На следующий день было воскресенье, и вечером мы все вместе пошли в гринвичскую церковь. Сэм не желал идти: он утверждал, что является язычником-индейцем, но Лайза отмела все его протесты.

— Когда ты в Англии, ты обязан ходить в церковь вместе с нами по воскресеньям, не следует отрываться от семьи, Сэм. У меня и без тревог о твоей душе хватает забот.

— О моей душе? Но похоже, у меня ее нет, дорогая.

— Ерунда, просто она скрыта от глаз. Если хорошо постараться, то рано или поздно ее можно обнаружить.

В церкви в тот вечер был полковник Браун. Когда мы встали для исполнения второго гимна, Аайза слегка толкнула меня, указав налево, и я увидела на боковой скамье на один-два ряда впереди от нас высокую фигуру. Когда мы покидали церковь, викарий поприветствовал Сэма, и они поговорили несколько минут. Проходя мимо галереи, мы встретились с полковником. Он поклонился и поздоровался с нами. Чед тоже поклонился в ответ, а когда полковник отошел на несколько шагов, пробормотал:

— Судя по твоему описанию, Лайза, это и есть дворецкий Кейси.

На обратном пути Лайза рассказала Сэму о полковнике.

— Я уверена: он лишь притворялся, что ищет место дворецкого, а сам пытался завязать знакомство с Кейси, — хихикнула Лайза. — Он очень странно на нее смотрит, как будто… пристально изучает.

— О, Лайза, у него просто такой проницательный взгляд, — сказала я. — Возможно, это привычка военного. — В тот момент я была не столько озабочена полковником Брауном, сколько тем, как пристально смотрит на меня сидящий в экипаже напротив Сэм — я постоянно выглядывала из окна, только чтобы избежать его взгляда.

В течение всего дня я чувствовала себя напряженно. Сэм был счастлив вернуться домой, а Чед был рад видеть его вновь, заявив, что возвращение Сэма восстановило в семействе равновесие. Но я не могла не заметить, как Лайза бросает взгляды на Сэма, когда думает, что за нею никто не наблюдает; не могла я также не заметить явного интереса Сэма Редвинга ко мне. Это встревожило меня, и я с нетерпением ждала наступления следующего дня, когда я вновь вернусь к своим обязанностям в доме и в агентстве.

— Твои обязанности теперь, когда Сэм дома, не изменятся, Кейси, — сказала Лайза вечером, после игры в ма-тзянг. — Если он встанет вовремя, то позавтракает с нами; а если нет — то пусть Эми приготовить что-нибудь для него. — Она обернулась к Сэму: — Обычно ты проводишь целые дни в городе, не так ли, а значит, ты либо зайдешь на ленч куда-нибудь в заведение, либо можешь пообедать здесь, когда Кейси приготовит ленч для Чеда. А потом ты можешь обедать с нами, если, конечно, Кейси не возражает готовить на четверых.

— Я не хочу причинять ей никаких беспокойств, — улыбнулся Сэм.

— В этом нет никакого беспокойства, однако мои способности в кулинарии весьма посредственны, — сказала я.

— Но не столь малы, как способности Лайзы, готов поклясться, — усмехнулся Сэм.

Я нахмурилась.

— Вы несправедливы.

Он был удивлен.

— Лайза не возражает. Она и сама признает, что плохо готовит.

— У Лайзы много работы в агентстве. Она не может делать все.

— Ты очень преданна и очень мила, Кейси, — сказала Лайза, — но я бы не готовила лучше, если бы не была занята в агентстве. — Она взглянула на Сэма: — Сэм, милый, ты богат или беден на настоящий момент?

Он некоторое время размышлял над ответом.

— Нечто среднее. Можно было бы сказать, что у меня — все о'кей.

— У тебя — что?..

— Все о'кей. Это выражение в ходу у американцев. Оно означает «все хорошо». Да. Прекрасно. Все в порядке.

— Как оно пишется? — спросил Чед.

— Всего двумя буквами: О и К.

— Почему же именно так?

Сэм пожал плечами.

— Понятия не имею. И никто не может объяснить. — Внезапно его глаза сверкнули. — Ах, да: за разговорами о кулинарных способностях я кое-что упустил из виду, рассказывая об урагане. Когда Кейси напоила меня горячим кофе, как раз в самый разгар…

— Не надо, Сэм, — сказала я, вставая. — Вы говорили об этом весь обед, а если вы собираетесь начать сначала — будьте добры подождать, пока я лягу в постель. Вы столько говорите об этом, что я чувствую себя очень неловко.

Некоторое время он молчал, а затем кивнул, будто что-то подтверждая для себя самого.

— Конечно. Прости, милая, — он обернулся к Лайзе: — Я расскажу вам в следующий раз. Но почему ты спросила, богат я или беден? Тебе нужны деньги?

Она покачала головой, улыбаясь.

— Нет. Если ты богат, ты, может быть, подольше пробудешь дома, прежде чем пуститься в новые приключения. Если ты беден, то скоро уедешь. Я спросила, чтобы знать, чего ждать.

Сэм рассмеялся.

— Ты все та же прежняя Лайза. Знаешь, Кейси, когда ей было всего пять лет, она уже желала знать, что я буду делать дальше.

— Только потому что ты такой идиот, Сэм. И если у тебя на уме что-то дикое, я постараюсь отговорить тебя, — ответила Лайза.

— Ну, я собираюсь продать свой проект с удобрениями. Это означает, что я потерплю небольшие убытки, но ничего страшного не случится. А потом я придумаю что-нибудь новенькое, но не за границей, а здесь. — И он взглянул на меня: — Теперь я не намерен уезжать надолго.

На следующий день я окунулась с головой в дела агентства и позабыла о всех тревогах, которые мучили меня накануне. Лайза была молчаливее, чем обычно, и я гадала, занята ли она теми же мыслями, что и я. Перед полуднем я уехала за покупками, а затем домой — готовить завтрак для Чеда. Сэм в тот день рано встал и завтракал вместе с нами. Я надеялась, что на ленч он поедет в город, однако он ожидал моего приезда, чтобы помочь мне выгрузить покупки, а потом пошел было со мной на кухню поболтать, но я твердо сказала, что не могу одновременно и говорить, и готовить, что на кухне меня не следует отвлекать.

Меня слегка беспокоила мысль о том, что на ленч он будет оставаться дома. И я решила в будущем поступать иначе. Двадцать минут спустя я послала Эми сказать Сэму, что завтрак сейчас будет подан. Он был готов: еще прежде он сказал мне, что по звуку подъехавшего экипажа он может судить о том, когда я позову к столу.

В час дня Чед вышел в столовую с Сэмом и, как всегда, любезно поздоровался со мной.

— Доброе утро, дорогой Чед. Сейчас я принесу кофе, и мне нужно спешить обратно, к Лайзе, — сказала я.

Казалось, Сэм разочарован.

— Обычно ты составляешь мне компанию, — удивился Чед.

— Да, но теперь для компании у тебя есть Сэм, а у нас сегодня много дел в агентстве. Я не могу оставить Лайзу одну.

В моих словах была доля правды, но лишь доля. Моей основной целью было по возможности избегать оставаться в компании Сэма. Мысль о том, что он, возможно, влюблен в меня, что он может начать ухаживать и даже предложить мне замужество, пугала меня. Я очень уважала Сэма Редвинга, мне он был приятен, но знать о том, что он — любовь всей жизни для Лайзы, и думать о нем иначе, как о друге, я не могла.

Как ни странно, мысль о том, что мужчина будет ухаживать за мной, не была мне неприятна. Годы странствий, казалось, очистили меня от этой боли и освободили меня от отвращения к мужчинам, которое вселил в меня супружеский опыт. Я не верила, что браки совершаются на небесах, но у меня была причина думать, что некоторые браки ведут в ад. После всех пережитых ужасов единственное, чего бы я желала от мужа — это обыкновенной доброты, а Сэм Редвинг обладал ею. Но мне не нужен был муж, и, кроме того, я не желала, чтобы за мной ухаживал Сэм: я сразу почувствовала бы себя предательницей.

Мне казалось, что до того времени он был холостяком просто потому, что не думал о женитьбе. Покуда это было так, Лайза могла выносить свою безответную любовь. Но если бы он серьезно влюбился в меня, это серьезно ранило бы ее сердце. Я не имела права рассказать ему о любви Лайзы и попросить его раскрыть глаза и посмотреть на нее не как на повзрослевшую, подругу детства, а как на прекрасную женщину, которую мужчина должен был бы любить и лелеять. С моей стороны это было бы непростительным вмешательством в чужую жизнь — к тому же бесполезным. Я не могла поговорить и с Лайзой. Не могла же я сказать, что Сэм чувствует ко мне именно то, чего она так ждала долгие годы. Это было бы жестоко и уни-зительно.