– Значит… – Элизабет подтянула листки календаря поближе к себе. – Вы хотите сказать, будто у нас есть все основания думать, что преступления имеют религиозную подоплеку и совершены скорее христианином, чем евреем.
– Либо же они связаны с христианскими ритуалами, а не с иудейской верой.
– Христианские ритуалы не подразумевают убийства! – возмущенно заметила я. – Мы даже животных не приносим в жертву.
– А как же насчет вина и хлеба, используемых в качестве тела и крови Христовой? – прищурилась Элизабет.
– Это папистская доктрина. Ересь! Наша Церковь не признает буквального поедания тела и крови Спасителя. Это просто… омерзительно.
Ирен кивнула:
– Я знаю, что Англиканская церковь отступила от традиционной католической доктрины по многим вопросам, но все же христианство остается единственной религией в мире, чье главное божество приняло человеческий облик, после чего подверглось мучительным пыткам и было зверски убито, как и его апостолы и многие последователи в течение веков. История Церкви – это бесконечная сага о мучениках и святых, вне зависимости от того, сколько из них было вычеркнуто из церковного календаря в ходе религиозного передела, затеянного монархом со сложной семейной ситуацией где-то на крохотном острове в Северной Атлантике.
– Это самая длинная речь на тему религии, которую ты произнесла за все время нашего знакомства, Ирен, и она ужасно несправедлива!
В ответ подруга лишь пожала плечами:
– Я не богослов, Нелл. Теперь я попрошу тебя взглянуть на календарь за май этого года и посмотреть, день какого святого отмечается тринадцатого числа, то есть завтра. Думаю, этого папистского святого ты узнаешь с легкостью.
Так я и сделала, причем Элизабет самым беспардонным образом заглядывала мне через плечо.
Я пролистала календарь до месяца мая, страница которого была богато украшена позолоченной иллюстраций на тему охоты из «Часослова герцога Беррийского»[121].
Элизабет грубо ткнула пальцем в последнюю клетку месяца:
– Жанна Д’Арк! Дева-воительница и мученица, француженка до мозга костей!
Глава сорок пятая
Всемирные радости и печали
Жюль Верн мечтал обогнуть земной шар за восемьдесят дней. На эспланаде и Марсовом поле вам удастся сделать это за шесть часов.
– Как жаль, что мистер Шерлок Холмс не сможет присоединиться к нашей охоте, – заметила Ирен на следующий день. – Но я уверена, что он по-прежнему занят весьма увлекательным чтением, особенно если владение немецким языком не является для него длинной мастью.
– Ха! – по-мальчишески вскрикнула Элизабет, хлопнув в ладоши: она наконец сообразила, что передача книги сыщику служила не более чем отвлекающим маневром.
– Длинной мастью? – Я вопросительно посмотрела на Ирен.
– Американское выражение, Нелл: когда у кого-то на руках почти все карты одной масти в игре.
– Но ты говорила, что это не игра.
– Верно, не игра, если только ты не преступник, наблюдающий при этом за ходом расследования.
– Ты считаешь, что для этого… мясника убийства служат развлечением?
– Нет, но подобные деяния содержат элемент извращенного соревнования с силами закона и правопорядка. Если лондонские послания действительно написал Потрошитель, значит, ему нравится дразнить полицию. Здесь же все по-другому. В Париже дразнят не полицию, а неофициальных следователей.
– Нас? Ты правда так думаешь?
– Готова биться об заклад. Сам убийца, возможно, движим исключительно собственными неудовлетворенными потребностями, о которых пишет Крафт-Эбинг, и не интересуется ничем другим, но кто-то за нами все-таки наблюдает.
– Наблюдает за нами?
Подруга кивнула:
– И за мистером Холмсом, возможно, тоже. Поэтому я и хочу, чтобы он держался подальше от нас сегодня целый день, а также вечером.
– Потому что сегодня днем и вечером мы?..
Ирен разложила на столе поверх бумаг карту Парижа. Первым в глаза бросился треугольник, линии которого соединяли парижский морг, дом свиданий и катакомбы возле Эйфелевой башни.
В несколько движений, используя линейку, примадонна нанесла на карту еще один треугольник, на сей раз перевернутый, с вершиной у дома свиданий на улице де Мулен недалеко от Парижской оперы. Новые линии прошли вдоль сторон первого треугольника, но протянулись дальше, до музея Гревен справа и залитого кровью погреба у парка Монсо, обнаруженного нами накануне.
– Видите узор? – спросила она.
– Треугольники, – тут же выпалила Элизабет.
Я закрыла глаза руками, успев, однако, заметить, как на лице Ирен проступило разочарование.
– Постой! Мне кажется, я это уже где-то видела. – Я отняла руки от лица, стараясь посмотреть на карту свежим взглядом. – Так… Все трупы, которые мы осматривали, отмечены на левой стороне карты, в морге и музее восковых фигур: на карте они расположены один над другим, если смотреть по прямой. Места, где были обнаружены тела либо непосредственно произошли убийства, также находятся с левой стороны, с винным погребом, расположенным по прямой над Эйфелевой башней.
– А улица де Мулен как раз посередине. Такой знакомый узор… но что это?!
– Я уверена, что со временем ты бы вспомнила, Нелл, – произнесла Ирен, будто утешая любимую ученицу, чем явно разозлила Элизабет. – Но времени у нас нет, – заключила примадонна и дотронулась кончиком пальца до точки, обозначающей Эйфелеву башню, потом музей Гревен и, наконец, парк.
– Квадрат, как шаги в вальсе, – вырвалось у меня, пока я наблюдала за ее рукой.
– Или же, – поправила она, – если представить себе, что это не замкнутая фигура, но линии с началом и концом…
И, в самом деле чувствуя себя ученицей, я быстро набросала рисунок прямо на карте.
– Четыре точки на схеме – это конечные точки знака «X» в хризме.
Ирен зааплодировала. Уверена, что теперь Элизабет дулась уже на нас обеих.
– Но как, – спросила я, – привязать сюда бордель на улице де Мулен?
– Если ты нарисуешь «P» за буквой «X», Нелл, то увидишь, что дом свиданий расположен как раз посередине буквы «P», там, где начинается дуга.
– Кто-то решил поиграть в игры с картами и календарем? – возмутилась Элизабет.
– О нет, это не игра, – быстро отозвалась Ирен. – Это серьезный и отвратительный ритуал.
– И теперь ты знаешь, – догадалась я, добавив «P» на карту, – где должно свершиться очередное преступление? Куда же мы направимся на охоту за душегубом?
– Как куда? Катакомбы находятся в той стороне, где случились все убийства, рядом с Эйфелевой башней, но не точно под ней. Выходит, что башня – место незавершенного преступления. Но прежде чем начнется охота, Нелл, надо произвести «разведку» неисследованных территорий. Ведь день мы будем наслаждаться чудесами Всемирной выставки вместе со всем населением Парижа.
Даже я была вынуждена признать, что Всемирная выставка представляет собой настоящую сказочную страну, полную экзотической еды, музыки и зрелищ, столь многочисленных и разнообразных, что от одного лишь взгляда на здешнее великолепие кружилась голова.
Не говоря уже о боли в шее, вызванной желанием разглядеть реявшие над толпой объекты, особенно Эйфелеву башню, которая красовалась в вышине в своем наряде алого цвета.
Дом инвалидов протянулся вдоль сверкающей Сены, ставшей зеркалом для лихорадочных красок и бурлящей толпы посетителей выставки, где были представлены павильоны со всеми диковинками французских колоний с их сказочной восточной атмосферой, а также неисчислимого множество прочих стран и городов.
Казалось, лишь поток посетителей, который змеился между киосками, фонтанами и павильонами, не сияет огнями, а вся картина вызвала в моем воображении дикую фантазию о столкновении горы Олимп с Вавилонской башней.
121
Иллюстрированная рукопись XV века.