— Что тут, сержант?

Шофёр кинул быстрый взгляд на подошедшего и выпрямился.

— Да вот, лейтенант, не знают, куда им теперь, — и усмехнулся. — Привыкли по приказу жить.

Лейтенант посмотрел на Эркина. Остальные издали внимательно следили за происходящим. Мартин вполголоса выругался и рванулся к Эркину, но его тут же за плечи отдёрнули назад и загородили.

— Сейчас идите домой, — тщательно выговаривая английские слова, сказал лейтенант.

— Спасибо, сэр, — ответил по-английски Эркин и сделал шаг назад, приближаясь к остальным.

Лейтенант улыбнулся, но сказать ничего не успел. Потому что с отчаянным визгом: «Папка!» — с завала скатился какой-то мальчишка, и уже бежали женщины, выкрикивая имена мужей и братьев, и в этой мгновенно закрутившейся суматохе уже ничего нельзя было понять и никто не заметил, когда уехала русская машина.

— Вернулись! Наши вернулись! Все вернулись!

Обнимали, целовали, плакали, рассказывали сразу всё, обо всём, обо всех… Мартина как в водоворот втянуло в толпу. Он был свой, и его встречали как своего. В этом шуме Эркин и услышал о похоронах. Что похоронили, как положено, не Овраг, а могила, у каждого своя, поп и пел, и читал, как у беляков, даже гробы были, всех, Меченый, всех наших похоронили, сами в этом, как его, морге, были, ни один наш там не остался.

— А… Андрей? — глухо спросил Эркин.

— Это Белёсый?

— А как же!

— Неужто бросили?!

— Ты чего?!

— И твою жену мы похоронили, — сказал кто-то Мартину. — С нашими.

— Ничего, а?

— Ты того, не обиделся?

— Нет, — покачал головой Мартин. — Всё правильно.

Эйб Сторнхилл пробился к нему, хотел что-то сказать, но Мартин остановил его.

— Не надо, святой отец. Пусть будет, как есть.

Гольцев сел за стол и с нескрываемым удовольствием закурил. В окно ему было видно, как Тим разговаривает с Савельичем. Ну, теперь-то точно всё будет в полном порядке. Сергей Савельевич Шубин. Дядя Серёжа Савельич. Личность легендарная. Наравне с Дядей Мишей, он же Михаил Аркадьевич… Стоп, лишнее побоку: Тим уже кивнул, отпустил руку мальчика и пошёл к дежурке. Гольцев откинулся на спинку стула, чтобы сделать атмосферу менее официальной. Как пойдёт разговор, так и пойдёт. Это не Гэб. И совсем не Чак…

…Он сидит у стола рядом со Спинозой, а Михаил Аркадьевич задумчиво ходит по кабинету.

— Интересно, Александр Кириллович. Что же, давайте посмотрим.

Спиноза нажимает кнопку сигнала, и входит Гэб. Руки за спиной, голова опущена. Подчиняясь короткому жесту Михаила Аркадьевича, садится за допросный стол. Неподвижное лицо, спокойно лежащие на столешнице большие ладони. Находящихся в комнате людей словно не замечает, подчиняясь командам с послушностью автомата.

— Здравствуйте, — улыбается Михаил Аркадьевич. — Вас зовут Гэб, так? А полностью?

В ответ молчание. Он дёргается подсказать, но Спиноза толкает его под столом ногой.

— Отвечайте.

— Гэб, сэр, — разжались на мгновение губы и снова сжимаются..

— Та-ак, — Михаил Аркадьевич качает головой. — А если перед вопросами я вам скажу, чтобы вы отвечали, вас устроит? — и, не дожидаясь ответа: — Вы должны отвечать на вопросы, которые вам задают. Вы поняли?

— Да, сэр.

После этого Гэб отвечал на вопросы. О Кропстоне. О Грине. Но не о том, кто сдал его Кропстону в аренду…

…В дверь осторожно постучали.

— Входи, Тим, — весело сказал Гольцев. — Садись. Всё нормально? Пацан сыт?

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

Тим осторожно сел на прежнее место.

— Вот что, Тим, я хочу поговорить с тобой о твоих хозяевах.

Удивлённый взгляд.

— Зачем это вам, сэр?

— Мне интересно, — Гольцев воспользовался любимой формулировкой Михаила Аркадьевича. — Вот твой последний хозяин, Тим. Где он?

— Он умер, сэр.

Гольцев кивнул.

— И как же умер Джус Армонти?

И по мгновенно застывшему лицу понял, что нащупал болевую точку.

— Он хорошо обращался с тобой?

— Хозяин есть хозяин, сэр, — осторожно ответил Тим.

— Не обижал он тебя?

— Я хорошо работал, сэр.

— И что надо было Джусу Армонти на русской Территории?

— У него там были… я думаю, должники, сэр.

— И ты помогал собирать долги, так?

— Я водил машину и прикрывал его на переговорах, сэр.

— И кто были его должники?

— Я их не знаю, сэр, — Тим виновато улыбнулся. — Не знаю их имён, сэр.

— Ну, военные, штатские?

— И военные, и штатские, сэр.

— Военные в каких званиях? — рискнул Гольцев.

— От полковника и выше, — уверенно ответил Тим.

Так, это уже кое-что о кое-чём говорит.

— Ты был на всех переговорах? Всегда?

— Нет, только в начале. Потом меня отсылали готовить машину.

— Всегда?

— По-разному, сэр.

— Так что, долги были в деньгах или в чеках, ты не знаешь, — задумчиво не спросил, а сказал Гольцев.

Но Тим ответил:

— По-разному, сэр, — и пояснил: — хозяин при мне их потом сортировал и раскладывал по конвертам.

Тим говорил спокойно, и Гольцев понял: болевой точкой является только смерть Джуса Армонти. Почему? Убил хозяина и боится наказания? Вряд ли. Говорит о Джусе Армонти без злобы, но… Джус Армонти — личность весьма… своеобразная. На стыке СБ, криминала и финансовых воротил. Судя по ориентировкам, везде отметился. Этакий ловец жирной рыбки в мутной воде. Или Тим позволил его убить, нарушая клятву телохранителя?

— Кто убил Джуса Армонти, Тим?

— Бомба, сэр.

Слишком быстрый ответ.

— И как это случилось?

— Мы попали под бомбёжку, сэр. Прямое попадание, сэр.

— Так что и следов не осталось, — понимающе кивнул Гольцев, с трудом удерживая смех. Ох, парень, ну, кому ты заливаешь, а то я не знаю, что после прямого попадания от легковушки и пассажиров остаётся. — А тебя не зацепило?

— Нет, сэр.

— А машину?

— Её покорёжило, сэр. И сожгло.

— Ты смотри, как всё удачно получилось! — всё-таки рассмеялся Гольцев.

И по лицу Тима понял: вот оно.

— Значит, Джус Армонти жив.

Тим неопределённо повёл плечами. И Гольцев мгновенно сообразил:

— Расстались полюбовно, так? Ты в одну сторону пошёл, а он в другую. Это когда же было? До Капитуляции?

— Да, сэр, — еле слышно ответил Тим.

— Слушай, Тим, а кто сообразил, что надо бежать и прятаться?

— Он, сэр, — Тим тихо, обречённо вздохнул. — Один, я не знаю его, в штатском, но военные перед ним вытягивались и щёлкали каблуками, и он командовал эсбешниками, он повёз хозяина на Горелое Поле. Показал, рассказал… А до этого… на ликвидацию лагеря. Три дня он хозяина от себя не отпускал, а я же телохранитель… моё место за правым плечом. Вот тогда…

…Его отпустили поспать. Прислуживали за столом белые, адъютанты, и хозяин пьяно махнул рукой.

— Ступай в машину.

Он поклонился и ушёл. Машина стояла во дворе, среди других. Он забрался туда и лёг между сиденьями на пол, закрыв дверцы изнутри. Не слишком удобно, но зато снаружи не видно, никто не прицепится. Он весь день ничего не ел, но пока беляки не перепьются и не задрыхнут, отправляться на поиски съестного рискованно. Что не доем, то досплю. Он закрыл глаза и задремал. И разбудил его стук по стеклу и шёпот хозяина:

— Тим, ты здесь?

— Да, сэр, — он заворочался, вылезая из своего укрытия.

— Тише ты. Не вздумай свет включать.

Он перебрался на своё место за рулём и открыл дверцы. Против обыкновения хозяин сел рядом с ним.

— Слушай, надо рвать когти, понял? Поехали.

— Да, сэр, — кивнул он, включая мотор.

— Тихо только, пока они все пьяные.

— Что сказать в воротах, сэр? — он осторожно вырулил на подъездную дорогу.

Хозяин достал из-под переднего сиденья армейский автомат «крикун».

— Я сам скажу…

…- И прошли? — удивился Гольцев.

Тим усмехнулся.

— Началась бомбёжка, сэр. Им не до нас было.

— Повезло.

— Да, сэр. Хозяин тоже так сказал…

…Он гнал машину, изредка подсвечивая притемнёнными фарами, ожидая дальнейших приказов. Но хозяин молчал. Впереди был перекрёсток, и он не выдержал.