– Полагаю, это тоже метод, – сказал я, кивнув на пистолет. – Если ты избавишься от меня, то проблема того, кто настоящий, решится сама собой.

Он ничего пока не сказал, но пистолет немного дрогнул в его руке. Двое его заложников – Брайан и женщина – смотрели на нас.

– Однако, – сказал я, – ты был на той презентации в «Иммортекс». – Ты должен знать, что чем бы ты ни выстрелил мне в грудь, доктор Портер и его команда наверняка смогут исправить повреждения. А мой череп из титана, усиленного сетью из углеродных нанотрубок. Я должен выжить, даже если выпрыгну из самолёта, а парашют не раскроется. И я бы подумал о рикошете, прежде чем стрелять мне в голову.

Джейкоб продолжал смотреть на меня, а потом, наконец, хватка его руки на рукояти пистолета ослабла.

– Сядь, – сказал он.

– Вообще‑то, – ответил я, – мне больше нет необходимости сидеть, потому что я не устаю. Я предпочёл бы остаться на ногах.

– Ладно, а вот я присяду, – сказал он. Он прошёл по салону и опустился в переднее пассажирское кресло, стояшее у самой переборки, отделяющей пассажирский салон от пилотской кабины. После этого он развернулся вместе с креслом лицом ко мне, по‑прежнему держа в руках пистолет. Брайан Гадес, который обеспокоенно смотрел на него, сидел во втором ряду, а женщина‑заложница – рядом с ним с глазами, распахнутыми так широко, что сделалась похожей на персонаж анимэ.

– Итак, – сказал я, – что мы со всем этим будем делать?

– Ты знаешь меня так же хорошо, как и я сам, – ответил Джейкоб. – Я не собираюсь сдаваться.

Я слегка пожал плечами.

– Я настолько же упрям. И я в своём праве; в конце концов, это не я взял заложников. То, что ты делаешь, неправильно. Ты это знаешь. – Я помолчал. – Мы можем всё это прекратить. Всё, что тебе нужно сделать – просто бросить оружие.

Я увидел, как на лице женщины появилась надежда.

– Я собираюсь бросить оружие, – сказал Джейкоб. – Я собираюсь отпустить этих людей… кстати, Джейк, познакомься с Брайаном Гадесом и… и…

– Вы даже не помните, как меня зовут? – сказала женщина. – Вы рушите всю мою жизнь, и даже не помните моего имени?

Я посмотрел на неё и попытался сделать сочувственное лицо.

– Я Джейк Салливан, – сказал я.

Она не ответила, и я спросил:

– А вы?

– Хлоя. – Она выразительно посмотрела на Джейка. – Хлоя Хансен.

Фраза «рад знакомству» решительно не подходила к ситуации, поэтому я просто кивнул и снова повернулся к Джейкобу, сидящему на крутящемся кресле.

– Ну? – сказал я.

– Послушай, – ответил Джекоб, – я знаю, что где‑то в глубине ты со мной соглашаешься. Ты считаешь, что биологическая жизнь более реальна. Дай мне то, чего я хочу.

Я задумался. Бессмысленно отрицать. Он прав; я и правда в это верил. Но так было до того, как я прошёл мнемоскан, до того, как я… да, чёрт возьми, да: до того, как влюбился в Карен. С ней я чувствовал себя более живым, чем когда‑либо раньше. Я смотрел на Джейкоба и думал, смогу ли я ему это растолковать. Конечно, он – я – любил Ребекку, но мы так и не дали этой любви расцвести и превратиться в отношения.

– Сейчас всё по‑другому, – сказал я. – Мои чувства изменились.

– Значит, мы в тупике.

– Разве? Рано или поздно тебе придётся заснуть.

Он не ответил.

– Кроме того, – продолжил я, делая крошечный шажок навстречу, – я знаю все твои слабости.

До этого он смотрел в пол – полагаю, он всё‑таки начинал уставать – но при этих словах его голова резко вскинулась.

– Я знаю все твои психологические слабости, – сказал я.

– Они и твои тоже.

Я медленно кивнул.

– Ты так думаешь. Но знаешь, чему я научился, а ты нет, никчёмный сукин ты сын? Я узнал, что когда ты любишь кого‑то, и кто‑то любит тебя, то у тебя больше нет слабостей . Неважно, что ты сделал в прошлом, неважно, что ты чувствуешь в самых тёмных закоулках своего разума. Вергилий сказал, что amor vincit omnia, а он был очень смышлёным парнем – любовь действительно побеждает всё.

Внезапно раздался какой‑то гудящий звук.

– Что это? – спросил я.

– Видеофон, – ответил Джейкоб, указывая на устройство, висящее на стене рядом с дверью шлюза. – Ответь.

Я подошёл к видеофону, отыскал кнопку приёма звонка и нажал её.

На экране возникло лицо Смайта.

– Прошу прощения, что прерываю вас, – сказал он. – Но, я думаю, вы тоже хотите это услышать. Звонили с Земли. Дешон Дрэйпер. Он говорит, что присяжные возвращаются, и…

– Не сейчас! – прорычал я.

Я повернулся к Джейкобу, но не отключил видеофон. Смайт по‑прежнему будет всё слышать, хотя поле его зрения и ограничено.

– Видишь, Джейкоб? – сказал я. – Я полностью в твоём распоряжении. Ты для меня главнее всего. – Я сделал пару шагов в его направлении, пытаясь сократить дистанцию, которую увеличил, отойдя к видеофону. – Давай решим это миром, а?

– Конечно, – сказал Джейкоб. – Просто дай мне то, что мне нужно.

– Я не могу. У меня собственная жизнь. У меня Карен. – Я не хотел быть жестоким – правда не хотел. Но он никогда не видел так ясно, как сейчас вижу я: во всех нюансах и оттенках, во всём великолепии. – Кроме того, ты не будешь знать, что делать со своей жизнью там, на Земле; ты никогда этого не знал. Ты плыл по течению, проживал фамильные деньги. Господи, Джейкоб, во многих отношениях ты был так же оторван от реальности, как и папа. Но я теперь вижу, я вижу всё. Жизнь – она не для того, чтобы быть одному, а чтобы быть с кем‑то.

– Но у меня есть кто‑то , – ответил Джейкоб. – Ребекка.

– Ах, да, Ребекка. Хочешь позвонить ей на Землю?

– Что? Нет.

– Почему? Стыдишься того, что сделал? Боишься, что она никогда не посмотрит на тебя теми же глазами?

Джейкоб неловко поёрзал в кресле.

– Потому что я знаю, каково это, когда на тебя смотрят по‑другому . Я ходил к ней после сканирования. Она не могла смотреть мне в глаза; она всё время норовила куда‑то уйти, когда я оказывался рядом. Она даже имени моего произнести не могла.

– Это ты, – сказал он.

– С тобой будет то же самое, когда она узнает, что ты тут устроил. Думаешь, она не спросит тебя, что стало с твоей копией‑мнемосканом? Думаешь, она об этом просто забудет? – Я покачал головой. – Ты не можешь здесь выиграть; просто не можешь.

Джейкоб медленно поднялся на ноги, но не выпрямился в полный рост.

– С тобой всё в порядке? – спросил я.

Он держал пистолет одной рукой, а другой яростно тёр макушку.

– Джейкоб? – позвал я. Он скривился; я и забыл, как сильно может деформироваться плоть. – Джейкоб, ради Бога…

– Ты в этом участвуешь, – произнёс он сквозь стиснутые зубы. – Ты тоже в этом участвуешь.

– Участвую в чём, Джейкоб? Я просто хочу помочь.

– Ты лжёшь! Вы все сговорились, чтобы меня достать.

– Нет, – сказал я там мягко, как только мог. – Нет, вовсе нет, Джейкоб. Что‑то не так у тебя в мозгу – но это временно.

Джейкоб вдруг резко наставил на меня пистолет; он словно бы стал продолжением его руки.

– Я убью тебя, – прошипел он.

Я едва заметно пожал плечами.

– Ты не сможешь.

– Тогда я убью их, – сказал он, направляя пистолет куда‑то между Брайаном и Хлоей.

– Джейкоб, нет! – воскликнул я. – Ради Бога, это не… это не мы . Ты знаешь, что это не мы. Это последствия операции. Доктор Чандрагупта может их устранить. Давай опустим сейчас пистолет и просто выйдем наружу через шлюз.

Он снова скривился и согнулся ещё больше. В голосе его звучало насмешка.

– Чтобы они смогли залезть мне в голову?

– Нет, Джейкоб, ответил я. – Ничего такого. Они просто…

– Заткнись! – закричал он. – Просто заткни свою поганую пасть! – Он огляделся по сторонам. – Хватит с меня вас. Хватит с меня вас всех! Думаете, вам удастся отговорить меня от моей жизни ?

Я развёл руки в успокаивающем жесте, но ничего не сказал.

Он снова скривился и сдавленно пробормотал:

– Боже …