-- И работай. Это, братец, штука! Не всякому дано. Прощевайте!

   И то, что сделал немедленно после этого слова Сапогов, могло быть объяснено только изумлением его и преклонением перед тайнами природы и глубиной человеческой мысли: он дружеским жестом протянул старому шоколадному фабриканту руку.

   На другой день Шепелевич и Голдин со своими домочадцами уезжали на первом отходящем из Ялты пароходе.

   Сапогов по обязанностям службы пришел проводить их.

   -- Я на вас сердца не имею, -- добродушно кивая им головой, сказал он. -- Есть жид правильный, который без обману, и есть другой сорт -- жульнический. Ежели ты, действительно, работаешь: шоколадом или чем там -- я тебя не трону! Нет. Но ежели -- Вогопас Чивомискам Левап -- это зачем же?

Опора порядка

I

   Вольнонаемный шпик (агент царской охранки) Терентий Макаронов с ран­него утра начал готовиться к выходу из дому. Он напя­лил на голову рыжий, плохо, по-домашнему сработанный парик, нарумянил щеки и потом долго возился с наклеиванием окладистой бороды.

   -- Вот, -- сказал он, тонко ухмыльнувшись сам себе в кривое зеркало. -- Так будет восхитительно. Родная мать не узнает. Любопытная штука наша работа! Приходится тратить столько хитростей, сообразительности и увертливости, что на десять Холмсов хватит. Теперь будем рассуждать так: я иду к адвокату Маныкину, которого уже достаточно изучил и выследил. Иду предложить себя на место его письмоводителя. (Ему такой, я слышал, нужен!) А если я вотрусь к нему, -- остальное сделано. Итак, письмоводитель. Спрашивается: как одеваются письмоводители? Мы, конечно, не Шерлоки Холмсы, а кое-что соображаем: мягкая цветная сорочка, потертый пиджак и брюки, хотя и крепкие, но с бахромой. Во так! Теперь всякий за версту скажет -- письмоводитель!

   Макаронов натянул пальто с барашковым воротником и, выйдя из дому крадучись, зашагал по направлению к квартире адвоката Маныкина.

   -- Так-то, -- бормотал он сам себе под нос. -- Без индейской хитрости с этими людьми ничего не сделаешь. Умный, шельма... Да Терентий Макаронов поумней вас будет. Хе-хе!

   У подъезда Маныкина он смело нажал кнопку звонка. Горничная впустила его в переднюю и спросила:

   -- Как о вас сказать?

   -- Скажите: Петр Сидоров, ищет место письмоводителя.

   -- Подождите тут, в передней.

   Горничпая ушла, и через несколько секунд из кабинета донесся ее голос:

   -- Там к вам шпик пришел, что под воротами допреж все торчал. Я, говорит, Петр Сидоров, и хочу наниматься в письмоводители. Бородищу наклеил, подмазался, прямо умора!

   -- Сейчас к нему выйду, -- сказал Маныкин. -- Ты его где оставила, в передней?

   -- В передней.

   -- После посмотришь под диваном или за вешалкой, не сунул ли чего. Если найдешь -- выброси!

   -- Как давеча?

   -- Ну, да! Учить тебя, что ли? Как обыкновенно!

   Адвокат вышел из кабинета и, осмотрев понурившегося Макаронова, спросил:

   -- Ко мне?

   -- Так точно.

   -- А, знаешь, братец, тебе борода не идет. Такое чучело получилось...

   -- Да разве вы меня знаете? -- с наружным удивлением спросил Макаронов.

   -- Тебя-то? Да мои дети по тебе, брат, в гимназию ходят. Как утро, они глядят в окно: "Вот, говорят, папин шпик пришел. Девять часов, значит. Пора в гимназию собираться".

   -- Что вы, господин! -- всплеснул руками Макаронов. -- Какой же я шпик? Это даже очень обидно. Я вовсе письмоводитель -- Петр Сидоров.

   -- Елизавета! -- крикнул адвокат. -- Дай мне пальто! Ну, что у вас в охранке? Все по-старому?

   -- Мне бы местечко письмоводителя, -- сказал Макаронов, хитрыми глазами поглядывая на адвоката, -- по письменной части.

   Адвокат засмеялся.

   -- А простой вы, хороший народ, в сущности! Славные людишки. Ты что же сейчас за мной, конечно?

   -- Местечко бы, -- упрямо сказал Макаронов.

   -- Елизавета, выпусти нас!

   Вышли вместе.

   -- Ну, я в эту сторону! -- сказал адвокат. -- А ты куда?

   -- Мне сюда. В обратную сторону.

   Макаронов подождал немного и потом, опустив голову, опечаленный, поплелся за Маныкиным. Он потихоньку, как тень, крался за адвокатом, и, единственное, что тешило его, это, что адвокат его не замечает.

   Адвокат остановился и спросил, обернувшись вполуоборот к Макаронову:

   -- Как ты думаешь, этим переулком пройти на Московскую ближе?

   -- Ах, как это странно, что мы встретились! -- с искусно разыгранным изумлением воскликнул Макаронов. -- Я было решил идти в ту сторону, а потом вспомнил, что мне сюда нужно. К тетке зайти.

   "Ловко это я про тетку ввернул", -- подумал, усмех­нувшись внутренно, Макаронов.

   -- Ладно уж. Пойдем рядом. А то, смотри, еще потеряешь меня...

   -- Нет ли у вас места письмоводителя? -- спросил Макаронов.

   -- Ну, и надоел же ты мне, ваше благородие! -- нервно вскричал адвокат. -- Впрочем, знаешь что? Я как будто устал. Поеду-ка я на извозчике.

   -- Поезжайте! -- пожал плечами Макаронов ("Ага, следы хочет замести. Понимаем-с!"). -- А я тут к одному приятелю заверну.

   Маныкин нанял извозчика, сел в пролетку и, оглянувшись, увидел, что Макаронов нанимает другого извозчика.

   -- Эй! -- закричал он, высовываясь. -- Как вас?..

Письмоводитель. Пойди-ка сюда! Хочешь, братец, мы экономию сделаем?

   -- Я вас не понимаю, -- солидно возразил Макаронов.

   -- Чем нам на двух извозчиков тратиться, поедем на одном. Все равно ты ведь от меня не отвяжешься! Расходы пополам. Идет?

   Макаронов некоторое время колебался, потом пожал плечами и уселся рядом, решив про себя: "Так даже, по­жалуй, лучше! Можно что-нибудь от него выведать".

   -- Ужасно тяжело, знаете, быть без места, -- сказал он с напускным равнодушием, садясь в пролетке. -- Чуть не голодал я. Вдруг вижу ваше объявление в газетах насчет письмоводителя: дай, думаю, зайду.

   Адвокат вынул папиросу.

   -- Есть спичка?

   -- Пожалуйста! Вы что же, адвокатурой только занимаетесь или еще чем?

   -- Бомбы делаю еще, -- подмигнул ему адвокат.

   Сердце Макаронова радостно забилось.

   -- Для чего? -- спросил он, притворно зевая.

   -- Мало ли... Знакомым раздаю. Послушайте!.. У вас борода слева отклеилась. Поправьте. Да не так!.. Ну, вот, еще хуже сделали! Давайте, я вам ее поправлю! Ну, теперь хорошо. Давно в охранном служите?

   -- Не понимаю, о чем вы говорите, -- обиженно сказал Макаронов. -- Жил я все время у дяди -- дядя у меня мельник, а теперь место приехал искать. Может, дадите бумаги какие-нибудь переписывать, или еще что?

   -- Отвяжись, братец, надоел!

   Макаронов помолчал.

   -- А из чего бомбы делаете?

   -- Из манной крупы.

   "Хитрит, -- подумал Макаронов, -- скрывает. Проговорился, а теперь сам и жалеет".

   -- Нет, серьезно, из чего?

   -- Заходи, рецептик дам.

II

   Подъехали к большому дому.

   -- Мне сюда. Зайдешь со мной?

   Понурившись, мрачно зашагал за адвокатом Макаронов.

   Зашли к портному.

   Маныкин стал примерять новый жакет, а Макаронов сел около брошенного на прилавок адвокатом старого пиджака и сделал незаметную попытку вынуть из адвокатова кармана лежавшие там письма и бумаги.

   -- Брось, -- сказал ему адвокат, глядя в зеркало. -- Ничего интересного. Как находишь, хорошо сидит жакет?

   -- Ничего, -- сказал шпик, пряча руки в карманы брюк. -- Тут только как будто морщит.

   -- Да, в самом деле морщит. А жакет как?

   -- В груди широковат, -- внимательно оглядывая адвоката, сказал Макаронов.

   -- Спасибо, братец! Ну, значит, вы тут что-нибудь переделаете, а мы поедем.

   После портного адвокат и Макаронов поехали на Михайловскую улицу.