинович такой заботой о нем!

И вот сборы закончены. Нелегко было расставаться с верными друзьями Вениамином Андреевичем Андреевым, Григорием Васильевичем Сапожниковым, с другими сотрудниками секретариата — машинистками, водителями. Ведь сколько раз мы вместе смотрели смерти в глаза, сопровождая маршала в его поездках по фронтовым дорогам! А вот теперь пришла пора расстаться.

18 сентября на легкокрылом санитарно-транспортном самолете мы с С. В. Соколовым и К. К. Чистяковым поднялись в воздух. Самолет на малой высоте пошел над Ладожским озером.

Не долетев до Тихвина, прямо на лугу совершили посадку и переночевали в стоге сена. Следующая посадка и ночлег были уже в Череповце. Здесь мы едва ли не впервые с начала войны спокойно отдохнули и даже не торопясь поужинали. И снова в воздух. На третьи сутки через Вологду прибыли на подмосковный аэродром Быково.

Москва обрадовала и одновременно насторожила. За время нашего отсутствия она во многом изменилась. Вечером ее небо пятнали аэростаты воздушного заграждения. Окраины ощетинились противотанковыми ежами и надолбами. Здесь и там виднелись позиции зенитных артбатарей.

Налеты вражеской авиации на столицу начались с 22 июля. В этот день враг бросил на нее 220 тяжелых бомбардировщиков. Но из этих сотен самолетов лишь единицы смогли прорваться сквозь воздушный зенитный заслон. Небо Москвы оказалось неприступным для фашистских асов.

Правда, кое-где, особенно на окраинах, были видны оспины от вражеских бомб. Это фашистские бомбардировщики, удирая от краснозвездных истребителей, беспорядочно сбрасывали их для облегчения.

Поначалу думалось, что в Москве обоснуемся надолго. Но не прошло и трех дней, как мы снова оказались под Ленинградом. Дело в том, что Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу 54-й армии, которой тогда командовал Маршал Советского Союза Г. И. Кулик, нанести удар по группировке войск противника на синявинском направлении, севернее Мги, и тем самым попытаться деблокировать Ленинград. Для оказания помощи командарму Ставка и направила К. Е. Ворошилова.

К сожалению, все усилия частей и соединений 54-й армии не увенчались успехом. 28 сентября мы снова возвратились в столицу.

По возвращении Климент Ефремович принял участие в работе конференции представителей СССР, Англии и США, обсуждавшей вопрос о взаимной военно-экономической помощи в системе антифашистской коалиции. Спустя годы об этой конференции трех держав в официальных документах будет сказано так:

«Исходя из жизненных интересов не только советского народа, но и народов всех свободолюбивых стран, правительство СССР стремилось добиться заключения конкретных соглашений, направленных на мобилизацию сил союзных стран для борьбы против фашистской Германии… Со стороны Советского Союза в работе конференции участвовали И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов, представители Наркомата обороны, Наркомата Военно-Морского Флота и Наркомата иностранных дел. Английскую делегацию возглавлял лорд У. Бивербрук, американскую — А. Гарриман».

В ходе конференции готовились соответствующие материалы, расчетные данные и другие документы. Часть из них отрабатывалась в нашем секретариате. Так что дел нам хватало. Но мы трудились с огоньком, гордясь тем, что вносим посильную лепту в успех конференции.

До нас доходили сведения о том, что партнеры из Англии и США подчас старались либо вообще уклониться от помощи, либо начинали выдвигать буквально кабальные условия. Но терпеливая и реалистичная позиция советской делегации все же одержала верх: были приняты обоюдоприемлемые решения. Огорчало, однако, то, что далеко не все наши заявки удовлетворялись полностью. Союзники, например, в два раза сократили заявку на поставку алюминия, в три с лишним раза — толуола, в десять раз — броневых листов. Не выполнялись оговоренные месячные планы по поставкам нам самолетов, танков, противотанковых ружей, зенитных орудий.