— За кого, если не секрет?

— За Макса, разумеется.

— Он что, сделал тебе предложение? — уточнил он, словно был не в силах поверить в то, что услышал.

— Да, а что тебя так сильно удивляет? — выражение ее лица мгновенно изменилось. — По-твоему, я этого не достойна?

— Вовсе нет, — в его голосе прозвучали нотки сомнения. — А что ты?

Она недоуменно подняла бровь:

— Согласилась.

— И когда состоится сие знаменательное событие?

— Сегодня вечером.

— Так скоро?

— А чего ждать?

— А того, Лекс, — раздраженно заметил он, — что свадьба – это серьезное событие, и ты должна понимать, что подобные решения с бухты-барахты не принимаются.

— Так и знала, что ты непременно все испортишь! — возмущенно фыркнула она.

— Я ничего не порчу, а вот вы…

— Что мы?!

— Ну ладно Макс, с ним все понятно. Он прожил на этом свете ни одно тысячелетие. Он знает наверняка, чего хочет, но ты – совсем другое дело.

— Почему же?

— Еще вчера ты была человеком, а вы, как всем известно, сами не знаете, чего хотите. Постоянно меняете свои решения, мечитесь из стороны в сторону. Рады обманываться сами и обманывать других.

— Что ты хочешь этим сказать? Что это всего лишь блажь?

— Именно так. Очень скоро ты сама в этом убедишься.

— Ты ошибаешься.

— Свежо предание, но верится с трудом. Чувства Макса не вызывают сомнений, а вот ты абсолютно уверена в своих? Ты знаешь его всего-то ничего.

— Очень похвально, что ты за него волнуешься, Микки, но я не изменю своего решения.

— За вас обоих, вообще-то.

Алекс недоверчиво усмехнулась:

— Я так сразу и поняла.

— Да ничего ты не поняла! — вспылил Микки. — Мы еще не разобрались со старыми проблемами, а вы плодите новые, снова и снова!

— По-моему, ты просто ревнуешь.

Он презрительно поморщился:

— Тебя, что ли? Не смеши меня!

На ее лице отчетливо проступили боль и обида. Она молча поднялась и ушла к себе в спальню.

— Господи, какой же я идиот, — он сердито всплеснул руками, вдруг осознав, что натворил.

Когда он вошел в комнату, Алекс сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Он медленно подошел и стал прямо перед ней.

— Лекс, ты не совсем верно поняла мои слова.

— Выражение твоего лица было красноречивее любых слов.

— Лекс, я… — попытался объясниться он, — я был зол. Ты задела меня за живое.

Она равнодушно пожала плечами:

— Мне плевать, Микки.

— Но…

— Оставь меня в покое.

— Конечно, — чуть помедлив, согласился он и отправился к двери, но на полпути остановился.

— Лекс, — вернувшись, проговорил он негромко, — я почти тридцать лет провел среди людей. Каждый день я наблюдал за тем, как они ненавидят друг друга, мучают, насилуют, убивают, уничтожают все, к чему прикасаются. Я пытался бороться за своего подопечного, пытался направить его на стезю добра, но в какой-то момент понял, что все тщетно. Я перегорел. Что-то во мне погасло, и все стало безразлично. Сейчас все иначе. Сейчас меня окружают самые родные и близкие… ангелы, и я боюсь их потерять. Очень боюсь.

Он замолчал, ожидая ее реакции, но, видя, что пауза затянулась, с искренним сожалением произнес:

— Я не хотел тебя обидеть, поверь, не хотел.

— Будем считать инцидент исчерпанным, — наконец промолвила она, поднимаясь с пола.

— Ты больше на меня не обижаешься? — робко уточнил он.

— Не обижаюсь, — заверила Алекс и, добродушно подмигнув, иронично добавила, словно предлагала не делать трагедию из пустякового, легко исправляемого недопонимания. — В подтверждение моих слов я даже приглашу тебя на свадьбу.

Микки признательно улыбнулся и спросил:

— А где она состоится-то?

— В тюрьме.

— Шутишь, что ли?

— Вовсе нет. Макс хочет, чтобы церемонию провел преподобный Джонс.

— А-а… ну, теперь все понятно, а то я уж было подумал, что вы совсем того…

— Прекрати, — старательно сдерживая улыбку, потребовала она. — Выбора-то у нас все равно нет.

— Ну да, — признал он и направился к выходу.

— Ты куда?

— Я сейчас, подожди минутку.

Он вышел и вскоре вернулся со стопкой свадебных журналов.

— Где ты их раздобыл? — глаза Алекс вспыхнули от удивления и восхищения.

— Места надо знать, — Микки гордо дернул подбородком и заулыбался во весь рот. — Ну что, мерить-то будем?

— Конечно, будем!

Глава 21. Свадебная вечеринка

Я перед ним виноват, следовательно,

я должен ему отомстить.

Федор Михайлович Достоевский

Церемония началась после объявления отбоя. Преподобный Джонс, облаченный в оранжевую тюремную робу, стоял посреди камеры и держал в руках толстенную Библию. Он держался весьма чинно, но от проницательного взгляда Макса, находившегося рядом с ним, не ускользнуло, что священник явно чем-то расстроен и нервничает.

— Маркус, что-то не так? — аккуратно поинтересовался ангел.

— Все-таки тюрьма не лучшее место для проведения столь знаменательного события, — сокрушенно промолвил старик.

— Ну, мы можем это исправить, — недвусмысленно намекнул Макс на немедленное освобождение его из заточения.

— О, нет, нет, — испуганно запротестовал преподобный. — Если вас все устраивает, то меня тем более.

Ангел усмехнулся его реакции и ободряюще заметил:

— Маркус, не место красит человека, а человек место.

— Оное изречение принадлежит древнегреческому философу Плутарху, — добавил священник, желая продемонстрировать свою осведомленность.

— Агесилаю II, — мягко поправил его Макс.

Преподобный Джонс хотел было возразить, но не успел. В камеру вошла невеста, опираясь на руку незнакомого доселе ему ангела.

— Здравствуйте, святой отец, — вежливо поздоровалась она.

Старик улыбнулся и приветственно кивнул ей в ответ. Она была прекрасна. Ее короткие черные волосы были красиво уложены, длинное подвенечное платье цвета слоновой кости идеально облегало точеную фигуру, и перчатки в тон ему изумительно подчеркивали изящность ее рук.

— Рот-то прикрой, — шутливо шепнул Микки застывшему в восхищении жениху, — а то пыль налетит.

Макс в ответ лишь рассеянно качнул головой.

Молодые взялись за руки, и преподобный Джонс начал церемонию. Алекс пыталась слушать, но все ее внимание занимал возлюбленный. Он выглядел великолепно в черном смокинге и белокипенной рубашке без галстука. Он был так хорош, что захватывало дух. Когда священник поинтересовался, есть ли здесь кто-нибудь, знающий о препятствиях, которые не позволяют им связать себя узами брака, сокамерник, грозно поднимаясь с койки, прорычал:

— Есть, старик! Ты что тут устроил, псих? Осточертело слушать твои бредни! Ты…

Его голос вдруг оборвался, он схватился за горло и, задыхаясь, отчаянно ловя воздух, упал навзничь. Микки держал его за шею мертвой хваткой.

— Не задушите его, пожалуйста, — робко попросил ангел-хранитель за своего подопечного.

— Конечно, — небрежно бросил тот и, обратившись к преподобному Джонсу, подчеркнуто почтительным тоном предложил. — Продолжайте, святой отец. У него больше нет возражений.

— Алекс, берешь ли ты этого мужчину себе в мужья, чтобы жить с ним согласно заповедям Божьим в священных узах брака? Клянешься ли ты любить, уважать и почитать его до конца своих дней, пока смерть не разлучит вас?

Она заглянула в его серо-голубые глаза и уверенным голосом произнесла:

— Да.

— А ты, Макс, берешь ли эту женщину себе в жены, чтобы жить с ней согласно заповедям Божьим в священных узах брака? Клянешься ли ты любить, уважать и почитать ее до конца своих дней, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — вторил он, бережно сжав ее ладони в своих руках.

— Объявляю вас мужем и женой! — с искренней радостью в голосе провозгласил священник. — Можете поцеловать возлюбленную.

Макс наклонился и приник к ее губам. Обхватив руками его шею, она ответила на его поцелуй. Тюрьма взорвалась громкими аплодисментами и поздравительными возгласами ангелов-хранителей заключенных.