— Ешь на здоровье, я потом приду, заберу всё.

Он не понял, но закивал, торопливо жуя.

— Да не торопись ты так, — засмеялась она, выходя из комнаты. — Никто не отберёт, ешь спокойно.

Он опять не понял, но кивнул ей вслед. Да, он знал, убедился за эти дни, что еду у него никто не отнимет, но ничего поделать с собой не мог. Что съел — то твоё, а что не успел… Так уж всюду и везде.

Ларри доел, вытер тарелки последним куском хлеба, съел его и уже не спеша выпил стакан тёмной сладкой жидкости, составил тарелки стопкой на тумбочку и снова лёг. Медленно глубоко вдохнул и так же медленно выдохнул. Даже странно, что не больно и не закашлялся. И вкусно всё как. Это ужин, а перед сном ему принесут ещё стакан молока и пирожное. Интересно, какое будет сегодня? Ларри усмехнулся: нашёл же о чём думать. А если…

Он подтянулся на руках и сел, опираясь спиной на подушки, осторожно взял лежавшую на тумбочке книгу. Скользнул глазами по обложке…

…- Не читай лёжа, Ларри, ты испортишь глаза…

…Как давно он не читал. Да, те же три с половиной года. Ну, об этом сейчас не надо. Доктор Иван сказал, что он может смело читать, здесь это можно. Принёс книгу. И обещал принести ещё. А куда ему ещё? Это раньше он читал быстро, а сейчас… забыл всё, отвык.

Но незаметно для себя он вчитался. И настолько, что даже не заметил, как забрали грязную посуду.

Дочитав рассказ, Ларри положил книгу на тумбочку, поправил подушку и лёг. Хорошо. Смешной рассказ и грустный сразу. Мальчишкой, научившись читать, он любил большие романы, толстые книги в пахнущих кожей переплётах. Вечером, когда закончена вся работа, хозяин читает в кабинете. И он тут же. О том, что он умеет читать, знала только Энни. Вернее, догадывалась. Да ещё Сол, Соломон Левине…

…Когда они услышали звонок, хозяин, не отрываясь от работы, сказал ему:

— Проводи в кабинет, пусть ждут там.

— Да, сэр.

Он сбросил халат на свой стул и побежал к входной двери. Открыл. И сразу узнал. Этот белый джентльмен когда-то его купил и привёз в этот дом. И тогда с ним была ещё белая леди.

— Прошу, сэр.

Он принял плащ и шляпу.

— Сюда, сэр.

Но белый знал дорогу и сам прошёл в кабинет, огляделся.

— Здесь ничего не меняется, — оглядел его. — А ты изменился. Был мальчишкой, стал, — быстрая усмешка, — мужчиной. А Энни? Ещё жива?

— Да, сэр.

— И работает?

— Да, сэр.

Он стоял у двери, а гость ходил по кабинету, разглядывая, трогая, поглаживая. Открыл шкаф с книгами, провёл пальцем по корешкам, закрыл, открыл соседний и… и вдруг вытащил томик и раскрыл. Он похолодел. «Ярмарка тщеславия». Он читал её и оставил закладку — листок бумаги с эскизом подвески. Надо же такому… Что же делать? Белый держит раскрытую книгу, рассматривает эскиз, поворачивается к нему…

— Я рад тебя видеть, Соломон. Как доехал?

Он облегчённо переводит дыхание: хозяин пришёл, уже легче.

— Спасибо, отец, хорошо. Отец, — Соломон показывает раскрытую книгу, — всё-таки ты не удержался.

Хозяин подходит, смотрит, берёт эскиз. Мгновенный взгляд и скомканный лист летит в камин.

— Разведи огонь, Ларри.

— Да, сэр.

Он срывается с места и начинает разводить огонь, использовав свой злосчастный эскиз для растопки.

— Отец…

— Поставь книгу на место, Соломон. Я слишком стар, чтобы меняться, а ты слишком молод, чтобы понуждать меня к этому. Как Рахиль?

— Рейчел здорова.

— Ты думаешь, это поможет? — негромко смеётся хозяин.

— Я думаю, что не стоит так… демонстративно…

— Может, ты и прав, сынок. Спасибо, Ларри. Давай сядем.

Они садятся в кресла перед камином. Он поворачивается, чтобы уйти, но хозяин останавливает его.

— Ты можешь понадобиться, Ларри.

— Да, сэр.

И он остаётся стоять у дверей. И невольно слушать разговор.

— Отец, надо бежать. Мы обречены.

— Я согласен со вторым, Соломон. Но бежать? Куда? И зачем? Ты думаешь, там лучше?

— Я хочу спасти детей.

— Нужны деньги? Сколько?

— Боюсь, что деньги уже не помогут, отец. У Дэвида были деньги. Они взяли их. И убили. И его, и Рут, и детей.

— Может быть, он не тем дал, Соломон?

— Может быть. Но у меня таких денег нет. И мне некому и нечего давать, отец. Я забрал детей из школы, держу их дома.

— Зря, Соломон. Дети должны учиться.

— Я купил учебники, и они учатся дома. Рейчел следит за этим. У них не будет аттестата, но теперь их не избивают, и мне уже спокойнее.

— Было так плохо, Соломон?

— Стало ещё хуже, отец. Я даю, даю, даю. Покупаю дни. Не года и не месяцы, а дни.

— Сколько нужно, Соломон?

— Деньги не помогут, отец. Надо бежать. Бросить всё и бежать.

— Хорошо. Я согласен. Но куда? Кто и где нас укроет?

Соломон молча смотрит в огонь. Потом встряхивает головой и натужно улыбается.

— Я приехал повидать тебя, отец. И… позвать к нам. Чтобы быть вместе.

— Спасибо, Соломон. Но этот дом купил мой дед и твой прадед. Здесь я родился, здесь и умру.

— Отец…

— Не волнуйся, сынок, — хозяин улыбается. — Мы всё равно встретимся и будем вместе. Нас там ждут.

— Да, — кивает Соломон. — Скоро все Левине соберутся там. Вся семья. Но… ладно. Как у тебя со здоровьем?

— Соответственно возрасту, — смеётся хозяин.

— Ты ещё работаешь?

— Немного. Фирма теперь держится на нём.

Хозяин показывает на него, и Соломон отрывается от огня и смотрит на него. Невесело улыбается.

— Да, мальчишка окупил себя, так, кажется, говорят?

— Фирма держится на нём, — повторяет хозяин.

— Ты рискуешь, отец. Если узнают…

— Что? И от кого? И Энни, и Ларри умеют молчать. Ювелирное дело не допускает болтовни.

— Отец, а если что, не дай бог, с тобой случится?

— Ты мой наследник. Приедешь, вступишь в права и заберёшь их. И Ларри, и Энни, — хозяин пожимает плечами. — Что тут сложного? Всю домашнюю работу Ларри знает.

Соломон кивает…

…Ларри вздохнул. Он тогда видел Соломона второй и последний раз. Что было потом, вспоминать не хочется. Не стоит.

Открылась дверь, и Ларри повернул голову. Привезли еду? Да.

На этот раз в палату вошёл высокий молодой мулат в белой куртке разносчика.

— Привет. Спишь уже? — мулат, улыбаясь, поставил на тумбочку стакан с молоком и маленькую тарелку с пирожным — узкой полоской теста с завитушками крема.

— Привет, — ответно улыбнулся Ларри, садясь в кровати. — Нет, так просто, дремал. Ты дежуришь сегодня?

— Ага. Ты ешь. Я пока остальным разнесу.

Ларри кивнул и взял стакан. Молоко было на вкус какое-то странное. И в густых комках.

— Что это? — вырвалось у него.

— Это? — мулат обернулся в дверях. — Кефир. Ты пей, здоровская штука.

Вкус был непривычным, но… очень приятным. И пирожное вкусное. Ларри ел не спеша, смакуя. Энни иногда пекла пирожные. Но не такие. Но тоже вкусно было. Да, таблетки на ночь…

Когда вошёл мулат, Ларри уже поел, но по-прежнему сидел, положив под спину подушки.

— Таблетки все съел? — строго спросил мулат, смягчая улыбкой строгость тона.

— Съел, — улыбнулся Ларри. — Если не спешишь, садись, поболтаем.

Мулат кивнул и сел на кровать в ногах и тоже прислонился к спинке.

— Тебя как зовут?

— Арчи. А ты? Ларри?

— Да. Ты давно здесь?

— С весны.

Арчи улыбнулся уже по-другому, и Ларри понимающе кивнул:

— Солоно пришлось?

— Не то слово. Два месяца отвалялся. В феврале привезли, в апреле встал.

— И остался здесь?

— Ну да. Жильё, еда, работа, и не один. Есть с кем душу отвести. Чего ж ещё?

— Да, — усмехнулся Ларри. — Душу когда можно отвести, это хорошо.

Арчи быстро и зорко взглянул на него.

— Ты кем был?

— Огородником, — Ларри задумчиво повёл плечами. — И так, на подхвате.

— А раньше? До Свободы?

— Я тебя спрашивал? — ответил Ларри таким же твёрдым взглядом.

— Здоровско, — улыбнулся Арчи. — Умеешь.