– Привет.

Она нахмурилась, взглянув через плечо, потом на Джека – который наклонил голову в замешательстве...

– Ну, и каков приговор? – спросила Мэл. – Отдают в залог или нет?

– Лайонел и Гастон планируют превратить их в наличные tout de suite (фр. немедленно). Клотиль и Ти-Бо намерены придержать. У Джексона проблемы с условно-досрочным освобождением.

– Я так и знала, что слухи о нем были правдой!

Когда они, в конце концов, закончили пить/курить и побрели прочь, внимание Мэл сосредоточилось на Спенсере.

– Я действительно нравлюсь ему. Я в этом уверена.

– Угу, дело - верняк. Я попросила Брэндона, чтобы он все-таки еще раз свел их, даже если просто на двойном дружеском свидании.

– Это я - верняк, – сказала Мэл. – Почему бы мне не нравиться Спенсеру?

Иногда, когда она говорит вещи вроде этого, мне сложно понять, шутит она или нет.

– Так что ты собираешься делать с охотой Брэндона на твою девственность?

– Понятия не имею. Уверена, что всем в школе интересно, появится ли у меня, с приходом шестнадцатого дня рождения, более взрослый и более опытный бойфренд.

Мэл подвела итог моему затруднительному положению:

 – Как только скаковой конь научился скакать, можешь не рассчитывать, что он станет хромать слишком долго.

                Я наблюдала за Брэндом, смеющимся с другими парнями, его лицо покраснело по сравнению с его белыми пуговицами. Он выглядел совершенно великолепно. Но все же я просто не чувствовала той великой страсти, даже никакого неодолимого любопытства, чтобы заняться сексом с Брэндоном. Хотя я и не чувствовала к Брэнду ничего особенного, я не хотела его терять. Когда-то это должно случиться.

 – Я просто не люблю давления. – Даже если я и пообещала это с самого начала. Но я была в отчаянии, храня ему верность все лето! – я... Я подумаю об этом позже, – я притихла с побежденным видом, чувствуя себя еще более опустошенной.

– Что с тобой? В тебе обычно полно энергии.

Я пожала плечами, не в силах рассказать, что мои таблетки оставили меня без сил.

– Если ты собираешься оставаться вялой, то я пойду покручусь возле Спенсера.

– Развлекайся, – пробормотала я. – Не кусайся. Разбуди меня до звонка.

Она скрылась из вида, и вскоре я услышала ее наигранный смех над одной из шуток Спенсера.

Но мне не удавалось расслабиться, я все еще чувствовала, что за мной следят. Я снова осмотрела площадку. Все, как обычно, шли на обед. Я заставила себя закрыть глаза. Перестань быть параноиком, Эви. Наслаждайся этим местом, цветением... Их запах напомнил мне о моем любимом бабушкином розарии в Хейвене. Она посадила его под одним из водяных насосов ветряной мельницы, и добросовестно заботилась о нем, пока хватало сил. Я не помнила многого о своей бабушке, но после того как вернулась домой, я думала о ней все чаще. Мне было восемь, когда я последний раз видела ее. В душный летний день в Луизиане, она позвала меня съездить за мороженым. Я помню, думала, что это должно было быть лучшее мороженое в стране, потому что мы очень долго ехали за ним... Я нахмурилась. Запах роз становился все сильнее, подавляющим. Кто-то держал цветок перед моим лицом? Это Брэнд? Я украдкой приоткрыла глаза и в замешательстве моргнула. Два стебля розы тянулись ко мне, нежные цветы были по обе стороны от моей головы. Пока я смотрела, онемев, они медленно двигались ближе к моему лицу и прикасались к моим щекам. Влажные, мягкие лепестки ласкали меня, пока мой разум встал на место и я закричала...

– А-а-а! – я вскочила на ноги.

Они отпрянули так же быстро. Как будто испугались  меня. Я подняла голову, заметив, что студенты уставились на меня. Мэл стрельнула в меня недоуменным взглядом.

– Т-там была... пчела!

                О Боже, о Боже! Я схватила свою сумочку и бросилась внутрь, направляясь в туалет. Звуки в коридоре казались приглушенными. Я прошла мимо людей, не говоря с ними, игнорируя каждого, кто приближался ко мне. Когда я добралась до раковины, то снова и снова плескала в лицо водой. Возьми себя в руки. Отбрось иллюзию. Я снова заболела? Я думала, меня вылечили! Наклонившись вперед, я изучала свое лицо в зеркале. Я с трудом узнавала себя. Но я не выглядела сумасшедшей, я выглядела... испуганной. Неужели я снова все потеряю? Я схватилась за края раковины. Возможно, я заснула, и это был очередной странный сон? Да! Так и было, я просто задремала. Мои лекарства прекратили видения. У меня не было их в Атланте. Ни единого случая. Это имеет смысл. В конце концов, у меня не было обычных симптомов галлюцинаций. Прошлой весной, всякий раз, когда у меня были видения, я чувствовала щиплющие ощущения в голове и носу, будто выпила залпом слишком много газировки...

– Что, за черт, Грин? – Мэл ворвалась внутрь. – Ты теперь боишься пчел?

Я пожала плечами, не желая ей лгать. Заметит ли она мою дрожь?

– Ты ведешь себя странно с тех пор как вернулась из Хотланта. Еще ты ме-е-дле-еннее соображаешь, и слишком нервная по сравнению с прошлой весной. – Глаза Мэл расширились.

– О, до меня дошло. Твои друзья в школе хороших манер приучили тебя к хорошим дорогостоящим наркотикам?

Я закатила глаза.

– Я серьезно. Да поможет мне Бог, если ты принимаешь наркотики, – Мэл указала на потолок, – без меня у тебя будут проблемы, Эви Грин!

– Клянусь тебе, что не употребляю нелегальных наркотиков.

– О, – она отступила, успокоившись. – Ты в порядке?

– Я уже в порядке. Я заснула, а когда проснулась, на моем лице была пчела. - Я чувствовала вкус лжи на губах.

– Вот дерьмо! Почему ты не сказала? Я уже собиралась назначить тебе реабилитацию.

– Я ничего не употребляю... это все пчелы...

 Я замолчала, потому что заметила, как через открытое окно позади Мэл, ползет плющ. Он рос на моих глазах и скользил вниз по стене. Словно длинная зеленая змея. Прозвенел звонок. Плющ исчез, унося с собой большинство моего здравомыслия.

– Я пойду, заберу наши вещи, – сказала Мэл. – Встретимся у твоего шкафчика. – Но возле двери она обернулась. – Эй, взбодрись. Ты выглядишь будто кто-то умер.

 Когда я попыталась пошевелить губами в ответ, она умчалась за дверь.

Глава 4

4 ДНЯ ДО АПОКАЛИПСИСА

                Пока я ждала начала урока истории мистера Бруссарда, я сделала пару набросков в своем секретном альбоме и попыталась игнорировать Джексона, сидящего на пару рядов позади меня.

Легче сказать, чем сделать. Казалось, все в нем требовало моего внимания. Тем более что он и другой парень, Гастон, начали говорить о девушках, а точнее о множестве подружек Джексона. Так значит в Бейсене Джексон был распутником? Теперь ты в другой лиге, кайджан.

                 Я снова рисовала свой последний кошмар. Три из трех последних ночей, мне снились ужасные убийства рыжеволосой ведьмы. Рисование, для меня, было большим чем простое увлечение, скорее необходимость – как если бы я хотела, чтобы плохие воспоминания отпечатались на странице, а не запятнали мой мозг. Пока я была полностью погружена в мысли, карандаш начал двигаться. Мое запястье мелькало, рисуя хлесткие линии, местами медленно оттеняя, и последняя жертва ведьмы обретала человеческие формы – мужчина висел вверх тормашками на ветке дуба, пойманный в ловушку колючей виноградной лозой. В отличие от изящного, застенчивого плюща, с которым я столкнулась вчера в туалете, лоза, которая его связывала, была толстой, с колючими шипами, и обвивалась вокруг человека, как анаконда. А ведьма контролировала ее, заставляя сжиматься сильнее каждый раз, когда мужчина делал вдох. Эти шипы врезались в плоть, тысячью жадных клыков. Я кропотливо вырисовывала края, затеняя эти шипы, заостряя их. Ведьма заставляла лозу сжиматься, крепче и крепче, пока его кости не треснули,  и хлынула кровь. Она выжала этого человека, как воду выжимают из тряпки... Сломала, сдавила. Он не мог вдохнуть, чтобы закричать. Одно из его глазных яблок оторвалось от глазницы, связанное с его черепом венами. По мере того как я делала набросок, я задавалась вопросом, мог ли он все еще им видеть.