–Любооовь моя! – выла на одной ноте Мариция.

Уля, будучи посвящена во все перипетии несостоявшейся свадьбы Иласа (а посвящала ее Васса со смаком и перченым описанием), прикинула – это надолго, а свиток ей нужен, и сейчас, решила пойти ва–банк:

 – А кого это вы, многоуважаемая фьерра зовете «любимым»? – бывшая монахиня прищурилась фирменным взглядом настоятельницы, прожигающим до самых печенок.

 – Своего суженного, Иласа, – растерялась Мариция.

 – Для тебя он, может, и суженый, к тому же бывший, а для меня – законный супруг и отец моих будущих детей. А ты...,  - Уля, девушка простая, этикетами не замороченная, засучила рукава, недвусмысленно давая понять, что здесь – не светский раут и от слов «мое» некоторые замужние дамы могут перейти к доказательствам.

Мариция, по достоинству оценив внушительные телеса соперницы, прикинула, что еще неизвестно, кто кого ушатает, но решила рискнуть. Риск, конечно, дело благородное, но не всегда оправданное. Уля победила со счетом 2:0, взашей отправив фьерину Ренару в полет с лестницы.

Илас, открывший дверь, чтобы узнать, что происходит (диалог за оной как–то подозрительно оборвался), лицезрел победоносную Улю, которая вплыла в кабинет, царственным жестом взяла свиток и, ни слова не говоря, ушла.

«Вот это женщина», – Илас был поражен. В его практике были и красавицы с томными взглядами, и пытавшиеся его на себе женить, и знойные фьеррины, и ветреные кокотки, но НИ ОДНА за него не дралась, а эта женщина,фьерра просто намылила шею той, из–за прихоти которой ему когда-то чуть не пришлось надеть на шею брачную петлю.

«Жениться что ли?» – мелькнула мысль у блондина, но потом он помотал головой, словно прогоняя наваждение: «Женится – нет, но вот переманить в секретари ее определенно стоит…».

Письмо, до этого спокойно лежавшее на столе, словно услышав мысли мужчины, недовольно зашуршало. Илас перевел на него взгляд и мечтательно, совсем по-мальчишечьи, улыбнулся. Желтоватый пергамент, еще две седьмицы назад касавшийся руки его Узы. Образ медноволосой девушки с глазами цвета больной бирюзы… они переписывались уже больше года, и каждого послания он ждал, как свидания с любимой.

***

Эрден обнял Вассу за талию, подойдя сзади:

 –Устала?

 – Есть такое. А ты?

 – Тоже. Может, пойдем спать?

Закатное солнце гигантской раскаленной монетой погружалась за горизонт, обещая по всем приметам завтра жаркий день.

 – И все же, в чем ты поклялась на крови тому цыгану? – этот вопрос мучал Эрдена уже давно.

 – Не скажу, но я исполню обещанное ему, будь уверен. И это не принесет никому беды..., – Васса положила руку на живот. Окружающие еще не догадывались, но она–то знала...