Сразу за домиками, на склоне, Уна увидела Даму, который яростно тянул за веревку, перекинутую через молодую ветвь, при этом безостановочно крутя руками. Правый конец веревки он обмотал вокруг пальцев и запястья, схватить его он не мог.

Уне захотелось узнать, видел ли он возвращавшегося Марка, но в любом случае было хорошо встретить кого-нибудь не слишком назойливого. Она не сомневалась, что ей удастся приветливо сказать: «Эй, что это ты делаешь?» — без приметной дрожи в голосе или лице.

— Сулиен сказал, что мне надо почаще делать упражнения вроде этого. Чтобы развивать мышцы плечей. Здорово помогает.

И все же он остановился и с неприязнью снял обмотанную вокруг пальцев веревку.

— Глупо, наверно, выглядит. Будто я тягаюсь с деревом.

— Ничего не глупо.

Но Дама не стал возобновлять своих упражнений и вместо этого пошел рядом с Уной.

— Ты в порядке? — спросил он. — Больно у тебя вид какой-то несчастный.

Это был удар ниже пояса; Уна не подготовилась к неожиданным проявлениям симпатии. Застигнутая врасплох вопросами Дамы, она ответила:

— Нет.

— Нет? А мне кажется, да.

Он хотел бы утешить Уну, но не знал наверняка, как сделать это лучше, и боялся, что невольно заставит ее сказать про Марка что-нибудь, чего ему отнюдь не хочется слышать.

— Все прекрасно! — Но Уна поняла, что этого мало, что, если она ограничится сказанным, все ее притворство пойдет впустую. — Просто… устала.

— Ну, в порядке, так в порядке, — натянуто улыбнулся Дама. — И я не выгляжу глупо.

— Нет, не выглядишь, — нетерпеливо вздохнула она, будто он не может понять такую простую вещь, но реплика Дамы еще больше вывела ее из равновесия. — А что?

— Дело в том… — замурлыкал Дама, — сначала ты привыкала к мысли, что должна убежать, должна спасти Сулиена, прийти сюда, а теперь?..

Уна перевела дыхание, чувствуя, что понемножку расслабляется, впадает в какое-то безвольное невеселое состояние, что она слишком устала и ей даже легче, что Дама ни словом не упомянул о Марке. Теперь она уже не так внимательно следила за своим голосом.

— Я… да, я думала, что делать дальше.

И это была правда: связанные с Марком страдания, казалось, переполнили чашу, пропитали собой все. С тех пор как он оставил ее, Уна только и думала: что же мне делать, для чего я вообще существую?

— Ты можешь остаться и помогать нам. — Уна терпеливо кивнула. — Только этого мало, — сказал Дама.

— Ох, да… — Уна подумала, что Даму оскорбляет выражение ее лица. — И мне так кажется.

Какое-то время они шли молча, наконец Уна шепнула:

— Откуда ты узнал?

— По-моему, мы в каком-то смысле похожи.

— Да, — сказала Уна, все еще пребывая в трансе.

— Но ты не должна думать, что тратишь жизнь впустую, и я знаю, ты так никогда не скажешь. И никто из нас не может так говорить, когда кругом столько работы, столько зла, против которого стоит бороться: Рим, рабство.

— Это дело Марка, — с горечью произнесла Уна.

— Нет, это общее дело. И ты это знаешь, чувствуешь.

— Да, потому что всякий, кто бездействует, становится частью этого, — к собственному удивлению, ответила Уна, и от сознания этого на душе у нее потеплело.

И, как тот момент, когда Уна сказала, что она больше не рабыня, лицо Дамы просветлело от удовольствия. Но Уна тут же устало произнесла:

— Да, я чувствую это, но не знаю, что нам с этим делать, я не могу…

Они дошли до домиков. Для Уны они как-то поблекли, словно опустели, словно им чего-то не хватает, словно она смотрела на них, прищурив один глаз. Это казалось естественным.

— Если твой Новий… — Дама услышал грубые нотки в своем голосе и моментально понял, что совершает ошибку. — Если это случится, — быстро начал он снова, — то все изменится и нам придется быть наготове. Помочь. Чтобы никто наверняка не встал у него на пути, не помешал. А если не выйдет, то мы должны приготовиться ко второй попытке.

— И вовсе он не мой, — впервые с холодком ответила Уна.

Делир, переваливаясь с боку на бок, бросился им наперерез справа, поспешавшая рядом Зи-е крикнула:

— Вы не видели Лал? Или Пирру?

Уна отрицательно покачала головой.

— О, эта женщина, — необычным для себя брюзгливым тоном сказал Делир и действительно стал похож на нытика. — Если она окончательно спятила, то клянусь, я тоже спячу, еще как спячу, и тогда посмотрим, как ей это понравится.

Но Уна не шевельнулась и едва заметила, как Делир и Зи-е, торопливо спустившись по лестницам, промчались по мосту мимо нее. Ощущение холода, утраты только обострилось. Она словно позабыла о предупреждении, вошла в знакомую комнату, тени в которой сместились, потому что одна из лампочек перегорела.

— Что такое? Все, как я говорил? — встревожился Дама.

— Нет, — ответила Уна рассеянно и постояла еще мгновение, чтобы все в комнате ее ощущений встало на свои места, потому что скоро ей предстояло увидеть, в чем дело. Медленно, автоматически она посмотрела по сторонам. — Он не должен был покидать ущелья, он…

Она сделала то, чего никогда не делала прежде, и, подбежав к домику, где жили Марк с Сулиеном, распахнула дверь.

— Что ты делаешь? — спросил последовавший за ней Дама.

Уна, замерев, разглядывала беспорядок в комнате. Она не представляла, что она может увидеть. Марка в комнате не было, но это еще ни о чем не говорило. Она увидела одежду, показавшуюся ей одеждой Марка, вперемешку с вещами Сулиена; пожитки обоих были настолько скудными и неотличимыми друг от друга, что по отсутствию той или иной вещи еще нельзя было с уверенностью сказать, что кто-то из обитателей исчез.

Ей не пришло в голову поискать вязаную шапку — сейчас она даже не представляла, какой силой наделила эту пустячную вещицу. В лихорадочной спешке она выдвинула неподатливый ящик, — должна же была быть хоть одна улика. Но Марка и след простыл, и с каждым мгновением Уне все меньше верилось, что ей удастся найти его, однако это еще не означало, что он покинул ущелье, вполне вероятно, Тиро, или Мариний, или кто-нибудь еще и вправду хотел убить его, а она этого не заметила?!

Дама стоял, уязвленно и бдительно за ней наблюдая.

— Он ушел?

— Его куртка! — вскрикнула Уна. — И еще у Сулиена были наши рюкзаки, теперь их тоже нет! Марк.

Она закрыла лицо ладонями, но через мгновение почувствовала сердитое и в то же время трепетное облегчение. Если он покинул ущелье по собственной воле, то подверг себя необдуманному риску, однако Пирре в лесах никто не причинил вреда, или, вернее, единственный вред причинила себе она сама. К тому же найти ее оказалось совсем просто.

Неужели он ушел из-за нее, с досады? Эта пугающая мысль смутила Уну, но в то же время в ней заключалась язвительная насмешка, которая всегда подкрепляла ее, как обжигающий глоток спиртного. Вдруг оказалось возможно взглянуть на случившееся как на нелепое недоразумение.

— Делиру виднее, — расслабленно произнес Дама.

Странно, однако Уне это до сих пор не приходило в голову — единственным инстинктивным желанием было рассказать обо всем Сулиену.

Но Сулиен и Делир уже вместе выходили из дальновизорной. Стиравшая белье Хелена сказала Сулиену, что в новостях сообщили, будто Марк Новий давным-давно убит, и что других передач сегодня не будет; Делир же разыскивал Лал и заметил маленькую аудиторию, ошеломленно приникшую к экрану, на котором снова и снова демонстрировали скорбный ролик.

Подойдя поближе, Уна с Дамой услышали, как Делир сердито спрашивает Товия:

— Почему никто не пришел и не сказал мне?

— Я думал, что вам уже сказали, думал, вы сейчас обсуждаете все это с Марком Новием.

— Так Марк уже видел это?

Уна не понимала, почему все вдруг пришли в такое волнение, но по спине у нее побежали холодные мурашки; все хуже, все гораздо хуже, подумала она.

— Он ушел, — лаконично сообщил Дама.

Сулиен и Делир повернулись к нему со слегка обиженным видом людей, которые не все успели расслышать.