5. Мальтузианство, НТП и экологический кризис

Опираясь на «природный закон», наследники Мальтуса пытаются доказать бесполезность научно-технического прогресса (НТП), принизить его значение, изобразить как отрицательное явление для общества. Весьма характерна в этом отношении позиция датского профессора Вит-Кнудсена.

Он в свое время объявил, что само понятие «прогресс» является ложным. Якобы никем не доказано, что человеческое общество развивается от низшего к высшему. Этот вывод Вит-Кнудсен пытался подтвердить констатацией того факта, что четыре конечности обезьяны гораздо совершеннее человеческих рук и ног. При этом профессор ни словом не обмолвился о разуме человека.

Согласно Вит-Кнудсену, новейшая цивилизация нанесла ощутимый вред отношениям в демографической области, создав условия для регулирования численности потомства. На первый взгляд Вит-Кнудсен довольно основательно расходится с Мальтусом. Тот призывал бедняков ограничивать деторождение, а его последователи призывают принимать насильственные меры к «чрезмерно плодящимся», прибегать, в частности, к принудительной стерилизации.

Вит-Кнудсен, в противоположность Мальтусу, ратует за многодетность. Но мальтузианству это отнюдь не противоречит. Это лишь обратная сторона теории, основанной на подмене социального биологическим. Как и Мальтус, Вит-Кнудсен считает демографические процессы природными по их сущности. Противозачаточная техника рассматривается им как грубое вмешательство в «полномочия» природы.

В качестве страны, где образцово решалась проблема роста населения, Вит-Кнудсен назвал Германию времен «после революции 1933 г.». Революцией, заметим, здесь названо то, что произошло в Германии в январские дни 1933 г. После фашистской акции — поджога здания рейхстага с целью обвинить коммунистов в заговоре против государства — гитлеровская клика принялась беспощадно искоренять даже весьма скромные демократические свободы, которые были завоеваны немецкими трудящимися в годы буржуазной Веймарской республики. Было положено начало кровавой цепи чудовищных по своим масштабам и жестокости преступлений, приведших главарей фашистской Германии в Международный военный трибунал. Вот что у Вит-Кнудсена фигурирует под названием «революция».

А что он имеет в виду под «образцовым решением проблемы народонаселения»? Не более как систему мероприятий гитлеровского рейха по стимулированию рождаемости, всемерному расширению «производства арийских детей», будущих солдат фюрера. Завоевания человеческой культуры в такой деликатной области, как добровольное регулирование численности потомства, ставшее возможным благодаря научно-техническому прогрессу, Вит-Кнудсен, наряду с другими завоеваниями цивилизации, начисто отбрасывает.

Вторя датскому профессору, всячески принижает значение НТП упомянутый Гастон Бутуль. Вначале он справедливо и довольно метко характеризует достижения в области науки и техники. Каждое новое техническое усовершенствование, отмечает он, явилось дополнением к уже существующим природным человеческим органам. Человек обрел ноги автомобиля, крылья самолета, глаза микроскопа, уши телефона, голос радио. К чему, однако, это привело? — спрашивает Бутуль. Все это принесло, говорит он, лишь вред человечеству, обусловило сокращение смертности и увеличение продолжительности жизни людей и в итоге породило перенаселенность.

Как видим, в научно-техническом прогрессе идеологи мальтузианства фиксируют лишь то, что связано с количественной стороной эволюции человека, общества в целом. Они тенденциозно, с предвзятостью описывают последствия этой эволюции, минуя ее качественный аспект. А ведь известно, что достижения в области науки и техники намного облегчили людям жизнь: заметно сократили объем черновой работы, малопроизводительного ручного труда, высвободили их энергию для удовлетворения растущих потребностей в знаниях, культурном отдыхе, занятиях физкультурой и т. п. Идеологи же мальтузианства проходят мимо этих положительных сторон научно-технического прогресса.

В последнее время для пропаганды мальтузианства активно используются проблемы экологического кризиса. Сам по себе интерес к этому явлению закономерен и понятен. Развитие технических средств и рост численности людей заметно повысили «нагрузку» общества на природную среду, в связи с чем над человечеством нависла угроза нарушения экологического равновесия, ломки фундаментальных связей, зависимостей, которые складывались в природе на протяжении миллионов лет. Угроза такой дестабилизации стала серьезной проблемой для всего человеческого общества.

Поскольку экологический кризис, как объясняют мальтузианцы, порожден в конечном счете самой природой, постольку он «естествен» и якобы неизбежен. Таким, например, он представлен у американского ученого Гордона Тэйлора.

В отличие от мальтузианцев — «классиков» старых времен, он уже не обращается к таким препятствиям ускоренного роста населения, как голод, болезни, войны. Главное внимание он обращает на природную среду, видоизмененную человеком. Продукты загрязнения среды, по словам Тэйлора, это часть механизма обратной связи, с помощью которой природа стремится ограничить демографический рост. Тэйлор предрекает «страшный суд», который природа якобы в конце концов учинит над человеком, если темпы рождаемости и технического прогресса в мире не будут резко сокращены.

Верно то, что с ростом численности населения растут и потребности людей в разнообразной продукции, производство которой в той или иной мере вредит природе, загрязняет окружающую среду. Человечество во все большей степени осознает необходимость сообща решать эту важную проблему. Тэйлор умалчивает об этом.

6. Союзники из «социобиологии»

Как и всякая ложная концепция, направленная на выполнение предназначенной ей социальной функции, «природный закон», сформулированный Мальтусом, нуждался и нуждается в поддержке со стороны родственных течений, облаченных в новейшую одежду. Верного союзника мальтузианцы нашли в лице так называемых социобиологов.

Социобиологией на Западе именуют науку, изучающую групповое поведение животных. Сами по себе обобщения и выводы, получаемые в этой области исследования, конструктивны для научного знания, в том числе и для наук, комплексно изучающих человека. Например, изучение закономерностей группового поведения животных позволяет лучше понять механизм связи между биологическим и психическим у живых существ. Мальтузианцы же используют выводы этой науки для подтверждения мнимого «природного закона». При описании поведения животных социобиологи нередко вводят в оборот результаты исследования связей, отношений, характеризующих общности людей. Как это делает, например, Эдвард Уилсон, американский биолог. Излагая в книге «Социобиология. Новейшие обобщения» (1975 г.) свои выводы, он оперирует применительно к животным категориями «общество», «демография». Такое употребление понятий оказалось на руку мальтузианству, поскольку «природный» закон получил как бы новое подтверждение.

Огрехи в книге лидера «социобиологии» были столь очевидны, что автор не избежал осуждений в своей же, буржуазной среде. Против Уилсона выступила целая группа американских ученых, получившая название «бостонских критиков». Эти идеи они оценили как реакционные, справедливо обвинив его в пособничестве расизму.

Критика сыграла свою роль. В книге «Гены, разум и культура», которую биолог Уилсон написал в соавторстве с физиком Чарлзом Ламсденом, своим коллегой по Гарвардскому университету (работа опубликована издательством этого университета в 1981 г.), отчетливо видна попытка исключить упреки в размывании границы между поведением животного и человека. Для этой цели авторы ввели понятие «коэволюции генов и культуры», имея под этим в виду параллельное, одновременное развитие носителей наследственной информации и информации культурной. Последняя, по Уилсону и Ламсдену, вроде бы свойственна лишь человеку. Но впоследствии в книге обнаруживается расширительная трактовка понятия культуры. Оно, как выясняется, имеет, по истолкованию авторов, отношение и к животному царству. Качественное различие между человеческим обществом и популяциями животных и в данном случае фактически исчезает.